В зоне действия соцсети

По коридору Басманного суда вышагивает следователь Тимофей Грачев, в мундире с золотыми пуговицами и погонами. Следователь Грачев говорит по телефону и смеется. Его погоны блестят.

— Как же он не прятался? Он же по месту регистрации не жил, — говорит Владимир Кальчук, улыбчивый прокурор, бритый налысо. И уточняет: Нет, ты где хочешь живи, но зарегистрируйся. Иначе как его искать-то, Москва большой город.

Двадцать четвертый фигурант «Болотного дела» Александр Марголин действительно жил не у родителей, по месту регистрации, а в принадлежащей ему квартире в Западном Дегунино — вместе с женой и двумя детьми, девочками 11 и 13 лет. Именно в эту квартиру следователи пришли в семь утра 20 февраля. После двухчасового обыска забрали одежду, в которой Александр был на Болотной площади, и повезли его на допрос. В это же время Елена, жена Марголина, заключила договор с адвокатом Анной Полозовой. По словам адвоката, она была у Следственного комитета уже в 10.30, но внутрь ее пустили только через четыре часа.

«Следователь от меня бегал. Он не подходил к телефону, подходили к телефону его коллеги, они говорили, что понятия не имеют, где он может быть. Тем временем без меня проводились следственные действия», — рассказывает Полозова и удивляется, почему адвокат по назначению, Дмитрий Лазарев, оказался в Следственном комитете раньше нее. В результате признанный потерпевшим омоновец Бажанов опознавал Марголина в присутствии адвоката Лазарева, который уговаривал того написать явку с повинной.

Сорокаоднолетний Александр Марголин — кандидат экономических наук, работавший заместителем директора по маркетингу в полиграфической компании и много лет болевший за ЦСКА. Как и многие другие, ходить на митинги начал после выборов в Думу. 5 декабря был задержан и отсидел десять суток ареста. Скорее всего, следователи по «Болотному делу» опознали его по фотографиям, снятым в отделении полиции перед этим арестом, — 6 мая Александр даже не был задержан. По словам Сергея Власова, координатора проекта «Росузник», Марголин знал, что его фотографии есть в материалах дела. Он понимал, что находится в «группе риска», но не собирался уезжать из страны или пуститься в бега, бросив жену, детей и мать-инвалида, за которой ухаживал. «Он сказал: «Если захотят, меня найдут в любом случае. Из страны я уезжать не могу — у меня семья», — рассказывает Власов.

Все эти месяцы Марголин жил ровно так же, как и раньше: работал, возил детей в школу и на бальные танцы, ухаживал за матерью Антониной Андреевной. У нее инвалидность, но, несмотря на это, мать Марголина пришла в суд. Когда приставы приводят ее сына и запирают в клетку, Антонину Андреевну берет за руку седой мужчина с густыми бровями — Евгений Маркович, отец арестанта.

По версии следствия, 6 мая Александр Марголин схватил сотрудника ОМОНа Бажанова за форму и бронежилет, повалил его на землю и не менее двух раз ударил по лежащему бойцу Бажанову ногой. Эти действия следствие квалифицировало как ч. 2 ст. 212 («участие в массовых беспорядках») и ч. 1 ст. 318 УК РФ («насилие в отношении представителя власти»). По словам следователя Грачева, вина подтверждается показаниями потерпевшего и видеозаписью этого момента. Как говорит адвокат Полозова, в деле действительно есть несколько скриншотов, на которых виден Марголин в толпе демонстрантов. Но на этих снимках он не только не бьет омоновцев — там вообще нет сотрудников полиции, удивляется адвокат.

Поскольку Марголин совершил, по версии СК, «преступление средней тяжести, направленное против порядка управления», следователь Грачев просит поместить его под стражу. Он перечисляет свои аргументы: живя не по месту регистрации, Марголин в течение 9 месяцев скрывался от следствия, он «документирован загранпаспортом», а во время допроса даже признался, что у него в соцсетях есть знакомые, живущие за границей.

Говорит Тимофей Грачев живо и бойко. По словам антифашиста Филиппа Долбунова, который осенью был задержан как свидетель по делу «Анатомии протеста-2», во время допроса следователь Грачев бил его по лицу, требуя показаний на Удальцова, Лебедева и Развозжаева. После этого Долбунов бежал на Украину, где попросил политического убежища.

— Мы услышали очень много положительных характеристик, — усмехается следователь Грачев. — Но неясно, как же тогда Марголин, не считаясь с общественными порядками морали и показывая явное пренебрежение к представителям власти, совершил данное преступление?

Александр Марголин — короткостриженый мужчина в темно-сером свитере с широким горлом. На руке у Марголина красно-серая фенечка. Когда он встает, то как-то весь вытягивается, чуть выгибает шею, как будто пытается дотянуться своими аргументами до судьи Натальи Мушниковой: он говорит, что не скрывался, а жил в квартире, оформленной на него; регулярно проверял почту у родителей, по месту прописки, но никаких повесток не получал; не считает себя участником «массовых беспорядков»; ухаживает за матерью.

Как свидетель в суде выступает его жена Елена, которая рассказывает о том, что они женаты уже 19 лет, а знакомы еще дольше и все эти годы практически не расставались. После рождения старшей дочки Елена не работает, все время проводит с детьми, и Александр — единственный кормилец в семье. Судья спрашивает, есть ли у Марголина вопросы к Елене. «У меня вопросы… по характеристике моей? — растерянно отвечает Александр. — Столько добрых слов… Нет, у меня вопросов нет».

Адвокат просит избрать для Александра меру пресечения, не связанную с заключением под стражу: взять под домашний арест или отпустить под залог. Следователь и прокурор возражают, что только нахождение в СИЗО может обеспечить «надлежащее процессуальное поведение Марголина». После часового перерыва судья Наталья Мушникова принимает привычное решение — оставить Александра Марголина под стражей до 6 апреля.

«Зачем же такую напраслину написали? Вы говорите, нельзя его на свободе оставить. У мальчика было два воспаления легких, у него обструктивный бронхит, больной мальчик, который получил белый билет», — уже в коридоре обращается к прокурору Кальчуку Антонина Андреевна. Кальчук отмалчивается, ему явно интереснее фотография забитого татуировками Тимофея Грачева, которую где-то нашли и показывают друг другу на айпэде активисты.

Приставы бодро выводят Марголина из зала. «И теперь я должна вот этой вот своре отдать своего ребенка?» — Антонина Андреевна смахивает слезы платком. Сверкая погонами, мимо шагает следователь Тимофей Грачев.