Одной ногой в Тагиле

Перед центральной проходной завода — зданием, выполненным в виде советского радиатора отопления, на невысоком постаменте — самый известный бренд завода, танк Т-34. Под танком нас встречает коренастый мужчина за 50. У Александра пунцовое лицо, щетка усов покрыта инеем. Он молчаливо провожает нас внутрь административного здания Уральского вагоностроительного. На стеклянной входной двери — лист А4 с набранным гигантским кеглем предостережением «Кому нужна ты, курящая?». Александр ухмыляется с за­таенной нежностью, вздыхает: «49-е». Это управление завода отвечает за социальные проекты. Смысл ухмылки проясняется уже внутри: в коридорах попадаются одни да­мы. На самой большой в мире заводской территории этот корпус — один из немногих, где заправляют женщины. Но в кабинете на третьем этаже, куда мы попадаем вместе с Александром, единственная женщина явно скучает за длинным столом для совещаний. Во главе стола — подтянутый и загорелый улыбчивый молодой человек в костюме с сиреневым галстуком, по обе стороны от него — 10 мужчин разных возрастов в спортивных куртках или вязаных свитерах. Александр снимает куртку и за­нимает место среди своих. Улыбчивый мо­лодой человек сообщает, что Федерация профсоюзов уже договорилась с РЖД: митингующих из Тагила повезут в Екатеринбург 4 спецрейсами с утра в субботу. Те, кто не поместится, поедут поездами, идущими по штатному расписанию. К электричкам доставят автобусами. Сбор у проходной в 9.30. У каждого цеха — свой вагон. Каждый из собравшихся за столом активистов едет со своим цехом. Я рассматриваю висящую на стене за его спиной аккуратно разлинованную школьную доску. Таблица заполнена двух- и трехзначными цифрами: «Механосборка: 972/45, ЦТОиР 973/45, энергетики 975/45». Следует краткая перекличка, затем улыбчивый молодой человек предлагает нам выйти и немного поговорить.
 

Андрей Евгеньевич Ленда — талантливый менеджер, в свои 36 он уже руково­дитель управления №49 по социальной работе и организатор рабочего комитета УВЗ. Выйдя за дверь, он произносит пламенную речь: «Рабочие не хотят повторения 90-х, когда не было работы и не было зарплаты. Сегодня небольшая группа оп­позиционеров раскачивает страну, призывая к возмущениям и смене режима. Но мы не хотим после выборов проснуться в другой стране. И сегодня рабочие это поняли. У нас осталось слишком мало времени, чтобы защитить себя. Наши митинги — это попытка донести до рабочих простую мысль: либо мы спасаем страну сейчас, либо нам завтра негде будет жить». Мы поражаемся скорости, с которой в ра­бочих развилось чувство гражданской от­ветственности. Андрей парирует: «В ин­тернете нас называли быдлом и стадом. Конечно, это возмутило наших рабочих. Они пошли к нам, в социальное управление. Мы помогли им создать рабочие ко­митеты и провести агитацию на других заводах. Нас поддержала областная федерация профсоюзов, у них богатый опыт проведения подобных мероприятий». Я киваю на таблицы на доске: «Методы работы профсоюзов как-то изменились с советских времен?» Андрей объясняет, что все едут добровольно, профсоюз лишь помогает с организацией. Первая цифра в таблице на доске — количество работников в цехе, вторая — количество митингующих от цеха. Почему вторая цифра в среднем составляет 5% от первой, он не объяснил.
 

