Неудовлетворительно

О детях сексуальных революций и викторианских девушках

«Жизнь детей всегда отличается от жизни родителей, но я не думаю, что между нынешними тридцатилетними и их родителями есть существенные отличия с точки зрения сексуальности. Те отличия, которые все же есть, скорее связаны с формами бытия этой сексуальности, с тем, что мы, психоаналитики, называем словом «симптом», — внешними проявлениями сексуальной жизни, в которой всегда что-то не клеится.

Если попытаться обобщить, то у сексуальности есть свойство, которое объединяет поколения, — это вечная неудовлетворенность. При этом каждый неудовлетворен по-своему и у каждого поколения есть свое алиби для того, чтобы эту неудовлетворенность сохранять. Это общее свойство сексуальности вообще. Я не думаю, что по прошествии ста тысяч лет что-то в этом вопросе существенно изменится, только если нас окончательно не поработят гаджеты. В классических клинических случаях, описанных Фрейдом, речь идет о девушках Викторианской эпохи, краснеющих при легком упоминании сексуальной тематики. И дальше у нас невольно возникает идея о том, что сексуальность воспринимается через призму чего-то невозможного, стыдного, непристойного. Откуда появляется иллюзия, что если приоткрыть завесу невозможности, стыда или пуританства, то, наверное, с сексуальностью станет проще, она перестанет быть источником страданий и превратится в область, где царствует удовольствие.

Так вот, если в кабинет приходит современная девушка, ребенок нескольких сексуальных революций, то она рано или поздно тоже начинает говорить как та самая фрейдовская девушка Викторианской эпохи, а вы, в свою очередь, начинаете понимать, что эта странная невозможность, с которой связана сексуальность, относится не к каким-то социальным запретам, не к устройству общества, а является неотъемлемым свойством сексуальности вообще».

О супружеской скуке, порнофилии, женском удовольствии и других изобретениях тридцатилетних

«Большие города по всему миру не очень отличаются друг от друга. Некоторые специалисты говорят, что есть такой отдельный народ — жители мегаполисов. Это значит, что житель Лондона больше похож на москвича, чем москвич на жителя Рыбинска. В том числе и по сексуальному поведению.

Большинство мужчин в возрасте 30–35 лет в Москве не женаты и ведут довольно свободный образ жизни, гораздо более активный, чем вели в этом возрасте их родители. Мы говорим о людях с высшим образованием — у рабочих ЗИЛа, конечно, другие стереотипы поведения.

Интенсивность интимной жизни повышается, качество меняется: стало больше орального секса, анального, секса втроем. Немного меньше стало людей, которые плохо функционируют в сексуальном плане.

За этими фактами стоит изменение отношения к интимной жизни в целом. Тридцать лет назад у женщин считалось, что, если тебе не больно заниматься сексом и ты получаешь какое-то небольшое удовольствие, это уже хорошо. Сегодня они хотят полноценно наслаждаться сексом. Вообще, сексуальная революция (или скорее эволюция) внесла больше изменений в жизнь женщин, чем мужчин.

Интернет раскрыл невиданные возможности для самореализации для застенчивых, робких, неуверенных в себе людей. Сегодня они познакомились в интернете, обменялись письмами, пошли выпили по кофе и в тот же день легли в постель. Если раньше человек, живущий один, часто был обречен на одиночество, то сегодня у него есть возможность иметь огромное количество партнеров.

Ко мне приходят прежде всего с проблемой отсутствия оргазменной разрядки и недостаточного наслаждения у женщин. Такие проблемы вообще есть у 35 процентов женского населения. Мы же только выходим на тропу сексуальной революции. У нас еще много запретов, негативного отношения к сексу. Отношение к девочкам-подросткам при воспитании часто давит их сексуальность.

У мужчин основные проблемы — это преждевременное семяизвержение, снижение потенции. Но появились и новые проблемы, связанные с новыми технологиями. Прежде всего это невиданный расцвет такого расстройства, как порнофилия, зависимость от порнографических изображений. Она существовала еще со времени появления порнографии, то есть с XVII века, но сегодня у каждого дома есть компьютер, порнографических изображений в интернете бесконечно много, так что каждый может найти себе по душе. И если раньше с порнофилией приходили пять-семь процентов моих клиентов, то сегодня это каждый пятый.

