Михаил Пореченков

— Я смотрела «День Д» с человеком, который в детстве видел «Коммандо» со Шварценеггером раз двадцать, и он, бедный, каждую секунду подпрыгивал: «Нет, ну как же можно так покадрово все ­передирать?»

— Хорошо, тогда выходит, что нельзя играть в шекспировских пьесах. Ну нельзя это делать, коли это культовое произведение. Ну и сидите, ничего не делайте.

— Ваш герой — бывший Шварценеггер, вам не кажется, что он кумир людей, которым уже за 30? А сейчас аудитория довольно молодая? Не кажется, что вы нафталина порасплескали в пространстве?

— Что нафталинового в том ,что он мужик? А вам все пидоров подавай, да? Я — Миша Пореченков. Я совсем другой человек. Я просто говорю о том, что мужик должен быть мужиком. Отвечать за свои слова, совершать поступки. И женщин любить, и детей защищать. Не рефлексирующий полупидор, вечно пьяный и в соплях, а нормальный мужик. Который на войну ходит и детей рожает.

— Кстати, о войне. А правда, что премьера вашего фильма будет в Цхинвали?

— Да.

— И вы будете выступать перед зрителями?

— Да.

— А что вы им скажете?

— Я приеду туда, пойму, какой там воздух. Наверное, самое главное — поддержать их в борьбе за их независимость.

— Вы думаете, у них есть потребность в этом?

— Когда беда в доме, нельзя не реагировать никак. Гергиев поехал и сыграл там концерт. А я что могу сделать? Это последняя моя работа. Я поеду и ее покажу.

— Для кого-то это, наверное, будет моральная поддержка, но кому-то может здесь почудиться и некий подтекст. Учитывая, что герой «Дня Д» — русский богатырь, который кладет на лопатки иностранных врагов, получается такое демонстративное поигрывание мускулами.

— Америка поигрывает все время, и мы на это закрываем глаза. Я русский, я живу в этой стране. Мне не стыдно, что я русский. И то, что я поступаю так, значит, я так считаю в этот момент правильным. И то, что мы поступили так с Осетией и поддержали — это правильно. Потому что стратегического значения Осетия для нас не имеет. Мы просто не могли видеть, что убивают женщин и детей. Мы снимали это кино и думали, что это будет как предупреждение. Мы не думали, что это ста­нет реальностью так быстро. Что третьи силы нас втянут в кровавые конфликты. А вот картина только выходит на экран, и на тебе, пожалуйста, — это происходит в нашей стране.

— Кстати, довольно любопытно совпали эти события и премьера фильма, выпуск которого все откладывался и откладывался, как будто в ожидании удобного информационного повода.

— Ну еще и меня обвинят в том, что я раздул этот конфликт. Америка начинает экспортировать свою идеологию любыми ­доступными методами. Они говорят о новом мировом порядке. Не забывайте, что на территории Америки живет 250 миллионов примерно. Используют 40% ресурсов Земли. Если они говорят о демократическом обществе, где будет всего ­поровну на всех, то еще 250 миллионов используют 80% Земли. Еще 100 миллионов — 100%. Значит, остается 700 миллионов. А шесть миллиардов куда мы денем? Как они будут жить? Поэтому по поводу демократии и свободы — это все вранье. Нет демократии в природе.

— Ну и демагогия.

— Ну конечно. Никогда не было демократии. И не будет. И в Америке нет демократии. И не будет никогда. Полицейское государство.

— А в России будет?

— Нет. Потому, что и не надо это. Не наше это. И никогда не было демократии. И не нужна она нам.

— Вы же вступили уже в «Единую Россию»?

— Кто? Я? Нет, я не вступал.

— Да разве? В интернете написано, что вы в «Единой России». Очень много можно прочитать в интернете о ваших ­програм­мных выступлениях, что вот «Единая Рос­сия» — лучшая, и все будет хорошо.

— Я говорил про «Единую Россию» что-то? Не помню.

— Правда? Значит, это клевета какая-то. То есть вы вне политики?

— Как я могу быть вне политики, если она рядом со мной? Кино — это уже политика. Мы допустили в святая святых наших врагов, и они сюда принесли свою идеологию. Мы поклоняемся золотому тельцу вот уже сколько времени. А может быть либо Бог, либо мамона.

— Ну «День Д», в общем, тоже коммерческий проект.

— Ну это как получится. Мы же говорим о других вещах. Мы как раз выбрали эту картину, потому что она не несла в себе идею, идеологию. А мы сказали — так должен поступать свободный человек. Я не просто так назвал этого героя Иваном. Это вообще синоним понятия «русский».

— Для вас, видимо, в работе над этой ролью главной была физическая подготовка. А вы что-то поняли про себя в смысле психологии? Новое для вас открылось? Хоть чуть-чуть? Или одни только мускулы?

— Тяжело отвечать на вопрос, идиот ты или нет. Еще раз повторю — я не идиот, у меня два высших образования, я сейчас заплачу от таких вопросов.

— То есть в «Дне Д» вы примерно так же выступаете от лица русского народа, как тогда, когда снялись для журнала «Эсквайр» с плакатом «Нас никому не сбить с пути, нам пох…ю куда идти»?

— Ну что вы выдергиваете из контекста? Какой вопрос был задан в этом журнале «Эсквайр»: охарактеризуйте, что происходит в этой стране. Вот я дал на тот ­момент такой ответ. Он был, по-моему, ­самым правильным. Самым близким к народу.