Разговоры с детьми. Третьеклассник из школы на «Водном стадионе»

— Расскажи, как ты учишься.

— Есть пятерки, но есть и минусы — по окружающему миру два раза были. А в остальном учусь хорошо. Два красных диплома: один в первом классе, другой во втором.

— Красный — это значит все пятерки? И не скучно тебе так жить?

— Не скучно.

— А друзья-двоечники у тебя есть?

— Ну, некоторые есть. Из 9-го и 10-го класса.

— Старшеклассники?! И как ты с ними познакомился? Ты же для них малявка, по идее.

— Познакомился я с ними очень отлично. Учился сначала на первом этаже, где первоклассники, и мне не особо было интересно. А вот когда пошли учиться на третий этаж, там уже поинтереснее стало. Там хорошие ребята. И как-то на перемене два пацана начали драться, я их начал разнимать, говорю: «Ну че вы деретесь?» Дежурный подошел помогать, мы с ним их отвели, поговорили, они поняли, что честно надо все решать, и стали моими друзьями.

— То есть ты увидел, как дерутся два старшеклассника, залез между ними, чтобы их разнимать?

— Да, сказал, что не надо драться — ни в школе, нигде вообще не надо это делать. И они успокоились.

— Я думаю, они просто обалдели от удивления.

— Ну, бывает. У меня даже кличка есть у старших — Чиполлино. Меня друзья из третьего класса зовут Миша, а старшие — Чиполлино. Я такой прохожу, и мне: «Чиполлино, пойди сюда!»

— Ты обижаешься, или тебе нравится?

— Ну, смешная кличка, конечно.

— А еще кто у тебя друзья?

— Ну, вот еще есть друзья-армяне. Они хорошие друзья, двоек и троек не получают.

— А ты по оценкам их меряешь? Что такое хорошие друзья?

— Хорошие друзья — это те, кто не дерется, не ябедничает, не малякает, не показывает друг на друга языком, не обижает никого. Вот это, я считаю, дружные друзья, хорошие.

— А кто у тебя родители по профессии? Они часто дома бывают?

— Мама все время дома, а деньги зарабатывает папа. Но сейчас он тоже часто дома, уволился недавно, а работал экспедитором, грузчиком.

— И куда он теперь устроится? Вы это в семье обсуждаете?

— Нет, папа сам ищет. На ноутбуке. Ищет, старается найти. Ну, что еще… Мой брат хороший тоже, учится отлично.

— Хороший, это я заметил. Он читает Даниила Андреева, это правильно. А как ты думаешь, тебя в классе дети любят?

— Некоторые любят, а некоторые нет — у меня есть там противники.

— То есть ты не самый популярный парень?

— Наверное. Больше, по-моему, любят кого-нибудь другого. Однажды зимой, в 2011 году это произошло, мы с братом вышли из школы, и там ребята собрались — началась драка. Ох, ну мы все-таки смогли их убедить, отогнали, раскидали по сугробам.

— Они напали на вас с братом? А чего они хотели?

— Не знаю, мы вышли на улицу, а они говорят: «О, какие-то там ку-ку идут». Ну, вы поняли.

— Нет, скажи мне, я не очень понимаю.

— Ну, ку-ку — сумасшедшие то есть. Сказали, видите ли, что мы плохо учимся, мы не ботаники. А мы на самом деле ботаники. Брат очень хорошо учится, обожает больше всего историю. А мне в основном про президентов интересно читать. Вот, например, «История Отечества» для 11-го класса — там, знаете, про Великую Отечественную войну, крах советской власти, кризисы всякие, Гайдаров…

— И ты это все прочитал?

— Ну, я успел дойти только до кончины СССР, когда Белый дом захватили террористы. Его захватили, но он стоит до сих пор, мы даже его проезжали один раз.

— И как ты понимаешь, что там произошло с этим Белым домом?

— Ну, крах советской власти. Конечно, тяжело: уход Горбачева, танки, разбирательства «Альфы» — она ведь там арестовала кого-то. Расстрел Белого дома — попали прямо в верхушку советского герба. Отключили свет, воду, оружие передавали, чтобы там все произошло.

— И как ты расцениваешь — не по учебнику, а по жизни — эту историю?

