Молчание Собянина

— Могу ли я встретиться с кандидатом в мэры, задать вопрос? — спрашиваю у охраны в предвыборном штабе Сергея Собянина.

— Это пока неизвестно.

— А когда будет известно?

— Это пока неизвестно.

— А если я хочу помочь в проведении выборов, наблюдателем быть, к примеру, что мне надо сделать?

— А-а-а, так ты на занятия. Тогда подожди.

Во дворе предвыборного штаба туда-сюда ходит солидный мужчина в костюме, представившийся Алексеем. Громко кричит в телефонную трубку. Чаще всего в разговоре на повышенных тонах проскальзывает фамилия Навальный. Выясняется, что срочно нужны волонтеры для агитационных точек, которые будут экстренно разворачивать рядом с точками конкурента. Волонтеров, судя по всему, категорически не хватает, хотя заявлено 700 человек. Многие отказываются выходить на работу, пройдя тренинг. Чтобы стать агитатором, достаточно быть старше 18 лет и прослушать четырехчасовой курс обучения, где рассказывают, как правильно раздавать листовки и значки, отвечать на вопросы избирателей и журналистов, как избегать открытых конфликтов. Политические убеждения агитатора никого не интересуют — это свободный выбор каждого. Вообще, словосочетание «свободный выбор» здесь повторяется очень часто, хотя тем, кто сегодня пришел устраиваться на работу в штаб, в принципе, безразлично, кто станет новым мэром.

Когда я говорю, что хочу поработать бесплатно, из идейных соображений, на меня смотрят так, как будто со мной что-то не в порядке. И на всякий случай переспрашивают: «Вы уверены, что точно хотите агитировать за нашего кандидата? Вы в штабе Собянина!» Потом все же оформляют договор.

Обучающие занятия переносятся на час позже. Интересуюсь у стоящих рядом людей, есть ли смысл ждать, или лучше прийти в следующий раз. «Смысла это вообще не имеет, ну, эти занятия, в целом. Но лучше дождись», — ржет заросший дядька в кожаном жилете, черных очках и с сигаретой в зубах.

Пока жду, знакомлюсь с худеньким мальчиком Андреем. «Вообще-то, Собянина я не люблю, мне категорически не нравится то, что он делает с городом, — признается он. — Но я посчитал, что тут за месяц выходит тысяч двадцать, это все-таки больше, чем на раздаче листовок в гипермаркете». Агитаторам за работу платят 300 р. в час. «Мне обещали, что вместе со мной будут работать молодые, успешные, амбициозные. Как после этого вообще людям верить?» — Андрей обводит взглядом пятачок перед штабом, где собралась толпа бабушек и дедушек, какие-то приезжие из Твери, несколько гастарбайтеров и люди, которых направили на заработки из управы.

Наконец поднимаемся в аудиторию. Занятия ведет неугомонный мужчина Лев, напоминающий фитнес-инструктора — энергичный, в спортивной футболке, со склонностью отрабатывать упражнения несколько раз.

— Самая лучшая агитация — это ваш личный опыт, — тараторит Лев. — Вот смотрите, возьмем программу «Здоровый город». Кто хочет попробовать?

— В больницах появилось новое оборудование, — интеллигентная старушка в шляпке зачитывает из предвыборной программы Собянина пункты, касающиеся здравоохранения. — Повышается квалифицированность медицинских работников.

— Отлично! Прекрасно! — взрывается Лев. — Вас перемены в медицине коснулись?

— Конечно, коснулись. Врачи ужасные, оборудования никакого нет, ужас что творится.

— Ладно. Ну, возьмем тогда введение электронных очередей. Вас это как затронуло?

— Никак.

— Разве очереди по-прежнему есть?

— Есть.

— Если мы будем говорить это избирателям, то нам никакие дебаты с Навальным уже не помогут. Вы поймите, — Лев расплывается в сладкой улыбке, — если бы все, что было обещано, было сделано, мы бы с вами жили при коммунизме. Все было бы идеально. А зачем в раю мэр?

Идем дальше. Тренируемся убеждать людей в том, что программа «Безопасный город» успешно реализуется.

— Ну, вроде мигрантов стало меньше, — неуверенно мямлит скромный парень в очках.

— Отлично! Просто прекрасно! — не унимается Лев. — Вы лично это заметили?

— Лично я? Не очень. Ну, то есть, нет, — теряется парень. 

— Ну, вы вообще как оцениваете эту ситуацию?

— Все ужасно, — почти шепотом говорит начинающий агитатор.

— Ну, стало хоть немного лучше? — Лев пытается его подбодрить.

— Не стало, — окончательно тушуется новобранец и замолкает.

Неунывающий Лев предлагает сосредоточиться на другой программе.

— Можно сказать, что велодорожки сделали, — после напряженного минутного молчания предлагает белобрысый подросток, раскладывающий пасьянс в мобильнике. 

— И где же они? — резко оборачивается его сосед. — Я каждый день езжу на велике, их всего две!

— Не всего две, а целых две! — подсказывает Лев, задорно сверкая улыбкой и лысиной.

Первый этап тренинга закончен, поднимаемся на этаж выше. Там нас ждет своего рода экзамен на профпригодность.

