Московские ливийцы

Валид Алмрабет, студент: «Моя семья живёт на окраине Триполи. Там у меня остались папа, мама, пять братьев, сестра, дяди, тёти, друзья, знакомые. Сейчас там более-менее спокойно, но у них не работает интернет, поэтому мы связываемся по телефону почти каждый день. Чтобы узнать новости, я смотрю разные арабские каналы - «Аль-Джазира», «Арабия», «Свободная Ливия». В их новостях обычно нет никаких противоречий с тем, что мне говорят родные. Русское телевидение я не смотрю.

Говорят, в Триполи нет электричества, интернета, бензина, почти нет газа. Еду готовят на костре, продуктов мало - хорошо, что у нас есть огород. Когда я звоню родным, они говорят, что всё нормально – не хотят меня расстраивать - поэтому о том, как живёт моя семья, узнаю, в основном, от друзей.

Я недавно был в нашем посольстве и очень удивился, когда увидел русских людей, которые выступают за Каддафи, флаг его держат. Зачем? Откуда они о нём знают? Среди моих знакомых ливийцев нет ни одного человека, который бы поддерживал Каддафи. Этот человек ничего не дал нам. Ну да, дешёвый бензин. Но средняя зарплата – 150-200 долларов в месяц, низкие пенсии. Красивые здания, чистые улицы, стабильные свет, вода, интернет – такого нет даже в Триполи. Протяжённость нашего побережья – около 2 тысяч километров, но туда нельзя ходить, потому что всё не обустроено, грязно - поэтому и туристов нет: по Сахаре много не погуляешь, а приличных пляжей практически не найдёшь. Развлечений нет, парков тоже.

Я против Каддафи. Он сделал нам много плохого. И я, например, не мог об этом говорить вслух, даже если находился один в комнате – настолько было страшно. Каддафи убил много людей.

В школе у нас был специальный предмет, на котором мы изучали книги, написанные Каддафи. Каждый обязательно должен был знать, что в них написано. Но это даже не раздражало: мы привыкли. Я не понимал тогда, что такое положение дел ненормально. Думаю, мало кто понимал. Каддафи не давал доступ к информации о том, что творится в демократических странах. Для этого в школе очень слабо преподавали английский язык, если вообще преподавали. Часто кроме арабского и не было никакого. Интернет стал распространяться только в последние годы. Нам было хорошо от того, что мы едим, спим, в городе безопасно: убийств, ограблений практически нет. Христиан и евреев у нас нет, а значит - и конфликтов на религиозной или национальной почве.

То, что людей по идейным соображениям сажают в тюрьмы, нам казалось нормальным. Со временем, уже после школы, я понял, что так нельзя. Не знаю, откуда такие мысли в моей голове появились. Наверное, важную роль сыграло то, что Каддафи говорил плохие вещи о нашем Пророке.

Уехать в другую страну мы никогда не хотели: Ливия – наша родина. Даже не думали об эмиграции.

Я учился в Ливии на финансиста, но у папы были кое-какие связи и появилась возможность уехать в университет за границу. В какой ВУЗ ехать – за меня выбирало государство. О том, что я буду учиться на журналиста, я узнал только в России. Я согласился: это ведь престижно. Когда я получу диплом, скорее всего, буду работать в горячих точках. Студентов из Ливии в России мало, и учатся они, в основном, в военных заведениях. Сейчас я не знаю, смогу ли остаться в университете: государство не платит за нас с февраля, и теперь я учусь за свой счёт. Возможно, и дальше буду сам платить – не знаю пока. Очень многие мои друзья уехали из-за этого. Из Минска, куда тоже отправляют наших ребят, вообще все вернулись в Ливию.

Мои братья и папа – военные. Они не выступают на стороне Каддафи, но и в открытую против они тоже не выступают - это опасно для нашей семьи. Мой отец работает на границе, но, чтобы не воевать за Каддафи, он уехал в Триполи, и его начальники об этом не знают. Я не совсем понимаю, как он так сделал, но мы об этом не говорим по телефону: очень опасно, нас могут прослушивать.

Среди тех, кто борется против повстанцев, большинство – из африканских стран, которым Каддафи помогал (Мали, например). У них очень много оружия. Причём из России».

