Музыка рыночных сфер

Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

Я не люблю супермаркеты. Умом понимаю, что это удобно. Но слишком стерильно и анонимно. Моему сердцу милы рынки. Не потому, что я обожаю толкотню. Просто рынок — это место, где царит блажная атмосфера, это маленькая вселенная с очаровательным балансом хаоса и гармонии.

И, что очень важно, рынок не анонимен. В супермаркетах на груди кассиров и прочей обслуги пришпилены бирки с именами: «Татьяна», «Светлана», «Игорь». Ну и что мне от того? Эти имена оказываются скучными пустыми знаками. А на рынке мне обычно не известны имена торговцев, но я естественным образом здороваюсь с ними, а они — со мной, и мы нередко ведем какие-то незначительные разговоры.

А кроме того, на нынешних московских рынках каждый ларек снабжен вывеской: ООО, ПБОЮЛ, ОАО. А после этих славных аббревиатур следует либо фамилия, либо название, придуманное с той или иной степенью изобретательности или идиотства. Читаешь вывески, задумываешься — такое можно вычитать!

Вот список названий, увиденных всего лишь в одном ряду рынка у метро «Тимирязевская». Привожу их подряд, в последовательности от начала ряда к его концу.

«Валио». Торгуют мясом. Странно — «Валио», вообще-то, марка финского сыра. Да и продавец со жгуче южной внешностью на финна никак не похож, скорее похож на финик. «Абдуллаев», тоже мясо. Это понятно.

«Кестер», куры. Никак немец-перец-колбаса? Или кому-то просто слово понравилось?

«Исмаилов» — чем торгуют, неизвестно: дверь на замке, витрина плотно завешена.

«Чилая» — это, кажется, мегрельская фамилия? В общем, бакалея — крупы, макароны и прочее.

«Магрос». Товары для животных. Что, интересно, значит «магрос»?

«Филатова» — колбаса. Ну и ладно.

«Лыскова» — стиральный порошок, шампунь, зубная паста.

«Тон Сервис». К звуковой аппаратуре отношения не имеет, это торговля чаем и кофе. И снова «Кестер». Так и есть, колбаса да ветчина.

«Слепухина» — мясо. Затем «Гипер Маркет» — сильно. Это рыбная лавка, а рядом еще один «Гипер Маркет», где продают сыр.

«Буттаева» — зубная паста, шампунь, порошок. За ней — «Анэтта», колбаса. Умиляет «э» и настораживает присутствие «тт» в двух соседствующих лавках. К чему бы такое совпадение?

«Лысов» — мясо, а затем «Майданик» — шампунь, зубная паста, стиральный порошок. Просто «Русская колбаса».

И опять «Кестер», на сей раз с курицами. За ним — «Кондитерка». Невкусное слово, вроде «вагонки» или «картонки», хотя продают конфеты и шоколадки. «Скороходов» — соки-воды да йогурт. Рядом «Анзори» — это чай.

«Питерский» — кастрюли, вилки-ложки, тарелки. Интересно, название потому, что посуда произведена в Питере, или это фамилия, или хозяин — какой-нибудь Вован Питерский?

Уже знакомая «Слепухина», теперь с рыбой. Снова «Валлио», но отчего-то с двумя «л» — мясо. За ним «Лучников» со всякими консервами. И — «Абдуллаев». Торговля подушками, одеялами и простынями. Его сосед — «Абдуллаев», продающий товары для зверей. Вслед за двумя «Абдуллаевыми» расположен «Гордейчук», занятый (занятая?) порошком, зубной пастой и шампунем. «Алиева» — куры, и мясник «Лысов», тоже с курицами. А вот грозный «Беркут», торгующий тортами. И «Гостев» с окорочками-крылышками, пупочками и прочими цыплятами.

Последний в ряду — «Русич», торговая точка с сырами, отчего-то в основном литовского производства, но также финского. Хотя, возможно, «Русич» не последний, а первый — это с какого конца ряда идти. Тогда последним окажется мясной «Валио», узурпировавший сырное имя.

Безусловно, радует ритмика расположения разных товаров в линейной последовательности ряда. Вслушайтесь: мясо-мясо-куры-ничего-бакалея-звери-колбаса-паста/порошок-бакалея-кофе/чай-колбаса-мясо-рыба-сыр-паста/порошок-колбаса-мясо-паста/порошок-колбаса-куры-конфеты-сок-чай-кастрюли-рыба-мясо-консервы-подушки-звери-паста/порошок-куры-куры-торты-куры-сыр.

Не надо быть музыковедом, чтобы понять: это поначалу кажущийся хаотичным, а на самом деле строго выстроенный полиритм. Следует знать, что на арабских и турецких базарах последовательность лавок непременно выстраивалась в соответствии с музыкальной схемой: справедливо считалось, что это способствует торговле. Не иначе как на Тимирязевском рынке потрудился восточный музыкант. А если нет, то это свидетельствует о том, что рыночные механизмы сами по себе стремятся к музыкальной упорядоченности. На эту ритмическую последовательность гармоническим образом нанизываются звучания названий: «Русич» — «Гостев» — «Беркут» — «Лысов» — «Алиева» — «Гордейчук» — «Абдуллаев» — «Абдуллаев» — «Лучников» — «Валлио», и так до «Валио». А может быть, и наоборот, поскольку, как выразился бы музыковед, эта конструкция построена по ракоходному принципу, то есть читается в обоих направлениях. А если учесть смысловую (или бессмысленную, что в данном случае малосущественно) составляющую названий и имен, то эта композиция становится и вовсе невероятно богатой и выразительной.

И как, увидев и услышав такое на рынке, можно питать нежность к скучным, немузыкальным супермаркетам?