Львиная доля

Фотографии: Петр Фаворов, Наталия Гафина

Адвокат Генрих Падва отправился ужинать в свой любимый ресторан La Casa. К нему присоединились поэт Лев Рубинштейн и корреспондент БГ Анна Пражина.

Лев Рубинштейн: А что посоветуете здесь заказать?

Генрих Падва: Здесь очень хорошая кухня, если вам не понравится, прошу не говорить мне об этом. Я обычно ем котлеты из косули и карпаччо из оленины. Баранина тут еще хорошая. (Делает заказ.)

Л.Р.: Тогда закажу карпаччо из оленины и корейку ягненка. (Заказывает.) А мы будем говорить про еду? Или можем совместить — неожиданно переходить с разговоров про косулю к разговорам о правах человека.

Г.П.: Ну да, у меня есть такая неновая мысль, что все взаимосвязано, пища духовная и телесная, не было бы еды — не было бы натюрмортов.

Л.Р.: А если не было бы натюрмортов, то у некоторых не было бы еды.

Г.П.: Ну я вот могу сказать, что живопись и еда вызывают у меня примерно одну и ту же эмоцию. Я иногда смотрю на прекрасное, с моей точки зрения, произведение, и у меня течет слюна.

Л.Р.: Ну это к академику Павлову уже.

Г.П.: Вы хотите сказать, что я вам напоминаю собаку?

Л.Р.: Мы все напоминаем.

La Casa делится на несколько зон — кафе со стеклянными столами, ресторан с серьезными гобеленовыми диванами и бар

Г.П.: Я вообще надеялся, что мы с вами поговорим о вкусной и здоровой пище, а не о слюне. У меня есть совершенно неинтересные сведения о том, как надо и как не надо есть, но в таком интеллектуальном обществе я начинаю думать, что мне это надо все по-новому осмыслить. (Официант приносит сок Падве и воду и водку Рубинштейну.)

Л.Р.: А никогда не поздно, может быть, сейчас самое время пересмотреть всю свою жизнь.

Г.П.: Ну вы-то, конечно, это сделаете после того, как выпьете 100 грамм водки.

Л.Р.: А какие у вас сведения о здоровой пище?

Г.П.: Как-то я познакомился с произведениями некоего Шелтона — диетолога. Он говорил, что некоторые продукты несовместимы, потому что одни перевариваются в желудке, а другие в кишечнике, и они друг другу мешают. (Официант приносит карпаччо.) Приятного аппетита.

Л.Р.: А вы следуете Шелтону?

Г.П.: Если я начинаю думать о своем кишечнике, не только есть, но и жить не хочется. Еще Шелтон был против того, чтобы пить во время еды. Выпейте заранее чего-то, но не во время еды.

Л.Р.: Алкоголь или воду?

Г.П.: Алкоголь — он и слова-то такого не знал. Лев, вам понравилась моя рекомендация?

Л.Р.: Да, очень вкусное карпаччо. Оленя немного жалко, это такое геральдическое животное. У меня к некоторым видам мяса сентиментальный барьер. Я, например, не могу есть кролика, потому что его я все время представляю живым, а корову, свинью не представляю. Эх, жалко оленя. Но любопытство побеждает. (Официант приносит вторые блюда.)

Г.П.: Лев, попробуйте мои котлеты из косули.

Л.Р.: Только если вы попробуете мое баранье каре. Очень вкусная вещь, но я не спросил у официанта, откуда баранина. Я тут был в Америке, где меня водил в ресторан большой знаток всех этих дел, писатель Юз Алешковский, и он строго официантов допрашивал: «Ваша баранина случайно не из Новой Зеландии?» Я у него спросил: «Что тебе Зеландия?» А он: «Там баранина такая красивая, шикарная, но совершенно безвкусная».

Г.П.: Вот мне интересно, как же на самом деле говорил все это Юз Алешковский.

