Мы знаем, что вы делали прошлой ночью
В этом году неожиданно большое количество людей приняли непосредственное участие в процедуре выборов — были наблюдателями, членами комиссии, работниками штабов, внедрялись в группировки вбросов. БГ поговорил с ними и спросил, зачем они это сделали, что это им дало и как они теперь себя чувствуют
«Сначала меня пытались вообще не впустить на участок № 1 к открытию, до опечатывания урн. Потом все-таки впустили, но в 8:30 — через полчаса после начала голосования — уже удалили. Как объяснил мне председатель этого участка Борис Бобрович, я, дескать, подходил к столам с книгами избирателей ближе, чем на полтора метра, снимал то, что нельзя снимать, и прочее. С этим заключением я поехал в ТИК (территориальная избирательная комиссия. — БГ), где у меня приняли заявление, но рассматривать не стали. Устно мне было сказано, что решение о моем удалении нелегитимно, потому что на протоколе нет подписей голосовавших членов комиссии.
Я вернулся на участок № 1, куда меня снова отказались пускать, пытались отнять камеру. Вскоре приехали сотрудники ОВД «Арбат» и меня забрали. В отделении скопировали мои документы, я написал объяснительную, и меня вскоре отпустили. Я понял, что рассмотрения ТИКа ждать можно бесконечно, и, получив другое направление, вечером поехал уже на другой, 144-й участок, контролировать подсчет голосов. До выдачи протокола на руки результаты подсчета были такие: 399 бюллетеней — ЕР, 302 — КПРФ, 240 — СР, 28 — «Патриоты России», 195 — «Яблоко», 14 — «Правое дело», 119 — ЛДПР, 26 — испорченных, всего — 1323 бюллетеня в урнах».
«Я участвовал в журналистском расследовании, хотя при желании это можно считать и гражданской позицией. Через знакомых я вышел на людей, которые предлагали заработать денег на выборах. Если говорить именно про деньги, то их объем я точно не знаю — их платили по результату, а мы вскрылись раньше, но речь шла о тысяче рублей за вброс 70 бюллетеней (по 10 штук на семи запланированных участках). Тренинг нам проводил пожилой лысый мужчина по имени Николай Ануров, кто он — я не знаю. Тренинг был в здании ГУИС (аналог ЖЭКа. — БГ) района Хорошево-Мневники, и сначала нам долго показывали фильм «Любовь и голуби» с Гурченко — чтобы хоть чем-то занять. Каждому дали по десять бюллетеней, которые надо было держать в сумочках с белыми тесемочками. Сумки крепились под куртку тесемками на шее и на поясе, чтобы было незаметно и чтобы легко вбросить в урну. Соответственно, мы решили даже не подходить к столам, где регистрируют избирателей: вброс бюллетеней — это уголовно наказуемое действие, поэтому мы «вскрылись» сразу при входе в участок.
Я не знаю, были ли какие-то сигналы для «карусельщиков» на столах у регистрирующих избирателей (о таких сигналах сообщали с многих участков. — БГ), но на инструктаже нам говорили про «трамвайный билет» — речь шла о едином проездном билете, который надо было вложить в паспорт, подойти к председателю участковой избирательной комиссии, показать паспорт с «трамвайным билетом» — по идее, все были в курсе этого дела: тебя регистрируют, идешь к урне, развязываешь тесемки — и дело сделано».
_____
Дарья Романова,
наблюдатель в избирательном участке № 1409, Марьино:
«Я очень довольна тем, как я провела 4 декабря. Председатель, конечно, сначала хотел удалить меня за съемку: в законе не прописано, что можно снимать, но и не запрещено, поэтому наблюдателей пытаются ставить в самый конец зала, не дают просматривать книги избирателей.
Были провокации: приходили какие-то люди и пытались заставить наблюдателей перевернуть урны — нам нельзя к ним даже прикасаться. С утра приходила полиция, пыталась запретить съемку. Ну а мы писали в ответ жалобы.
Но к середине дня ситуация стала меняться. Председатель заявил, что хочет, чтобы все было честно, и что для этого мы должны работать вместе. С этого момента стало легче. Члены комиссии и даже наблюдатели от ЕР стали с нами консультироваться, спрашивать, как мы считаем, сколько было голосовавших: один из наших наблюдателей подсчитывал приходивших избирателей с помощью «считалки» — такой железной штучки, которая при нажиме отщелкивает следующее число. Тогда же мы стали и свободней перемещаться по залу.
Правда, некоторые процедурные нарушения все равно остались, но скорее из-за общей небрежности в отношении организации выборов, чем от злых умыслов избирательной комиссии.
Итоговый результат: 30 % — ЕР, 23 % — КПРФ, 19 % — ЛДПР, 14 % — СР, 9 % — «Яблоко», «Правое дело» — 0,007 %».
