Не свистите, а то улетите

Иллюстрация: Надя Косян

Остались еще, однако, территории, способные вызывать в людях сильные эмоции. Кроме, разумеется, Сомали, Южной Осетии и вообще географии. Случается, что и на пространстве словесности вспыхивают локальные конфликты. Причем там, где конфликта не ждешь.

Вот была, например, книжка «Над пропастью во ржи» Джерома Д.Сэлинджера. И был у нее хрестоматийный перевод Риты Райт-Ковалевой. На котором выросли «поколения читателей» и все такое. Так и на него нашлась своя гуманитарная катастрофа. Недавно выпустили ту же сэлинджеровскую книжку, но с другим названием — «Ловец на хлебном поле». Там Холден Колфилд говорит с интонациями героев дневных молодежных сериалов на дециметровых каналах. Ну и опять-таки название. Ловец. На. Хлебном. Поле. Одного моего ­прия­теля, который, в общем-то, не склонен к резким жестам и которому, в сущно­сти, наплевать на то, что происходит в мире так называемой культуры — он даже согласен жить в мире, где существует ансамбль «Комба БАКХ», — так вот его так эта новая трансляция возмутила, что он разразился обличительным постом у себя в ЖЖ.

Пост потом, правда, стер, решив, ­видимо, что можно жить даже с этим. И не исключено, что даже к лучшему будет, если поколения читателей перестанут попадать под обаяние подростковой истерики, с таким стилистическим блеском переданное парой Джером Сэлинджер и Рита Райт. Но в других местах страсти не утихают. Покушение. На. Святое. Или наоборот: Наконец-то. Правда. Восторжествовала.

Хорошо, что хоть кому-то пока есть до этого дело. Хорошо, что хоть какое-то копьеметание. Хорошо, что то, что когда-то задевало или задевает тебя за живое, задевает за то же самое кого-то еще.

Бывает и по-другому.

Я хотел купить дочке иллюстрированного «Карлсона», но столкнулся с науч­ным фактом: в книжном магазине «Карлсон» был с какими-то чудовищными, ­сделанными в Adobe иллюстрациями, а еще он мог быть в переводе Успен­ского, где классическая победная пес­ня звучит, как переложение для радио «Шансон».

Но это еще полбеды. Говорят, что «Карлсона» вообще сегодня мало покупают. В одной государственной газете было написано, что согласно данным опроса современные дети не знают героев классических сказок. Они предпочитают Карлсону Человека-паука.

Почему же все-таки Карлсон проиграл Человеку-пауку?

Объяснений может быть несколько.

1. Результаты опроса подтасованы.

2. Фокус в отрицательном обаянии личности Карлсона. Во-первых, он не надежен. Никогда нельзя точно сказать, прилетит он или нет. А поскольку тренд эпохи — гиперответственность, Карлсон просто не укладывается в гуманитарную парадигму: как можно симпатизировать человеку, который не отвечает за базар?

В противовес ему Человек-паук или Бэтмен живет практически по слогану «Афиши» — как скажет, так и будет. У Карлсона шалости — это просто шалости, у Человека-паука в них есть какой-то созидательный конечный смысл. Карл­сон — эффектен, Человек-паук еще и эффективен. На него можно рассчитывать. А старое ведьмовское правило гласит: надо поклоняться только тем демонам, которых удается вызвать.

Но лично мне удобнее объяснять низкие рейтинги Карлсона магией кино и телевидения, а также гнусностью новых переводов и иллюстраций. Я даже слы­шал детективную историю про то, что права на великий перевод Лунгиной ­принадлежат одному издательству, а права собственно на книжку — другому. Так что издательство — владелец книжных прав просто вынуждено изворачиваться и заказывать новый перевод. Например, Успенскому, потому что его фамилия — бренд. То есть, есть за что зацепиться и обвинить, например, систему прода­жи прав. Хотя, конечно, надо просто признать, что мир имеет неприятное свойство становиться иным. Мне, может быть, нравятся картины итальянского кватроченто, но в этом самом веке люди умирали в тридцатилетнем возрасте от ­несва­рения желудка и нечищеных зубов. Мне, скорее всего, понравится в две ­тысячи восемьсот шестнадцатом году, потому что тогда переезд из Мос­квы в Нью-Йорк станет занимать минуту, необходимую для того, чтобы залезть в ящик для телепортации, но, скорее все­го, даже «Комба БАКХ» будет тогда анахронизмом. Эльфы у Толкина понимали это дело и просто уходили на Блаженные острова, смиряясь с этим исходом.

Я бы, разумеется, был бы не против, если бы Карлсон или перевод Риты Райт-Ковалевой пережили новые Тем­ные Века. Но тут все меняется так бы­стро, что не знаешь уже, в каком месте затыкать щели.

В ЖЖ наткнулся на сетования ­школь­ного преподавателя, который обвиняет своих учеников-пустоцветов и жалуется на падение нравов: «Мало того, что дети не знают, кто такие Дафнис и Хлоя, или там Малыш и Карлсон. Они не знают даже, кто такие Бивис и Батхед».