Иллюстрация: Иван Величко/Дизайн-бюро «Щука»
Новый предмет настиг меня недалеко от моего дома. Точнее, предмет он лишь в каком-то высшем смысле, в котором все вокруг нас предметно. Надежнее будет назвать его источником информации. Мне обычно свойственно вникать в любой такой источник, встретившийся на моем пути, однако они быстро утрачивают свою информационную привлекательность. Как и большинство пешеходов нашей страны, я обращаю мало внимания на сигнал светофора, поскольку информация в нем довольно примитивная, а рефлекторно поворачиваю голову влево и проверяю, что там с объективной реальностью, данной нам в ощущениях, если уж она объективна до такой степени, что может запросто переехать меня.
И вот теперь информационное богатство нашего пейзажа резко увеличилось. Над всеми светофорами, регулирующими пешеходные переходы, в моем районе (и не только в моем, но и в других, и даже в других городах) надстроили еще по одному этажу, на которых заработали счетчики секунд. Секунды отсчитываются в обратном порядке — на цифре ноль пешеходам полагается стартовать, как по выстрелу из пистолета.
Эта система оказалась до обидного эффективной. Немедленно все, и я в том числе, застыли в ожидании нуля и, вопреки собственной воле, соблюдают правила дорожного движения, борьба с которыми как с символом власти считается в нашей стране делом чести даже для тех, кто перед этой властью пресмыкается во всех остальных случаях.
До сих пор у нас был один аналог такой цифровой штуки — счетчик интервалов между поездами метро, который, правда, работает не в обратном, а в прямом порядке. В этом табло для меня всегда была какая-то тайна. С одной стороны, оно несло абсолютно правдивую и точную информацию, что для СССР было подозрительным исключением. С другой стороны, эта гласность была столь же абсолютно бесполезна, поскольку как раз не говорила о единственно важном: когда же придет следующий поезд. Остается предположить, что эти счетчики в метро были задуманы в то, по всей видимости, сталинское, время, когда интервалы между поездами должны были строго соблюдаться, но оставались строго засекречены. Таким образом граждане, даже не наделенные тайным знанием, могли по этому табло чувствовать, что должный контроль ведется и страна вне опасности. До сих пор в этом бессмысленном контроле ушедших секунд для меня остается что-то неуловимо советское.
Кстати, обычно нам грех жаловаться: поезда метро у нас ходили и ходят густо и услужливо, не то что, скажем, в Нью-Йорке, где их появление вообще непредсказуемо. Но вот один коллега, в свое время много ездивший по жестоко открытой Филевской линии в ночную зимнюю пору, утверждает, что после тридцати минут бодрого счета на тамошнем табло наступал конец света и сбрасывались все цифры, а поезд все не шел и не шел. Но Филевская линия была уже построена в 1960-е годы, период разжижения твердой руки и обнародования неприятной правды, и все там шло наперекосяк.
В любом случае прямой отсчет времени и обратный предназначены для разных типов людей и по-разному на них воздействуют. Человек, смотрящий, как набегают секунды после ушедшего поезда, не знает, когда отсчет остановится, и ему ничего не остается, как верить в светлое будущее, хотя бы в плане перспективы прихода поезда на данную конкретную станцию. Он стоит и терпеливо ждет, идя, можно сказать, в ногу со своей страной. Однако этот покорный, полный утопической веры homo soveticus легко может превратиться в бунтующего диссидента, который возьмет себе уйдет и поедет на такси. Ведь фактически такой отсчет не накладывает на человека никаких обязательств. В этом смысле вообще магическая сила советского тоталитарного, как принято говорить, учета и контроля была сильно преувеличена. В общем-то ситуация была довольно расслабленная. Конечно, все вообще устройство Московского метрополитена имени Кагановича базируется на уверенности, что альтернативы ему нет, и тут строители метро оказались несколько наивны.
С современным человеком, гражданином глобального капиталистического мира, у которого альтернатив вообще много, а времени мало, обращаться надо совершенно иначе. Его надо держать крепко и внимания его не отпускать, иначе он сорвется с крючка. Тут уже старых средств мало. Надо заставить его не просто ждать, но ждать в напряжении, причем конца, который точно будет. Тут уж не место вере в будущее. Поэтому на переходах секунды движутся назад, к нулю. И поэтому в очередях нового типа, как, допустим, на раздаче в IKEA или в некоторых железнодорожных кассах, нам теперь выдают талончики с номером, и мы должны нервно глядеть на табло, беспрерывно шепча заветные цифры, а не болтать с соседом по прежней живой — и еще какой живой — очереди.
В прямую сторону время отчего-то течет медленнее, чем в обратную. Конечно, плыть по течению жизни спокойнее и приятнее, чем ждать наступления своего часа. Даже если этот час пробивает по воле не высшей силы, но силы самой что ни на есть средней — начальника очереди, начальника перехода. В любом случае в нашей теперешней жизни всегда есть кто-то, кто сидит на своем облаке и манипулирует нами, не давая расслабиться.