— Террористы обычные!

— Кто?

— Ельцин. Я считаю, что не нужно было стрелять по Белому дому. Белый дом пострадал, бедняга.

— Ну, вот Ельцин считал, что если Белый дом не пострадает, то пострадает вся Россия.

— Не знаю. Сам не знаю, как это рассудить.

— Здание — это же просто фикция, а на самом деле вопрос же был не в здании, а в двоевластии.

— Я не люблю Ельцина, честно скажу.

— Но ты же не застал Ельцина действующим президентом, ты же родился, когда уже был Путин, да?

— Да, но я читал, слышал в новостях. А вы хотите мои дипломы посмотреть? Смотрите, вот как я учился! Вот мой первый диплом, смотрите, красный — его было тяжело зарабатывать. А еще смотрите, кто у меня учитель, — Гизида Владимировна. Она висела на доске почета Дмитровского района.

— Миша, а что тебе нравится больше всего в жизни? Не дипломы же, правда?

— В жизни нравится? Семья. Вот у меня даже по английскому как-то даже пять вышло.

— Давай про жизнь поговорим — без школы, без брата, без мамы… У тебя есть какая-то другая, своя, тайная жизнь?

— Жизнь идет у меня хорошо, спокойно, удачно.

— И что твоя самая главная удача?

— Главная удача — что у меня хорошие родители. Это главное.

— Но это же не твоя удача.

— Еще удача в том, что я хорошо учусь. Вот это самое важное, потому что…

— Это твой труд, а не удача.

— Но я считаю, что труд и удача — это одно и то же.

— Нет, труд — это то, что ты делаешь своими руками, а удача — то, что тебе неожиданно дают, ни за что.

— Давайте я вам расскажу одну историю. Я плохо написал работу по русскому, сделал немало ошибок. Мне поставили четыре. Тут собралась комиссия, начали проверять и говорят: «Учитель диктовал с листа, но вдруг ученик его не понял?» Все согласовывали это, потом говорят: «Ну, ошибки допущены не особо страшные, так что учитель не имеет права занижать оценку». И мне замазали четверку и поставили пять. Вот это была удача! Я был в шоке.

— Подожди, а кто был в этой комиссии? Независимые эксперты?

— Ну, директор там, учителя… Они это проверяют. А вот еще: у меня была первая контрольная по математике, и я не подвел. Вечером я спокойно делал задание по математике, и позвонила мой учитель, Гизида Владимировна, и сообщила, что я не подвел: первая же контрольная вышла на пять. Она боялась, что я могу подвести чуть-чуть, а оказалось — не подвел. Удачно.

— Так ты мне все-таки проясни еще раз ситуацию с этой оценкой по русскому. Ты написал контрольную, тебе учительница поставила оценку четыре, после этого как твоя работа оказалась в комиссии, у директора? Ты отнес ее или кто?

— Нет, другие учителя на перемене тетради смотрели, проверяли, там, обсуждали. И тут им попалась моя тетрадь по контрольной, они все увидели и рассудили так. И тут я вхожу…

— Прямо детектив рассказываешь.

— И мне учитель говорит: «Миша, прости, я нечаянно так поступила…»

— Это говорит учительница твоего класса?

— Да нет, не класса. Если признаться, я в классе не учусь, я учусь у Гизиды Владимировны. Но в классе у меня есть друзья. Мама меня хочет в лицей перевести, а пока Гизида Владимировна учит меня всяким хитростям по математике, по русскому, чтобы я все понял и чтобы меня потом в угол, как говорится, не зажали.

— То есть ты у нее один ученик и ходишь в школу на занятия только к ней?

— Ну, да. Кстати, посмотрите, какой у меня по английскому огромнейший учебник.

— Да, красивый. Миша, а что у тебя еще есть, кроме учебы? Может, любовь какая-то в школе?

— Конечно, есть одна любовь. У мамы есть друг близкий, таджик, у него — две дочери. Младшая — Сабрина, и вот мама хочет меня за нее посватать. Но она маленькая, и я подумал найти себе другую. И нашел из второго класса одну — Катю. Но с ней в итоге тоже покончил.

— Почему?