— Давайте резюмируем все то, что сделано Собяниным для улучшения транспортной системы, — говорит коллега Льва Елена.

— Если резюмировать — проблема дорог вообще не решена, — отвечает парень лет двадцати пяти.

— Зато воду перестали отключать, — Лев помогает Елене выйти из положения.

— У меня дома как раз вчера отключили, — рыжая красотка отрывает взгляд от монитора макбука.

— Это у нас называется работа с вопросами и возражениями, — улыбается Елена. — Давайте тогда сразу к этому и перейдем.

Лев снова берет инициативу в свои руки:

— Главная задача агитатора — не агитировать! Вы только предлагаете программу тем, кто интересуется, и отвечаете на вопросы. Если будут спрашивать о конкурентах — отвечайте, что ничего не знаете. Я не хочу сравнивать нас с кришнаитами, но придется. У них есть хорошее правило: запоминается всегда то, что сказано последним. Поэтому вы должны в конце говорить только фразу «Вы можете прийти 8 сентября и сделать выбор, который считаете правильным». Запомнили?

Опереточная атмосфера в предвыборном штабе только на первый взгляд иррациональна и абсурдна. На самом деле все происходящее здесь подчинено определенной логике. В штабе кандидата в мэры Москвы Собянина никто не готовится к борьбе. Тут все давно победили.

После тренинга пробуем стоять у стойки, раздавать брошюры и разрешать конфликты. Разыгрываем ситуацию, когда на нашу точку приходят конкуренты.

— Эй, вы что там раздаете? Наш кандидат все равно лучше, — один из агитаторов изображает волонтера из штаба Навального.

— Никто не лучше, нужно просто делать свой выбор. Поэтому мы голосуем за Навального, — оговаривается один из парней. Но промаха почти никто не замечает.

— А что отвечать, если спросят, почему наш кандидат отказался от участия в дебатах с Навальным? — спрашиваю я.

— Прочтите пресс-релиз, там все предельно ясно написано, — Елена по-прежнему улыбается, но в ее голосе появляются стальные нотки.

Финальный этап обучения — заполнение теста на знание биографии Собянина (хотя бы двух фактов, ну, ладно — хотя бы одного) и всего того, чему обучали четыре часа на тренинге. Потом — проверка усвоенного вслух.

— Седьмой вопрос. «На какие деньги осуществляется предвыборная кампания С.С.Собянина?» — диктует Елена. — Кто как ответил?

Почти все выбрали вариант «из городского бюджета Москвы». Почти все ошиблись. Правильный вариант — «на выделенные городом деньги и пожертвования москвичей».

После занятий заполняем договор и ждем дальнейших указаний у общественной приемной. Здесь сидят в очереди шесть-семь бабушек, супружеская пара и дед. «Все бессмысленная показуха. Нет здесь правды», — говорит очередная старушка-одуванчик, выходя из кабинета с кипой документов.

Те, кто бывает в штабе каждый день, говорят, что Собянина здесь не видели ни разу. Руководитель предвыборного штаба Людмила Швецова тоже не появляется. В кабинетах сидят чиновники младшего звена, которые принимают заявления от граждан. Ставят подпись и обещают передать дальше, с обязательным уточнением, что все происходящее в общественной приемной к выборам не имеет никакого отношения. Наверное, чтобы никто не надеялся на улучшения.

Гроб, «собянчик», телефон. Три способа связаться с кандидатом

Каждую среду в приемную Собянина приходят активисты Московского муниципального фронта — «инициативы муниципальных депутатов Москвы против болтовни Сергея Собянина». Две недели назад они притащили в подарок кандидату гроб с томом Гоголя внутри. Как символ мертвых душ, которые подписались за реконструкцию Ленинского проспекта.

— Оказалось, что это работает. Через три дня после того, как мы принесли сюда гроб, Собянин сам заговорил о Ленинском проспекте. До этого о реконструкции говорили чиновники и местные жители, но ничего не происходило, — считает Михаил Вельмакин, координатор Совета муниципальных депутатов. Сам Михаил не совсем вписывается в традиционное представление о депутатах: носит джинсы, на голове — дреды, на вид ему не больше двадцати пяти. — Так же закрыли тропикамидовые аптеки (тропикамид — лекарство, используемое в качестве наркотика, свободно продававшееся в некоторых аптеках Москвы. — БГ) — после того, как мы пришли в штаб с «набором наркомана». До этого жители полтора года с ними боролись.

Вчера активисты принесли в штаб «собянчиков» — вырезанные из картона фигурки бывшего градоначальника с приклеенным карманом для сбора жалоб москвичей, фигурки уже установлены по всей Москве. По идее, жалобы должны быть собраны коммунальщиками и переданы по назначению. Правда, дойдут ли обращения до адресатов, более чем сомнительно. В комнату, где принимают прошения, активистов пускают без очереди и встречают с рафинированным гостеприимством. Пока Михаил рассказывает про «собянчиков», чиновница, сидящая за соседним столом, обсуждает происходящее с посетителем: «Варварство какое. Неужели люди не понимают, что есть цивилизованные средства решения вопросов. Могли бы Собянину просто позвонить».