Марко Тозатти

— В последнее время слово «Ватикан» слышится исключительно в сочетании со словом «скандал». Как так вышло?

— Началось все в Соединенных Штатах в девяностых годах прошлого века, когда стали всплывать случаи насилия священников над детьми, имевшие место десять, двадцать, сорок лет назад. Дело в том, что по американским законам за пре­ступления, совершенные священником, несет ответственность не только он сам, но и вся епархия, которую суд может обязать выплатить солидную компенсацию. Полагаю, если бы денег было замешано меньше, масштаб скандала тоже оказался бы более скромным: сам по себе священник вряд ли способен выложить больше определенной суммы, а тут речь шла о сотнях миллионах дол­ларов; на Аляске одной из епархий пришлось объявлять о банкротстве. Потом за Штатами потянулись скандалы в Ир­ландии, и пошло-поехало.

— Раз сорок лет об этом не было слыш­но, значит, все-таки успешно скрывали? И вроде бы к этому причастен даже ны­нешний папа Бенедикт XVI?

— Да Бенедикт XVI вообще больше всего делает ради очищения церкви. В 2001 году по его инициативе Иоанн Павел II принял декрет, согласно которому обо всяком случае педофилии епископу, ответственному за провинившегося священника, следовало немедленно сообщать в Рим. Раньше епископам приходилось разбираться са­мим, а они, разумеется, боялись огласки; боялись, что обвинения окажут­ся ложны­ми, и тогда шума все равно не оберешься, потому что будет подан встречный иск о клевете, — нечто подобное происходит сейчас с архиепископом Лондона. Вдобавок у них с виновными существовали какие-то человеческие отношения; те, вероятно, каялись, клялись, что ничего подобного не повторится, умоляли не ломать им жизнь и вымаливали, к примеру, перевод в другую епархию. А там, увы, продолжали действовать в прежнем духе.

С 2001 года никакое укрывательство невозможно — это прямое нарушение закона. Вдобавок решено было закрутить гайки в семинариях и ввести психологическое тестирование при поступлении, чтобы заранее отсеять кандидатов с гомосексуальными наклонностями: в семидесятые годы в Америке их было невероятное количество. И тут надо иметь в виду вот что. Принятые меры принесли плоды: теперь из всех случаев педофилии, регистрируемых в США, на долю католических священников приходится лишь 0,03%. Разумеется, не должно быть и этого: католи­ческому священнику по опреде­лению воспрещено вступать в сексуальные отношения, даже со взрослыми. Но все же — и это главное — процент ­педофилов среди католических священников не больше, чем среди раввинов или протестантских пасторов. Большая часть случаев насилия над несовершеннолетними имеет место в семье; на втором месте — школа, прежде всего — государственная. Беда в том, что проблема педофилии обострилась не только внутри католической церкви, — она обострилась в обществе в целом.

— Почему тогда критикуют именно Ватикан?

— В Штатах католическая церковь подвергалась критике давно. Возможно, дело в том, что епископы выступали против реформы здравоохранения, предложенной Обамой. Другое дело, что церковь не очень хорошо умеет говорить вслух о своих проблемах. Когда я только начинал работать, ватиканисты приравни­вались к специалистам по Кремлю; те­перь открытости стало гораздо больше. И все же не надо преувеличивать: верующие католики прекрасно понимают, что не все священники — педофилы и не все педофилы — католики.

— Может быть, настало время для радикальной реформы? Например, отменить среди католических священников целибат?

— Не думаю, что дело тут в целибате: ­иначе священники шли бы по более простому пути, а именно — находили бы себе женщину. Речь идет, во-первых, о серьезных нарушениях психики, которые случаются и в светском обществе и которые подлежат лечению. Во-вторых — о том, что человек, принимающий решение стать священником, должен как следует отдавать себе отчет в том, что он делает. Церковь состоит из людей, а людей надо много лет учить — в частности, контро­лировать свои желания. Со священни­ками та же история, что и, к примеру, с пожарными. Научишь его плохо — будет плохой пожарный, научишь хорошо — хороший.

— А что вы думаете о намерении арестовать папу за преступления против человечности, как только он ступит на территорию Великобритании? К этому призывает известный ученый Ричард Докинз.

— Разумеется, папа не будет обращать внимание на профессиональных антиклерикалистов вроде Докинза. Им следовало бы понимать: как раз Бенедикт XVI последовательнее всего ратует за чистоту в католической церкви. Он не афиширует свои действия — просто в один прекрасный день оказывается, что епископ Брюгге взял да и тихо подал в отставку. Иоанн Павел II был великим пророком и мистиком, он сделал для церкви великие вещи, но он не был хорошим управленцем. А Бенедикт XVI до избрания возглавлял самый строгий орган католической церкви — кон­грегацию доктрины веры, то есть бывшую инквизицию, и он тихо, спокойно и настойчиво работает над ­очищением церкви. Он делает то, на что у Иоанна Павла II — человека старого, больного, усталого — не хватало сил: самолично отбирает надежных кандидатов в епископы. Именно слабость епископов вызвала нынешний кризис, и именно епископам предстоит возвращать доверие людей и гарантировать спокойствие на местах.