Вокруг выставленных на улице образцов продукции УВЗ — железнодорожных вагонов и пользовавшихся большим спросом в нулевые нефтеналивных цистерн — нас водит молчаливый багровый Александр. Он представляется слесарем и объясняет, что активно участвовал в агитационных поездках: на его счету 60 предприятий и 5 000 митингующих. Но сама его манера держаться противоречит тому, как в моем представлении должен себя вести агитатор. Он отмалчивается, в ответ на вопрос сначала повторяет мои слова, потом говорит что-то невнятное, растягивая слова. Гораздо увереннее держится присоединившийся к нам Евгений. Ему тоже за 50, он всю жизнь вставал по гудку, работал сборщиком вагонных тележек и с готовностью ринулся отстаивать свое право на стабильность. Всю агитацию они с Александром вели вдвоем, в доказательство Евгений протягивает мне диск с видеозаписью одной из таких поездок. Он подробно описывает, как трудно было поначалу найти общий язык с рабочими, но как они по марке сигарет («Балтийская звезда») и манере закуривать (зажав сигарету внутри кулака) все же узнавали в нем своего. Наконец Евгений говорит, что гордится тем, что его семья — классический пример династии горнозаводских рабочих: на заводе помимо него работа­ют его жена и сын. Сына зовут Андрей, и он сейчас начальник управления №49 по социальной работе. Евгений на секунду прерывается, будто сказал что-то, чего говорить не следовало, и в моей голове всплывает портрет улыбающегося загорелого молодого человека в костюме с сиреневым галстуком. Но Евгений, поразмыслив и не найдя ничего неблаговидного в своих словах, продолжает рассказ о сыне. Выясняется, что Андрей Ленда создал и возглавляет молодежную организацию «Уралвагонзавода», самую крупную в стране мо­лодежную организацию на промышленном предприятии с численностью более 7 000 человек. Они проводят внутренние чемпионаты по разным видам спорта, конкурсы красоты и общественные мероприятия. В организацию входят все без исключения сотрудники УВЗ до 35 лет.
 

Мы возвращаемся к месту, откуда начали сегодняшнюю экскурсию, — к танку Т-34 на постаменте. Проходная выплевывает на мороз сотни людей, и волна выходящих сталкивается с волной спешащих на смену. В сером потоке однообразно одетых заводчан выделяются несколько ярко-красных курток. На спинах — одинаковые надписи «Sverdlovsk Film Studio», в руках — видеокамеры. Один из операторов сообщает, что они только что побывали на заводе, теперь вот снимают своих героев на гражданке. Чуть в стороне от общего потока расположилась съемочная группа немецкого канала ZDF. В кадре — Игорь Холманских, толпа спешащих рабочих — как фон. Начальник сборочного цеха через переводчика конспективно доносит до немецкой аудитории простую мысль: «Нельзя допустить отката в 90-е, когда не было работы. Кучка оппозиционеров с Болотной на деньги Госдепа раскачивает лодку и называет рабочих быдлом. У нас есть свой голос!» Рядом пресс-секретарь УВЗ Татьяна разводит руками и просит посочувствовать: «Это уже 4-е интервью за день, только что ребята с Би-би-си уехали». Мы настаиваем и добиваемся своего: выясня­ем у Игоря Рюриковича, кто назвал рабочих быдлом, спровоцировав волну на­родного гнева. По мнению Холманских, интернет-кампанию против трудящихся запустил предприниматель из Волгограда.
 

Связаться с предпринимателем оказалось легко. Его зовут Андрей Куприков, он владеет собственным проектным институтом, участвует в движении «За честные выборы!» и активно пишет в «Живой журнал». Андрей рассказывает, как в конце декабря получил по почте сообщение, мол, Андрей, представляешь, в Нижнем Тагиле собираются проводить митинг рабочих — и далее пошел такой вот жесткий комментарий. Комментарий тут же разошелся по всем средствам массовой информации. На заседании предвыборного штаба В.Путина его озвучил Станислав Говорухин: «…Едроссовский скот в лице заводских быков выходит помычать на площадь». И уже через несколь­ко дней перед зданием предприятия Куп­рикова несколько человек скандируют «Куприков, ты не прав», держа в руках плакаты с надписями «Куприков, извинись перед рабочими» и «Мы не быдло». Последний слоган становится одним из ос­новных в площадной риторике уральских рабочих, а сам волгоградский пикет снимают на видео, монтируют и выкладывают на видеосервисы с того же IP, что и записи митингов на Урале. Самому Куприкову ясно, что организованная против него травля — верхушка айсберга. «Очевидно, это было положено в основу избирательной кампании — противопоставление рабочих и белых воротничков, пролетариата и так называемого офисного планктона. Кто-то пытается извратить смысл того протеста, который вылился в митинги на Болотной и на Сахарова. Словно это не протест против власти и безобразных циничных выборов, а просто конфликт двух социальных групп».
Дмитрий Колезев из уральского информационного агентства URA.ru подтверждает версию Куприкова: по его сведениям, в начале декабря вице-премьер правительства Свердловской области Алексей Багаряков договорился с группой блогеров о том, чтобы те работали над улучшением информационного поля в сети накануне выборов. Проект финансировался из бюд­жета предвыборного штаба Владимира Путина, интернет-пользователи должны были оставлять многочисленные комментарии на различных веб-ресурсах, защищая инициативы властей. Ежедневные отчеты о 200–400 сообщениях блогеры высылали лично Багарякову. Один из участников сообщил, что акция «Уралвагонзавода» по просьбе Багарякова освещалась отдельно — была дана команда негативно отзываться о рабочих, критиковать их действия и называть быдлом.
 