Л.Р.: Ну он говорил: «Левка, новозеландскую баранину ни х…я нельзя брать в ресторане, к тебе подойдет официант, ты, б…дь, сразу его спроси, откуда баранина, потому что новозеландская баранина х…вая».

Г.П.: Теперь понятнее.

Л.Р.: Очень вкусная ваша косуля.

Г.П.: Очень. Хотя я часто пробую какое-то блюдо и считаю, что оно восхитительное, деликатесное, но чем чаще я его потом ем, тем меньше оно мне нравится.

Л.Р.: Значит, вы не консерватор, а революционер. Я вот тоже люблю пробовать новую еду — я сразу в 1991 году попробовал суши, которые мне очень понравились, лягушачьи лапки ел. Я даже однажды съел червячка из текилы. Зажмурился и съел — надо значит надо. Но в то же время меня вдруг пробивает на какие-нибудь макароны с тушенкой.

Г.П.: А тушенка разве еще продается?

Л.Р.: Конечно, супермаркеты забиты тушенкой. Я люблю общепит — помните, пюре в столовой, там ложечкой красоту делали. И эти котлетки с соусом, который мы в детстве называли «подливка».

Г.П.: А моя мама делала кисель клюквенный плотной консистенции и молоко в него вливала, и были такие речушки молочные, очень симпатично.

Л.Р.: Мой старший брат рассказывал, что в эвакуации в Уфе в 1943 году подружка по детскому саду пригласила его на день рождения. И ее мама по этому случаю приготовила торт из картофельных очисток, маргарина и сахарина. Он говорил, что за всю свою жизнь ничего вкуснее не ел.

Карпаччо из оленины

Г.П.: К сожалению, я старше вашего брата. Одним из моих самых сильных потрясений вкусового порядка в детстве был жмых. Вы даже не видели эти брикетики. Им вообще в основном скотину кормили. Ну что, Лев, вам тут нравится?

Л.Р.: Да. Ем уже второе вкусное блюдо. А еще тут выдающийся хай-тековский клозет, всем советую.

Г.П.: А, да-да. Там древние римляне вас встретят.

Л.Р.: Римлян я не заметил, но мне там так понравилось, что я туда вернусь. Кстати, про туалет — я вам расскажу, как я первый раз сходил в ресторан. Я был в пятом классе, родители сказали, что мы идем на дневной спектакль, а потом в ресторан. Тогда ресторан волновал меня серьезней, потому что в театре я и раньше был. Спектакля я не помню. И вот мы пошли в «Центральный». Ресторан невероятный, как станция метро — для меня тогда станция метро была образчиком красоты и роскоши. Я заказал шашлык, потому что где-то его пробовал. И пока заказ готовили, у меня разыгралась жуткая мигрень. Когда принесли эту роскошную еду, я едва добежал до туалета, и меня вырвало от волнения.

Г.П.: Очень печально. А вот я вам скажу: я сейчас живу по Волкову, молочное не ем с мясом, например. Это еще и не кошерно. Вот вы, Лев, знаете, кто такая кошерная девушка?

Л.Р.: Не знаю.

Г.П.: Это девушка, которая одновременно не дает мяснику и молочнику. А вообще по Волкову есть можно и много.

Л.Р.: Ну а косулю-то нельзя. (Официант приносит Рубинштейну кофе и десерт.)

Г.П.: Косулю нужно, не только можно. Это вы путаете Волкова с евреями. А что это вы тут едите?

Л.Р.: Это крем-брюле с мороженым. Попробуйте.

Г.П.: Нет, это совершенно невозможно, после мяса есть такое. Ужас.

Л.Р.: Не ужас, а очень вкусно. А кофе тут хороший. Я вот кофе хорошо варю, в турочке.

Г.П.: И я хорошо. Ох, в следующий раз я буду не за рулем и буду пить не воду и не кофе.

Л.Р.: Ну конечно, и, кстати, разговор тогда лучше получится.

Г.П.: Не уверен.

где