Москва для д’Артаньянов
Иллюстрация: Miriam Ivanoff
Александр Кузьмин уже больше десяти лет главный архитектор Москвы. Так что именно он в первую очередь отвечает за то, как изменился наш город в последнее время.
— Вопрос от «Большого города»: Москва — большой город. Научились ли уже люди управлять городами такого объема?
— Если бы научились, не было бы тех трудностей, которые испытывают жители. Просто в нашем городе, к сожалению, лучше, чем во многих. И сюда приезжают не те люди, которые любят свой город, не те, которые хотели бы в нем жить.
— Вы с Москвой каждый день работаете. Как вы к своему клиенту/партнеру/патрону относитесь?
— Я отношусь к Москве как к человеку — пускай больному, пускай с недостатками, врожденными или приобретенными.
— Это кто? Мужчина или женщина?
— Это мужчина. Это мой папа. Мужчина с юмором, приятный собеседник. Но он не сразу открывается.
— Он немного истеричный, этот господин.
— Это не он истеричный. Вот приходит человек в новую компанию, и он ведет себя очень осторожно: про него могут подумать все что угодно. Но когда он чувствует, что вокруг свои, он вдруг оказывается совсем другим — он веселый, он с юмором.
— Кто такие «свои»?
— Свой — значит, ты приехал жить сюда, ты хочешь, чтобы дети жили в этом городе.
— Какие у вас претензии к лимитчикам, говоря по-старому?
— У меня нет такого слова в лексиконе. Д’Артаньян не лимитчик. Наш город для д’Артаньянов, для тех, кто приехал, чтобы
заработать плащ капитана мушкетеров.
— А чем д’Артаньяны отличаются от других приезжих?
— Первые не писают в лифте.
— Это главное?
— Это все. Этот человек не будет бросать окурки на улице, он не будет стеклить балкон, если этого нельзя делать.
— Вы со своим папой осторожно обходитесь?
— Мне бы хотелось быть гомеопатом. Но иногда нужны операции. Например, Третье кольцо. Или сейчас будет Четвертое кольцо, Южная рокада — приходится делать операции. Но вот за что я обожаю москвичей: у нас было меньше возмущений граждан по всем 30 километрам Третьего кольца, чем выступлений против
— Наш мужчина так набил себе живот, то есть центр, что у него явное несварение.
— Мужчине нужно было выжить. Вспомните Москву
— А теперь — баста!
— Теперь все, спасибо! Только что мэр сделал вывод: ни одного административного здания в центре мы больше не строим.
— Будут ли у нас строить мировые звезды? Разговоров на эту тему много, а конкретно пока…
— Сейчас идет притирка звезд архитектуры с нашим городом. Когда к нам стали приезжать мировые звезды эстрады? Что
для этого нужно было?
— Деньги.
— Во-первых. А во-вторых, нужно было, чтобы наш город знали, а не говорили, что здесь медведи по улицам ходят. Даже если у тебя много денег, это не значит, что ты можешь на равных говорить со звездой. Звезде нельзя хамить. И сейчас время подошло — инвестор изменился. У него еще нет вкуса, но он хочет строить уже не для денег, а для того чтобы остаться в истории. И недаром появился Фостер, который два проекта уже серьезно отрабатывает, в башне «Россия»
мы скоро будем камень закладывать. Заха Хадид делает два проекта в Москве. Я, конечно, хотел бы, чтобы Роджерс появился.
— В центре дадите им строить — или нет места?
— В центре место есть — и очень много. Я не говорю, конечно, в пределах Бульварного кольца. Вы можете выйти сейчас из
моего офиса на Триумфальной площади, пойти к Белорусскому вокзалу — и вы увидите, что в центре есть и промышленные предприятия, и автобазы.
— Сейчас только ленивый не ругает Москву и московскую архитектуру. Достается и вам.
— Очень важно, кто ругает. Я горжусь тем, что молодежи нравится то, что мы делаем.
— Мне многое не нравится.
— Это нормально. Но если считать минусы и плюсы, молодежь живет в том городе, куда им не стыдно пригласить друзей.
— Страна очень изменилась, и Москва не могла не меняться. Вопрос в том, насколько вы сдерживали эти изменения. Вот я как приезжала в Питер пятнадцать лет назад, так и сейчас — я более-менее этот город узнаю. Москву — нет.
— Я считаю, что Москва мало поменялась. Что поменялось на Пречистенке? На Остоженке? На Тверской, на Театральной площади? Есть места, которые мне тоже не нравятся, за которые мне стыдно. В любой профессии могут быть ошибки, может быть обман. Мне стыдно за Арбатскую площадь.
— Вам часто удается городскому начальству говорить нет?
— Конечно. Но чаще нам приходится говорить нет инвесторам. В центре проходит процентов двадцать проектов от того, что хотят инвесторы.
— Какова основная миссия главного архитектора Кузьмина?
— Заниматься неудобьями, срединным поясом, промзонами, которые Москва в свое время просто перешагнула и пошла строиться дальше.
— Как о вас будут вспоминать?
— Плохо — это однозначно. Я не знаю ни одного главного архитектора, о котором бы хорошо говорили.
