Найди себя

Из окна кабинета Ольги Львовны Свибловой, директора МДФ, виден дом через переулок. Точнее, его фрагмент: верхний ряд окон, окно чердачное, мягкий солнечный свет на стене. Первая выставка пятой по счету, юбилейной Фотобиеннале открывается завтра, и потому в рабочих помещениях МДФ разлита странная постпаническая атмосфера: волна ажиотажа схлынула, и все уже успокоились.

– Раньше мы всегда делали главную выставку в Манеже. А в этом годуѕ Я видела большой пожар и понимала, что горит не только Манеж, горит вся Биеннале, – рассказывает Ольга Львовна.

Тем не менее Биеннале состоялась, и тем у нее три: «Город», «Идентификация» и «Новые технологии». Планы на «Город» сногсшибательны. Картье-Брессон, Лотар Шмидт, Ман Рей... (Да я за Мана Рея готов удавиться!) А еще будет «Париж + Кляйн» – огромный отчет о работе, проделанной за несколько десятилетий одним человеком в одном отдельно взятом городе. Ну и Рим, конечно, куда же в Москве без Рима.

– Город – это самая фотогеничная тема, она дает нам «раскат» – возможность показать фотографию историческую и современную, – говорит Свиблова.

Конечно, для этого проекта был использован не только заграничный материал. Kodak выдал пленку на «Фотолетопись России», отправив таким образом десяток фотографов по городам и весям от Чукотки до Костромы.

Со второй темой не все так прозрачно. Идентичность распылилась и рассредоточилась. Мартин Парр в своей «Европе» снимал классические национальные клише. АЕС+Ф в «Лесном царе» и «Action Half Life» – многострадальных модельных детей в Синайской пустыне и Янтарной комнате. Но только Ларс Тунбьорк – тот занимается идентичностью без экивоков. Его «Офис» хорошо знаком каждому: «Степ бай степ – пока от монитора не ослеп».

Мы же с Ольгой Львовной беседуем о «Новых технологиях». Выясняется, что главный посыл Биеннале заключен вовсе не в работах французской электроконцептуалистки Орлан с ее ретроспективой в ЦДХ и не в антологии французского же цифрового искусства, представленного на той же площадке. Посыл заключен в другом.

– Мы придумали вот что: каждая фотография будет снабжена штрихкодом, и зрители смогут выбрать понравившиеся работы, проголосовав на сайте beephoto.ru или отправив смс, – рассуждает г-жа Свиблова. – На церемонии закрытия мы наградим самых активных зрителей. Еще мы сделали конкурс «Мое путешествие по Фотобиеннале», для которого Nokia предоставит телефоны со встроенными камерами...

Солнечные пятна за окном медленно сползают со стены...

– ѕа также решили, что зритель должен не только смотреть, но и рассуждать, – продолжает Ольга Львовна. – Поэтому возник конкурс эссе о проектах, авторах, работах.

Так-так-так, вот она – завязка моей персональной интриги всех этих разбросанных по галереям выставок. И, бегая три последующих дня с площадки на площадку, я, как человек пишущий, думаю о том, что бы выбрать в качестве материала для эссе. Скажем, русский монтированный фотоколлаж 20-30-х годов. Варвара Степанова, Родченко, Маяковский, знаменитый плакат с летчиками, спасшими челюскинцев. Такой динамики, такого напора сегодня не встретишь даже в компьютерных играх. А рядом – французский криминальный фотоколлаж 30-х из Le Petit Parisien.

– Наши работают лучше и интересней. Думаю, все дело в том, что после 1917 года у нас поехала крыша. Сознание распалось на куски, и проще его было собрать вот таким методом. Кстати, в Европе фотомонтаж расцвел перед Второй мировой, когда крыша поехала уже у них.

Может быть, мне написать о листике с фотоколлажем из домашнего альбома Алексея Крученых? Но, перейдя в соседний зал, наталкиваюсь на Шиманского. Послевоенный Ленинград, совершенно пустой, на полусотне снимков – четыре человека. Холодный и прекрасный классицизм – таким этот город не увидеть больше никогда и никому. Может быть, взять это? Но нет – увидев зарисовки Клаудио Абате из жизни итальянского авангарда 70-х, понимаю, что мои метания продолжаются. И будут продолжаться на следующий день. Антигламурная «Girls Culture» Лорен Гринфилд в Ермолаевском переулке? Подкупит неприкрытой актуальностью. Красота – это фашизм, а девушки по большей части глупы и шлюхи. О, как это справедливо!

Но и это не станет точкой выбора. Вечером того же дня в Галерее Церетели на Остоженке я наткнусь на Ральфа Гибсона и пойму, что тема, пожалуй, найдена. Париж, раздробленный на крохотные кусочки: вот кувшин, вот нога, вот старинная дверь, вот колесо кареты. Обыденные вещи, но, боже мой, какой поэзией веет от них! Примерно такой же, как от солнечных пятен на чердачном окне.

Никита Болдырев