_____
Анна Марголис,
наблюдатель, предотвративший вброс в участке № 82, Козихинский переулок:
«Я провела на участке двадцать часов, и главное достижение дня в том, что комиссии пришлось считаться с наблюдателями. Вменяемых наблюдателей на моем участке было много, в том числе — бойкая и зоркая старушка от КПРФ, и даже несмотря на то что по непонятным жалобам на агитацию одного наблюдателя удалили, перевес был на нашей стороне. Поэтому, например, председатель комиссии подписывал наши жалобы, не читая, а мы писали их все время, все фиксировали.
Естественно, сначала нам хотели запретить перемещаться, вести запись, у меня приехавшие члены ТИКа — агрессивно настроенные и с запахом перегара — отняли бейдж наблюдателя от «Яблока», один раз пытались запретить избирателю вынести бюллетень, хотя в этом нет нарушения. Из нарушений — например, несколько раз избиратели голосовали без паспортов, иногда даже без открепительных, какая-то женщина предъявила удостоверение московского департамента имущества — председатель назвала это «заменяющим» документом.
К концу дня отношения с комиссией стали очень напряженными, но ей приходилось с нами считаться. Простейший пример: нам пытались вместо копий протокола подсчета голосов выдать ксерокопии, но мы заявили, что так не пойдет, и после консультаций с ТИКом все нам выдали.
Сам подсчет начался на сорок минут позже, считали не по процедуре, но мы заставили несколько раз пересчитать. И тут мы заметили в середине стола с бюллетенями «пачки» — я крикнула: «Вброс», мы стали фиксировать происходящее на видео и изъяли три пачки по 20 бюллетеней с проставленными галочками за «Единую Россию». Тут же составили акт и аннулировали бюллетени, без приезда полиции.
Я не ожидала, что в центральном районе будет так жестко, но опыт того, как можно переламывать ситуацию, настаивая на своем, — и ужасный, и интересный. Ну и то, что одной сотой зафиксированных нами нарушений совершенно достаточно, чтобы признать выборы на нашем участке недействительными, дает представление о выборах в целом — полный блеф.
У нас проголосовали так: 32% — ЕР, 15% — КПРФ, 10% — СР, 0,06% — «Яблоко», 0,03% — ЛДПР».
_____
Яков Борзенко, наблюдатель в участке № 2154 в Коньково, который лишил «Единую Россию» 272 фальшивых голосов:
«Не так много вариантов выразить свою позицию. Когда я узнал, что можно пойти наблюдателем, я решил, что это внятная возможность что-то поменять. Я записался от «Яблока», потому что у них было проще всего: подать заявку через сайт, пройти тренинг — и все.
В течение дня ничто не предвещало беды и настрой комиссии был вполне конструктивный. Можно сказать, мы добились на своем участке того уровня авторитета, без которого невозможно работать. В частности, некоторые члены избирательной комиссии в конце концов стали советоваться по процедурным вопросам с наблюдателями. Но я думаю, что достичь таких конструктивных отношений без уважения к членам избирательной комиссии со стороны наблюдателей тоже было бы невозможно.
Перед подведением итогов я для профилактики угрозы фальсификации описал председателю, как вижу дальнейший процесс по пунктам. Это не совсем соответствовало их плану: все члены комиссии — это сотрудники автобусного парка № 1, которые не впервые работают на выборах; они хотели сэкономить время и быть примерным участком, все сдавшим в ТИК раньше других. Мы обсудили каждый момент с председателем и в чем-то пошли на уступки друг другу.
И вот когда еще до вскрытия урн председатель пошел за неиспользованными бюллетенями, я проследовал за ним и увидел среди вынутых из сейфа бюллетеней стопку с уже проставленными галочками за ЕР. Когда председатель вынес бюллетени в зал, я привлек внимание наблюдателей. Все стали снимать происходящее на видео — и члены комиссии умыли руки и самоустранились от процесса.
Мы написали жалобу, председатель ее подписал, приехала полиция — девушки, которые дежурили в течение дня на участке, а затем и крупные чины из ОВД «Коньково». Однако заявление в полицию мог написать только председатель, чего он делать не стал, поэтому мы написали акт, который он подписал.
Результаты по моему участку: 330 бюллетеней — КПРФ, 271 — ЕР, 231 — СР, 230 — «Яблоко», 147 — ЛДПР, 23 — «Патриоты России», 15 — «Правое дело», всего бюллетеней в урнах — 1262».