Вечером я загружаю DVD с видеозаписью агитационной встречи на Верхнесалдинском металлургическом заводе. Агитатор Александр краснеет где-то вдалеке, в центре — группка из 5–6 скучающих рабочих в чистых касках слушает речь Евгения, вопрошающего «Кто, если не Пу­тин?» Рабочие переминаются с ноги на но­гу. «Это точно постановка, — констатирует Василий, сталевар УВЗ, с которым мы смотрим запись. — Агитация на самом деле какая? Начальникам цехов сверху спустили разнарядку — такое-то количество от каждого цеха. Они собрали своих людей и пообещали им поставить на этот день отгул. Или даже два. Я был на таком собрании. Рассказали, что бесплатно от­везут-привезут, накормят, концерт сыграют. Некоторые согласились, для некоторых это ниже их достоинства». Василий относит себя к последним. Василий — оп­рятный холостяк лет 35, местный среднестатистический горожанин, сидит у себя на кухне в хрущевке, пьет чай вприкуску с сырой сосиской, под стулом — заряжается автомобильный аккумулятор, у стены стоят несколько трехлитровых банок с мутноватой жидкостью («Бензин. На вся­кий случай»). Он не видит причин выступать в поддержку системы, в которой за­казы у завода появляются только после визита премьера, у рабочих количество смен растет, а зарплаты падают, налоги от предприятий оседают по месту регистрации акционера — в Петербурге и Москве, а рабочие, выйдя на пенсию, редко проживают больше 2–3 лет. Он говорит, что Владимир Путин действительно по­мог: его личное участие в 2008–2009 го­дах позволило получить заказ РЖД, который на несколько лет вперед обеспечил завод работой. По его приказу все, что осталось в стране от танкостроения, стало консолидироваться под брендом «Научно-производственная корпорация «Уралвагонзавод». Поэтому всем кажется естественным, что после того как «Путин помог заводу — завод должен помочь Путину». Кроме того, несогласие с позицией начальства может привести к ненужным конфликтам.
 

Журналист и основатель тагильско­го фонда «Город без наркотиков» Егор Бычков объясняет: Нижний Тагил — моногород. Здесь исторически, как и вез­де на Урале, не завод в городе, а город при заводе. «Вся экономика Нижнего Тагила основывается на двух предприятиях — НТМК и УВЗ. Примерно половина населения города так или иначе связана с этими производствами. Людям просто некуда больше пойти. Конечно, они рады, что их обеспечили заказами, что они получают зарплату. Для них стабильность — это когда регулярно зарплату платят. Вот и все». С Егором мы разговариваем в здании типографии. На стене коридора — список арендаторов. Егор пишет для газеты «Тагильский вариант». В списке вдруг обнаруживаю и два других названия — редакция журнала «Chocolad’s. Твой глянцевый гид по Тагилу» и, на том же четвертом этаже, редакция мужского журнала «Банзай!». Егор комментирует: «Это издания Андрея Ленды. Он учредитель и главный редактор. Нечему удивляться — он активный предприниматель. Когда в июле 2011 года Михаил Прохоров пригласил Евгения Ройзмана вступить в партию «Правое дело», Андрей пришел ко мне с просьбой взять и его. На предстоящие 4 марта 2012 выборы в городскую думу он хотел пойти от «Справедливой России», но выпал из списка в последний момент — как не очень популярный кандидат. При этом он — типичный комсорг на промышленном предприятии, проводит акции за ОНФ и «Единую Россию».