На западном фронте

Иллюстрация: Александр Можаев

Моя беседа с художником Константином Звездочетовым носила теоретический характер. Погода была не прогулочная, поэтому мы сели за стол и принялись рисовать умозрительную карту Москвы. Результаты этих трудов имеют исключительное значение для будущности нашего города.

— Москва — город многослойный, это как бы множество наложенных друг на друга и переплетенных сеток, — начал живописец. — У каждой своя система координат, свои истории. И поэтому людям, приезжающим сюда впервые, город кажется таким бестолковым. А когда начинаешь отделять эти пласты один от другого, все встает на места. Вот например: Москва имеет свой главный меридиан и главную параллель — это Тверская улица и Москва-река. Южнее реки у нас Замоскворечье, которое мы сейчас не рассматриваем, это территория зазеркальная. А по разные стороны тверского меридиана лежат два довольно разных города, начиная с того, что восточнее находятся холмы, а западнее — равнина. И жизнь происходит так, будто все, что есть в Москве яркого и пассионарного, зарождается на востоке, а потом стекает вниз — тихо отстаиваться. Справа Москва более простая, настоящая, а слева — официоз и претензии.

Вот смотрите: наиболее значительные для Москвы люди родились и действовали преимущественно на востоке, а на запад уходили отдыхать и пожинать лавры. Горький писал о Хитровке, а в золотую клетку дома Рябушинского угодил на Никитской. Даже кафедральный собор в годы гонений был в Елохове, а теперь перебрался в низину. Или Пушкин: родился на Немецкой, любимый дядя Василий Львович, дружище Нащокин — все здесь. А вот остепеняться подался на Арбат. История с перестановкой памятника с левой на правую сторону Тверской — явная попытка восстановления исторической справедливости, однако с природоведческой точки зрения сомнительная. Потому что в большинстве случаев памятники прославившимся на востоке ставят потом на западе. Царь Петр родом из Измайлово (я к нему не очень хорошо отношусь, но мы говорим о выдающихся, но необязательно симпатичных явлениях, ведь Салтычиха и Лубянка тоже с востока). Петровские гулянья гремели в Лефортово, а монумент впаяли на стрелку Москвы-реки. Есенин жил и развлекался преимущественно здесь, а вот вешаться в Питер поехал с остоженской квартиры, и статуя ему поставлена на Тверском бульваре. Маяковский — это Таганка, Лубянка и так далее, а памятник, под который он еще при жизни так мечтал заложить динамиту, стоит именно по левую сторону меридиана! Единственное исключение — Высоцкий, так ведь не зря этот памятник никому не нравится. Мещанская, Каретный, Таганка — все справа. Я, кстати, хорошо отметился на его похоронах на Таганской площади — я оказался в колонне, которая противостояла милицейской пехоте, а мои друзья попали под кавалерию. А замели всех люди в белых рубашках, которых тогда в Москве по причине Олимпиады и утроенной бдительности было в избытке.

Я слушаю Звездочетова и все больше вдохновляюсь стройностью его теории. Ведь и в самом деле — Рождественский бульвар есть именно на востоке, а на западе его нет! Элитное строительство процветает на Остоженке и Патриарших, а вот попробовало оно сунуться на нашу, возвышенную половину — и что вышло? Карикатурная Сретенка, «дома пониженной элитности». Опять же запад — вотчина деятелей искусств. Чудо-галереи всех признанных властью мастеров кисти и резца по ту сторону атмосферного фронта, один только Андрияка, говорят, остался на «Курской» и очень этим тяготится, в стаю просится. А раздолбаям и первооткрывателям более пристал восток. У Звездочетова, кстати, мастерская как раз на Рождественском, и на днях ее затопило на фиг.

— Я и родился на Новослободской, и как-то всю жизнь тянуло меня в эту сторону. Теперь осел на Покровке: у меня тут и дом, и церковь приходская, и кабак любимый. И даже какие-то мистические моменты — например, скамейка напротив дома 19 на Чистопрудном. Вот сколько уже лет как ни выйдешь с утра похмельный на улицу, непременно оказываешься на ней. Просто сидеть, смотреть на уток. А пару месяцев назад один знакомый сел на нее, вот так же, без всякого умысла, да и умер на месте.

Продолжаем развивать нашу замечательную теорию. Велимир Хлебников мечтал найти число, открывающее великую тайну законов истории. Согласно изобретению Звездочетова, такое число (ввиду московской многослойности — составное) должно быть и у логики бытования города-героя. Ведь от незнания основ происходят все здешние неприятности, от этого же один за одним накрываются генпланы городского развития. Да и каждому отдельному москвичу важно найти для себя правильную нишу. Вот Герцен, Тургенев и Грибоедов жили на западе, так и писали потом об увиденных там ужасах царизма. А Шаляпин, наоборот, на западе был знаменит и счастлив, а в тягостные запои уходил куда-то на Мясницкую. Гоголя жизнь на западе вообще до добра не довела, а горе-западники Толстой и Булгаков скатились в еретичество. Звездочетов объясняет это выпадением из еще одной оси города — духовно ориентированной и направляющейся вдоль Покровки, от собора Покрова на Рву к храму Покрова на Измайловском острове. Только это уже другая история.