— Я не смог с ней встречаться, так как меня бы застыдили. Ей 9 лет, а мне 10, хочется чуть постарше взять, поэтому я решил без всяких умыслов забросить.

— А как же чувства?

— Чувства… Мне ее, конечно, жаль, но я понимаю, что мы с ней не сходимся. Во-первых, она младше. Во-вторых, она меня сильно ниже по росту.

— Ну и что?

— И вообще, меня друзья в школе называют всяким… «Дурачок, что ты за нее… Давай другую бери, другую ищи».

— Значит, у тебя не настоящее чувство, если друзья могут тебя отвернуть от девочки.

— Ну, я буду другую искать, чуть постарше. Есть даже некоторые претендентки, но они от меня бежать хотят. Говорят, что, видите ли, я страшный слишком для них. И маленький для них — они выше меня.

— А они из какого класса?

— Из пятого и шестого. В общем, я решил пока это забросить. У меня, кстати, есть еще молодой учитель по английскому — 25 лет, очень хороший. И она уже имеет и айпэд, и даже телефон и иногда дает мне, если я хорошо занимаюсь.

— И ты решил в нее влюбиться за это? А прикольная история была бы, если бы ты влюбился в учительницу 25 лет.

— Нет… А это все на камеру снимается?

— Нет, это не камера, это диктофон — звук пишется.

— Ну, ладно… Мы с братом тоже ладим, дружим, понимаем друг друга. Он мне помогает с математикой, если мне что-то непонятно.

— А в любовных вопросах ты с ним советуешься?

— Обычно да, он мне может подсказать, что делать. Говорит: «Будь подобрее чуть-чуть… Делай все, что ты умеешь, для нее». Для твоей половинки, как говорится.

— Что же ты можешь уметь? Ты целовался хотя бы раз?

— Не-а. Мне стыдно было бы при всей школе это делать, потому что меня потом бы засмеяли. Я не хочу позориться.

— Ну, ты проводил бы ее до подъезда. Или тебе нельзя?

— Я не имею права. Мы с братом должны после школы сразу возвращаться домой.

— То есть если бы ты захотел пригласить девушку в кино, погулять с ней целый день, это было бы тебе очень сложно сделать?

— Ну, во-первых, мне много уроков задают. Мне стихи еще учить, плюс целых три сочинения задали.

— Это все Гизида Владимировна?

— Да.

— Что-то она тебя не жалеет прямо. А скажи, ты часто разговариваешь со своим отцом? О чем?

— Особо там… Как мы учимся, что мы делаем, как вы отдохнули.

— А за что тебя наказывали последний раз?

— Ну, в основном за то, что плохо пишу, нехорошим почерком.

— А что самое стыдное, что ты делал в жизни?

— Самое стыдное — это когда я своровал.

— Расскажи.

— Конечно, было страшновато это делать. Но я взял посмотреть папино лекарство и случайно разлил на пол. И тогда я решил действовать: взял и растер. Я же не знал, что оно такое скользкое, масляное. Мама как увидела: «Ах ты, воришка!» — и тут меня наказала хорошим ремешком.

— Ну, вообще, это не считается воровством. Воровство — это когда я в детстве украл в магазине бублик. Главное, мне это было просто интересно, я это сделал не потому, что хотел есть или умирал с голоду.

— Я в магазине не ворую. Я это считаю оскорбительным! А можно я расскажу про санаторий, в котором мы отдыхали?

— Давай, конечно.

— Первый санаторий был в Звенигороде, мы поехали туда, когда мне было шесть лет. И мы там отдыхали целую неделю, выходили даже на улицу, гуляли. Вася ходил в библиотеку, брал книжки интересненькие.

— На рыбалку ходили?

— Нет, на рыбалку не ходили. Просто отдыхали, гуляли.

— А от чего ты отдыхал? Ты же не устал, мне кажется.

— Нам предложили путевку — мы и поехали. В этом году мы тоже отдыхали в хорошем санатории, в Тульской области, три недели. Мы там ходили на святой источник Пантелеймона, священную воду брали. Еще мы там нашли поляну земляники, собирали. Там были очень хорошие процедуры, нас хорошо кормили. Еще мне делали там специальный массаж, а особо мне понравилась процедура в комнате сна и ванные. Я бы хотел еще поехать.