Назер Абдусадик, студент: «За 25 лет своей жизни я никогда не радовался так, как в тот день, когда узнал о свержении Каддафи. Не было даже страха, что он вернётся, я понимал, что это конец. И вот почему. Я живу хорошо, учусь в Москве. Мои родители остались в Ливии, они достаточно обеспеченные люди, но большинству ливийцев просто нечего есть. Мне их жалко, и сейчас им совершенно точно будет намного лучше, чем раньше. Ливия занимает девятое место среди стран, продающих нефть. А народ – нищий. Наверное, со стороны казалось, что он такой молодец, даёт всем деньги. Но он спонсировал только другие страны, обычные ливийцы бедствовали.

Говорят, что эта борьба – просто попытка США захватить Ливию. Это не так. Просто люди не могли больше жить, как жили. Я не знаю ни одного человека, который пожалел бы, что Каддафи больше не у власти (ну разве что его разбогатевшие соратники). Те ливийцы, которые воевали за него, делали это в основном потому, что их семьи могли убить, если бы они не выполняли приказы.

В Ливии все очень религиозные. Каддафи не такой: он говорил плохо про ислам, Коран, нашего Пророка. И за это тоже мы его не любим.

Один мой родственник – полковник. Как-то он поспорил на работе с человеком из семьи Каддафи – видимо, сказал что-то не то, и его посадили на три месяца в тюрьму.

До Каддафи в Саудовской Аравии, Катаре было намного хуже, чем у нас. Глава Объединённых Арабских Эмиратов ходил тогда по Триполи и говорил: «Я хочу, чтобы Дубай был таким же». А сейчас посмотрите, где Дубай, а где Триполи.

Когда шли военные действия, гулять лучше было в одиночку. Если вместе на улице находилось больше трёх человек, у них точно возникали проблемы: в них сразу подозревали демонстрантов. Сейчас в Ливии всё более-менее спокойно. Даже стали появляться различные политические партии. И среди них - те, которыми руководят бывшие соратниками Каддафи. Теперь они отрекаются от него. Мне это очень не нравится, потому что они точно обманывают. Но вряд ли за них кто-то будет голосовать».

Абдуль Маджид Албабани, аспирант: «Временно я живу в России и, когда начались военные действия, мог бы позвать родителей к себе. Но ведь есть ещё мои сёстры, братья, дяди, тёти – и я, и родители, конечно, очень за них переживаем, и у меня нет возможности их всех пригласить сюда. Да и без этого отец не согласился бы: Ливия – его родина, там его народ. Он считает, что от судьбы не убежишь.

Находясь в России мы тоже страдали, и возможно не меньше, чем они в Ливии. Потому что они находились в центре событий. А мы сидели в Москве и не имели достаточной информации – переживали. В России есть телеканалы, которые непонятно откуда берут информацию, преувеличивают или преуменьшают масштабы происходящего. Даже не знаю зачем. Нормальные новости шли только по «Рен-ТВ».

Мои родители живут в окрестностях Триполи. Несколько дней там было просто страшно: шла настоящая война. Самыми ужасными для моих родных были бомбардировки НАТО. Эти военные могут убить мирных жителей, а потом сказать, что просто ошиблись. Сейчас, слава Богу, всё спокойно, продукты появились, свет – правда, с перебоями: местную электростанцию немного повредили бомбами.

Первое время было страшно и оттого сложно, но потом все смирились с тем, что демократия просто так не придёт: нужны какие-то жертвы. Люди давно были готовы освободиться от диктаторской власти. Они измучены бедностью.

Хотя около нашего посольства в Москве и были люди, которые обзывали нас “крысами” за то, что мы против Каддафи, я к этому нормально отношусь: они имеют право – на то она и демократия. Правда, я не представляю, почему некоторые российские граждане считают Каддафи хорошим. Может быть, они послушали его речи, где он говорит какие-то правильные вещи, но делает-то он совсем другое!

Людям, которые окажутся теперь у власти в Ливии, предстоит очень трудное дело. Оно сложнее, чем тот шаг, который уже совершили. Надо контролировать ситуацию, сохранить кровь нашего народа.

Я не хочу, чтобы военные действия продолжались, потому что они бессмысленны: Каддафи уже никогда не вернётся к власти – мы только потеряем наших сограждан. Нас и так мало. Не допустить гражданской войны – тоже задача для нового правительства».