_____
Матвей Петухов,
участник проекта «Гражданин наблюдатель»
«Самое большое желание, которое возникло у меня в 6 утра понедельника, когда я вышел из штаба — это несколько дней молчать. Я провел в штабе чуть больше суток, не считая двух предыдущих дней, когда мы выдавали документы нашим наблюдателям. За это время я не молчал и часа. Звонит один из десятка штабных телефонов, ты хватаешь его, пытаешь как-то помочь наблюдателю, которому безграмотная участковая комиссия втирает, что он, например, не имеет право вести съемку, или должен сидеть на стульчике и не вставать до конца голосования. Сообщаешь наблюдателю какие-то нормы законов, потом кладешь трубку, пытаешь что-нибудь написать в твиттер, но тут звонит другой телефон — и уже другого наблюдателя везут в отделение или разбили камеру, или еще что-то.
Наши наблюдатели — настоящие герои: они не боялись ни комиссий, ни полицейских, ни глав управ, наверное, потому, что знали законы гораздо лучше, чем те, кому эти законы знать, в общем-то, положено. Они не стеснялись хватать нарушителей за руку, звонить в прокуратуру и 02.
Думаю, скоро будет несколько уголовных дел на нарушителей и фальсификаторов выборов. На одном участке, например, был целый список избирателей, якобы прописанных в заброшенном детском саду. Когда наши наблюдатели это заметили, комиссия куда-то спрятала список, но наблюдатели все засняли.
Самое неожиданное для меня — это наши результаты. Когда пришел первый протокол, где КПРФ обходило «Единую Россию», мы не поверили и подумали, что это случайность. Когда таких протоколов стало больше 30 — с участков, где не было зафиксировано серьезных нарушений, — я понял, что скоро в России очень многое изменится и что мы сделали для этого практически все, что было в наших силах. Может быть, выборы в России, да и не только выборы, станут более честными — для этого и существует «Гражданин Наблюдатель».
_____
Антон Польский,
наблюдатель в участке № 188, Хамовники
Я ему рассказывал, что прямо сейчас идет формирование гражданского общества. Дело ведь не только в таком массовом добровольческом движении, как наблюдатели на этих выборах. Были же еще истории с лесными пожарами, вовсю идет тема раздельного сбора мусора, люди вообще начинают что-то делать — тут и теория малых дел, и вообще желание глобальных перемен. И не важно, против кого — важно само действие.
Я это все постоянно всем рассказываю, а вчера вот — единороcсу. Он в ответ пытался меня убедить, что если то, что есть разрушить, будет хаос, а я его — что общество само приспособится к изменениям. Мы вполне нормально поговорили, и, что интересно, этому единороссу ведь тоже все не нравится в сегодняшней реальности.
Члены избирательной комиссии ко второй половине дня устали и стали нормально с нами общаться. Наблюдатели же были очень разные, разных возрастов и от разных партий. В самом УИКе работали какие-то совсем юные хипстеры, мы с ними ходили с переносной урной по домам — тогда я с ними побеседовал и они стали вести себя крайне ответственно, все делать по процедуре.
Нарушения, конечно, были — с утра приезжали те же «карусельщики», но в итоге все прошло жестко по процедуре, результат по нашему участку такой: 26% — КПРФ, 22% — ЕР, 21% — «Яблоко», 16% — СР, 9% — ЛДПР».
член избирательной комиссии с совещательным голосом, 1220-й участок:
«Я — директор Европейской гимназии. Половина избирательной комиссии на 1220-м участке состояла из наших учителей, а другая половина — прислана из Управы. Председатель комиссии — Анатолий Польдев был как раз прислан Управой. Между двумя частями комиссии было большое недоверие — всякие шуточки, подколки, кто наши, кто ваши. Ситуация была такая, что люди из Управы были очень малоквалифицированными, и Анатолий Константинович тоже по-настоящему закона о выборах не знал, он первый раз участвовал в выборах, а наши учителя — они, во-первых, не первый раз, во-вторых, гораздо больше знаний имели о законе.
Я своих учителей накануне собрала и сказала: «Ваша задача — соблюдать закон. Мы не знаем, кто победит. Я думаю, что Единая Россия (хотя она не победила)». Я сказала, что не буду говорить, за кого я буду голосовать и не буду спрашивать, за кого они будут голосовать. Но я прошу всех голосовать. И соблюдать закон, потому что наша задача — выявить волю избирателей.
Закон о выборах у нас очень хороший, там есть маленькие дырочки, но он нормальный. У наших учителей, членов комиссии, были большие толстые блокноты с законом — они даже были похожи на блокноты наблюдателя Голоса.
У нас на участке был вброс — две пачки бюллетеней, по одной в каждой урне. Мы это просмотрели. Когда мы открыли урны наш председатель бросился туда всем телом, внутрь урн, хотя по закону их надо высыпать на стол, у нас все закричали и вытащили его оттуда. И когда мы высыпали на стол, то увидели две пачки. Вывалились бюллетени по одному и пачка. А в пачке бюллетени сложены один в другой, так они сами сложиться не могут, их так можно только сложить. То есть те, кто вбрасывал, дураки, поленились даже разделить их. В одной урне пачка из 14 бюллетеней, в другой — 16. Все сделаны одной рукой, все за «Единую Россию». Я теперь понимаю, то, что председатель бросился, — значит, он знал и хотел их разделить.
