Не спи

иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

Они и вправду жили как князья. У них все было. С облегчением сдавая в архив нулевые годы и составляя описание их типичного представителя, вы обнаружите человека, обеспеченного всем необходимым и даже больше, чем нужно.

У него есть деньги. Много денег. Он пьет виски, а если водку — то «Белугу». Он не бывает голоден. В отличии от многих соотечественников он может купить в ма­газине любые продукты — предпочитает руколу. Иногда его можно встретить перед прилавком в «Елисеевском» — он плачет, потому что не знает, какой именно сыр выбрать. Он может перемещаться на метро или на машине с шофером, но чаще вяло поднимает руку — и непонятные ему люди отвозят его к месту назначения. Выбор клубов огромен, ночь бесконечна, караоке еще работает, казино уже нет.

Вообще-то он не часто выходит из дома. В этом нет необходимости. С помощью мобильного телефона он пользуется услугами доставки. За квартиру он может платить, минуя очередь в Сбербанке, — по карточке Visa через банкомат. Он получил прекрасное образование, объездил весь мир, он отличный профессионал, и у него много дипломов. Он постоянно на связи и в курсе всех мировых событий — час назад загрузил фотографию на «Одноклассниках», подмигнул в «Фейсбуке» подруге из Нью-Йорка и вот уже пишет в «Твиттере» про падение акций американского банка, в который только вчера вложился.

Он циничен. Он думает и пишет короткими фразами. Он пишет, как случайно включил телевизор, а там хвалят Сталина или показывают фильм — разговор с Лилианной Лунгиной. Он берет в руки айфон и вяло говорит кому-то, что Путину, вообще-то, надо уйти. Хотя сам понимает, как унизительно и скучно думать, что в жизни что-то изменится, только если уйдет в отставку лысеющий человек в костюме. Он берет такси и едет в кинотеатр «Октябрь» или галерею «Гараж». Оттуда — в аэропорт, новый терминал, где можно взять билет в любой конец света — чтобы немного отдохнуть от Москвы.

У этого человека кончились силы. Его мир — работа и два-три заведения. Раз в сезон он ездит отдыхать — чаще в Черногорию, может рвануть на Бали или в Гоа.

Но обычно он все-таки сидит дома, ему нет надобности выходить, он надежно отгорожен от окружающего мира. Не потому, что наплевать, а потому что устал. Он уже давно на автомате говорит не «наша страна», а «эта страна» и, выбирая между добровольным домашним из­гнанием и постоянным чувством бессилия и унижения, выбирает первое. Что, впрочем, сразу влечет за собой и второе.

Он отлично живет, и жаловаться не на что. Но он чувствует, как что-то ­упускает.

Люди нулевых жили как князья. Но у этой строчки из старого стихотворения есть продолжение: «Как те князья, кого доской давили, а наверху ордынцы ели-пили». Те, кто в двухтысячные с ордой боролся, — люди другого времени. А человек нулевых, придавленный доской, умудрялся сам с этой же ордой есть и пить. Или становился князем в изгнании, домашним эмигрантом. Абсолютно бессильным. И очень усталым. С постоянным чувством утраченных возможностей. Его силы кончились раньше, чем надежды.

Человек двухтысячных спит. Время ­проходит сквозь него. Уснуло все вокруг. И каждый сад закрыт тройным запором. Он пытается скрыться от простых понятий, он устал от страха, он ни во что не верит, он до ужаса боится резких движений и громких слов. И во сне чередой проходят мегамоллы, победы на чемпионатах, новые книги и фильмы, заполненные прилавки, далекие страны.

Но вы знаете — когда он выйдет на улицу, его ждут открытия. Он с удивлением будет изучать расписание трамваев, прочтет надпись «выход в город» в метро и столкнется с други­ми явлениями нормального, бодрствующего мира, существовавшего все то время, что он спал.

Он станет человеком десятых годов, который выходит из леса упущенных возможностей в реальный мир, где нет страха, где все зависит от него самого и где по-прежнему действуют понятные договоренности вроде тех, что вынесены на обложку этого номера.