Человек приходит с работы, моет руки, часто не обедает и два-три часа смотрит в интернете порнографические изображения. За это время он два-три раза мастурбирует. А больше человек ничего не делает и делать не может. Понятно, что нет никакого профессионального, интеллектуального, эмоционального роста. Это жизнь, отданная созерцанию порнографических изображений, снимков и мастурбации. У меня есть клиенты, которые не могут ничего рассказать о городе, в котором побывали. Когда вы дома, вам может, например, позвонить друг. Или у вас есть мама, которой надо поехать помочь. А в командировке вы отрываетесь по полной. Так что порнофилия становится все более злокачественной. Снимки и видео улучшаются; мания становится сильнее.

Проблема, с которой приходят супруги, — это супружеская скука. В наше время она наступает у многих и гораздо быстрее, чем раньше. Если человек с 20 до 35 лет прожил один и привык, что у него каждую неделю новая женщина, сегодня — длинноногая блондинка, а завтра — маленькая страстная брюнетка, то супружеская скука наступает уже через четыре-пять месяцев после женитьбы. Недавно вышла моя книга «Как сохранить секс в супружестве», там я описываю злокачественные, тяжелые формы супружеской скуки. У советских людей тоже наступала сексуальная скука, но она наступала не раньше чем через три года.

Стали более частыми разногласия по поводу ведения интимной жизни у супругов. Ну, скажем, муж считает, что надо оживить сексуальную жизнь при помощи секса втроем, а жена не очень хочет. Или жена хочет как-то помочь мужу, но не хочет, чтобы это была другая женщина. Или она на все согласна, но ей нужно, чтобы доктор это разрешил, чтобы это была медицинская процедура, а не нечто самовольное.

Встречаются проблемы сексуальной несовместимости, «семилетнее безумие» — когда в возрасте 42–49 лет мужчины начинают искать новых партнерш, хотя у них есть семьи и дети. Есть еще такой фактор большого города, что здесь люди после сорока гораздо здоровее, чем в маленьких селах и городах. У нас и медицина лучше, и возможность отдыхать есть. У нас мужчины после сорока еще в хорошей физической форме, и они не хотят ограничиваться тем, чего они уже достигли в интимной жизни.

Сегодняшний прием у врача совершенно не похож на тот прием, что был сорок лет назад, и по проблемам, и по подготовленности людей. Сорок лет назад к сексологу шли только те мужчины и женщины, у которых либо было абсолютное нежелание, либо было больно. Сегодня женщина приходит, если считает, что у нее оргазменная разрядка недостаточно сильная. И это правильно. Она хочет большего. Она за стеной слышала оргазм посильнее, чем у нее, и она тоже такой хочет».

О разговорах и сексе без любви

«Родители современных тридцатилетних обычно не обращались с вопросами к психологам. Они жили совсем в других условиях, и у них очень редко были возможности для сексуальной реализации, например, в условиях коммунальной квартиры. Сейчас то удовольствие, которое человек получает, те мысли, которые он реализует, стали значимее. Люди больше придают этому значение. Правда, семейные пары так и не научились говорить о сексе. Вопросы сексуальности воспитывали в наших тридцатилетних те, кто их растит, поэтому тема до сих пор остается интимной, закрытой, связанной с очень многими личностными проблемами. Те, кто могут это обсуждать, чаще всего к психологу не идут. Как раз те люди, которые обращаются к психологам, не умеют об этом говорить, им это очень трудно. Эта проблема, как и раньше, остается одной из основных.

Сейчас появилась и другая проблема — некая оторванность сексуальных отношений от межличностных. Раньше секс был как бы вплетен в межличностные отношения, а сейчас приобрел самостоятельную значимость. Но это иллюзия, что секс может быть отдельной частью человеческой жизни. Секс без отношений выхолащивает человека, не дает ему ничего. Это только первая новизна доступности, дозволенности, а потом начинаются проблемы».