После подсчета выяснилось, что это наши бюллетени, — мы свои маркировали, подписи наши, печати наши. И у нас было только 2 организованные группы, одна из них — 30 человек (ровно столько, сколько вброшенных бюллетеней) из больницы Святого Владимира.
Но никак отметить нарушение мы не могли — это наши бюллетени и, если эти люди ими так распорядились, мы ничего не можем поделать.
Самое сложное на этих выборах оказалось, заставить внести данные протоколов в систему. Потому что их отказывались принимать. Мне рассказывали, что звонили и спрашивали, какие результаты и требовали их поменять в пользу «Единой России», иначе отказывались принимать. К нам приходил человек из Управы и требовал от председателя не давать никому копию протокола. Хотя по закону сразу после окончания выборов, председатель должен дать всем желающим копию — журналистам, членам комиссии, наблюдателям, избирателям.
Наш председатель сомневался, человек из Управы его почти убедил. Но я подошла к нему и сказала: человек из Управы приходит и уходит, а совесть одна на всю жизнь.
И он отдал 7 копий протокола.
У нас на участке КПРФ на один голос обогнала «Единую Россию», и эти данные есть в системе. А еще у нас были испорченные бюллетени. На одном написано: «Если будете фальсифицировать выборы — как будете смотреть в глаза своим детям?», а на втором — «никому не верю».
На самом деле, оказалось не так много людей, которые хотят фальсифицировать выборы. И то, что много нормальных людей пошли наблюдателями, многое дало. Если бы на каждом участке было по 5 настоящих наблюдателей и членов комиссии, можно было бы еще большего добиться».
член избирательной комиссии с совещательным голосом, 191-й участок:
«Я была наблюдателем в «Доме на набережной» , на 191-м участке. Из-за воспитания и окружения я всегда была социально активной и политизированной. Сейчас так все достало, что я нашла в интернете, как стать наблюдателем, и пошла регистрироваться; в итоге случайно — это процедурный вопрос — стала членом комиссии с правом совещательного голоса. В 70-е годы я тоже работала наблюдателем на так называемых выборах — так вот, в сравнении то, что происходило 4 декабря, все-таки были выборы.
На участке находилось, включая меня, четыре человека, реально желавших контролировать процесс. Одну, Елену Захарову, очень активную женщину, после трех жалоб со стороны комиссии из наблюдателей вывели, и нас стало меньше. Были наблюдатели и от других партий — от ЕР, СР, ЛДПР, и, что меня поразило, мы вызывали раздражение у всех. В течение дня мне тоже пытались выписать три жалобы и вывести из состава комиссии, но не удалось — по сути, они были не в состоянии даже грамотно написать жалобу на наблюдателя.
В начале дня мы сорвали своеобразную «карусель». В комнате рядом с залом голосования делались копии открепительных талонов на цветной технике. Девочка, которая их копировала, сказала, что «так велели», а другие сотрудники участка говорили — «на память делаем». После нашего такого внимания они стали копировать в ч/б режиме, и приходившие за ними люди просто не знали, что делать, и оставляли их прямо в участке.
Также в этом участке были крайне неудобно расположены места для наблюдателей — если в зале больше пяти человек, процесс было видно уже плохо.
Приезжали наблюдатели от ОБСЕ. Они задавали достаточно формальные вопросы через переводчика, вопросов, правда, было много — список на нескольких страницах. В середине дня приехал сотрудник ТИКа от «Справедливой России» Владимир Полетаев, который очень не понравился председателю Сергею Артемьеву. Он физически выталкивал его из зала голосования, вырывал удостоверение ТИКа и чуть не столкнул с лестницы.
Серьезное нарушение было со списками избирателей. Копию протокола (в ней должно быть зафиксировано, сколько УИКом получено бюллетеней, число избирателей на участке и т.д. — БГ), которая должна висеть на всеобщем обозрении с начала голосования, повесили поздно, затем убрали и вывесили только после закрытия участка.
При подсчете я не заметила серьезных вбросов, и конечный результат соответствовал тем бюллетеням, которые были подсчитаны. Вброс мог быть осуществлен только после закрытия участка, когда члены комиссии удалились на час вместе с книгами избирателей и объявили перерыв.
Протокол показал, что голосование на участке прошло так: 30,9% — ЕР, 26,6% — КПРФ, 18,6% — «Яблоко», 14,2% — СР, 7,6% — ЛДПР».
