Маленький такин оставляет кривой след на грязном снегу

Этому маленькому особняку с лепниной, инициалами владельца на фасаде и кариатидами под карнизом не повезло с соседом.
Вместе с домом №5, по мнению застройщиков, он подлжит сносу. По другому мнению, сносу подлежат застройщики.

У Григория Дашевского есть такое ­стихо­творение: 

«Близнецы, еще внутри у фрау,
в темноте смеются и боятся:
«Мы уже не рыбка и не птичка,
време­ни немного. Что потом?
Вдруг Китай за стенками брюшины?
Вдруг мы де­вочки? А им нельзя в Китай».

Этот номер «Большого города» сдается 29 февраля, а выйдет 5 марта. В горо­де пройдут выборы президента, утром в Москву прилетят журавли, москвичи выпьют несколько сотен тысяч чашек кофе, в 4-м Самотечном переулке прочтут лекцию «Манекенщица: история профессии», температура воздуха опустится до –7 градусов по Цельсию, аспирант Д. закажет в Ленинке «Письма Бес­тужева-Рюмина о Смутном времени» 1898 года, молодые голодные лоси от­правятся искать еду в жилые дворы Сокольников, на Даниловский ры­нок привезут камчатскую камбалу и карельскую форель, на заводе в Мы­тищах сталевар И. выкурит пер­вую за день си­гарету, на «Красном Ок­тябре» 17 раз произнесут словосочетание «общественное пространство», полицейские изобьют в автозаке 120 митингующих, в аэропорт Домодедово прилетит 32 476-й пассажир, а в Московском зоопарке молодой такин выйдет на утреннюю прогулку под присмотром сотрудни­ка отдела млеко­питающих.

Я сделал неприятное открытие.

Если сравнить весну 2011 года и весну 2012-го — разве это не совершенно разные атмосферные состояния? Или город Москва при премьер-министре Путине и город Москва при трижды президенте Путине — это что, один и тот же город? Не говоря уже о новостной или тем более фейсбучной ленте — она так быстро уходит в даль.

Но 5 марта, когда «Большой город» будут развозить в грузовиках по городским заведениям, мы в очередной раз «проснемся в другой стране». Не толь­ко потому, что маленький такин, уро­женец бамбуковых лесов, оставит не­верный кривой след на грязном снегу своего вольера, сталевар И., стоя на проходной завода, пустит подряд три коль­ца дыма, а аспирант Д. поставит каран­дашную пометку на полях «Вестника Европы» в отделе ­редкой книги Российской государственной библиотеки.

Если у города есть память, а она у него есть, город запомнит, как тысячи людей записывались наблюдателями на выбо­ры, как сотни людей грузили в автозаки и били в отделениях полиции, как тыся­чи людей выходили на улицы и узнавали, что в Москве у них есть единомышленники. Это так странно — вдруг ощутить, что дни, которые ты проживаешь, становятся страницами учебника истории. И сама конструкция, которая нам этим учебником предлагается, воодушевляет.

И эти люди не из телевизора хотят, чтобы и в центре государства был человек. И чтобы част­ное существование было определяющим. Я, по крайней мере, хочу именно этого. Если и правда есть в этом ворованном воздухе изменения, то смысл этих изменений — в создании мира частных людей. В этом мире ключевые слова — внимательная расположенность к твоим соседям и включенность в историю, полную мелочей и деталей.

Я люблю дом №7 в Печатниковом переулке, построенный во второй половине XIX века, который вот-вот снесут. Люблю, потому что он сложный, старый, в нем жили люди с множеством невозвратимых судеб — и он полон смыслов, которые бы­ли до и будут после меня. Ближайшие ме­сяцы могут стать временем строительства чего-то подобного — маленького, живого и настоящего, и камнями этого строительства будут «человеческий документ», «частная инициатива». Если ты за частное и маленькое — ты за каждого чело­века в городе. И ты будешь сражаться за этот покосившийся дом и за ему подобных — против ушлых строителей. Так внутри большого города будут выстроены ма­ленькие города, объединяющие частных людей. От Митино до Ка­потни, на рынке и в библиотеке, город жителей, ставших соучастниками исто­рических событий.

Было удивительное время в городе Москве — продолжалось оно с декабря по февраль. А 5 марта оно закончится. Выпускной бал, последний вечер кани­кул, августовский дачный вечер. Вот эта необязательность, улыб­чивая придур­коватость, прогулки в су­мерках «за все хорошее» — все это за­канчивается. Гла­ва про рыбок и птичек, которые «в темно­те смеются и боятся», пройдена. Прошу к доске, откройте страницу пятнадцать. Эта глава труднее для чтения — она про серьезность, каждодневную борьбу за свои и чужие права, за изменение законов, за частные инициативы — в области культуры, социального строительства или гражданского контроля. Нужно сражаться за каждого незаконно осужденного, защищать каждого, попавшего в маховик государственной корпорации. И не покупать­ся на заготовленные этой корпорацией милые культурные кластеры. Это длин­ная глава с перспективой неоднократ­ной пересдачи.

Одно понятно: атмосфера в воздухе изменилась, в марте легко простудиться, но дышать легче. И нам повезло больше, чем близнецам из стихотворения Дашевского: теперь от тебя зависит, что за стенками. Если продерешься — увидишь не «Ки­тай», а весну в городе.