Лучший друг девушек

Иллюстрация: Miriam Ivanoff

Петр Листерман полностью легализовал профессию сводника. Сначала он стал прототипом одного из главных героев фильма «Глянец», затем у него появилась своя программа на телевидении. Теперь ему пишут тысячи девушек и просят устроить свою судьбу.

— Трудная у меня позиция, потому что сфера деятельности у вас…

— Вы сейчас берете интерьвью как у киллера профессионального. Вы брали интервью у профессионального киллера? Хотели бы?

— Ну интересно было бы. А вы считаете, что к вам надо как к киллеру подходить?

— А какие у нас еще есть уникальные профессии типа моей?

— А вы как свою профессию определяете?

— Журналисты по-разному называют. Мне нравится продавец лохматого золота — это Игорь Свинаренко так меня назвал.

— Такой нет в перечне профессий по КЗОТу.

— Еще называют продавец счастья, модельный продюсер, теперь шоумен.

— Сутенер…

— Если бы его не было в уголовном кодексе, я мог бы его употребить. По-французски же как звучит это слово?

— Soutenir — поддерживать.

— Совершенно верно. Ну то есть это такой здоровый негр с большим пистолетом, который поддерживает девушек легкого поведения на тротуаре.

— Ну вы себе льстите, вы не здоровый негр с большим пистолетом. Это оговорка по Фрейду.

— Я просто представляю себе, как он стоит в Америке. И у него пять девушек легкого поведения, и вот одна кричит из окна третьего этажа: «Меня бьют!» — и он бежит, хватает этого клиента, с терьего этажа выбрасывает, клиент летит.

— Такой образ вам явно нравится. Супермен. Вам нужно появляться, как Ване Урганту в рекламе. Давайте поговорим о вашей телепрограмме. Судя по всему, ваш бизнес достиг уже такого масштаба и таких высот, что понадобилась телевизионная реклама.

— То есть я продаю девушек через телевидение, радио и средства массовой информации, да?

— Ну да, вышли на новый уровень.

— Вышел.

— Вашей корпорации скоро пора уже будет открывать филиалы в Киеве, Минске…

— И Казахстане.

— Сколько вы уже своей профессией занимаетесь?

— Тридцать лет.

— А выглядите довольно молодо. Когда же начали?

— Мне было 20, теперь 50.

— Но вы все эти годы держались в тени.

— Абсолютно. В последние полгода только решил выйти.

— Новые экономические обстоятельства заставили превратиться из тайного агента в публичного специалиста?

— Мне стало скучно, и я подумал, смогу ли я стать веселым шутом? Плохим человеком? Будет ли весело людям или нет? Уцепятся ли они за этот персонаж? Будут ли его обсуждать?

— Это тоже для привлечения клиентов вы делали?

— Сначала да, а теперь мне мой бизнес надоел. И я вспомнил, что я в школе еще хотел быть шутом. А теперь шутом я могу заработать еще больше денег, чем как брачный агент. Вообще, я двадцать лет во Франции прожил.

— Там начали свои университеты?

— Ну потихонечку. Начал-то я еще на Чегете, еще до Франции, я работал инструктором по горным лыжам, еще там знакомил. Потом во Франции продолжал на разных курортах.

— А летом что делали, когда снега не было?

— Продавал черную икру. У меня был холодильник, и я бегал по крутым яхтам и предлагал икру, показывал им советский паспорт. Никто его тогда не видел, все щупали, глазели. Я сам это все придумал, пошел почитать «Русскую мысль» — единственную эмигрантскую газету — в Тургеневской библиотеке, взял подшивку за 12 лет — и придумал себе историю: продавать черную икру. Там писали о том, как дипломатов на границе с черной икрой ловят. А все потому, что в Союзе она в десять раз дешевле, чем в парижских магазинах.

— Оказывается, решили сменить профессию. Я-то думала, что ваш бизнес расширяется, можно сказать, вышли на IPO. О бизнесе давайте поговорим. Ведь кто-то редкоземельными металлами занимается, а кто-то девушками. Кстати, почему только девушками? Парни вне ваших бизнес-интересов?

— Я под заказ работаю. Если ко мне обращаются бабушки олигархов… Редко, правда.

— Нет, я не про бабушек, сами некоторые олигархи.

— Голубые? Мне кажется, нужно самому быть голубым.

— При чем здесь это? Вы же говорили, что стараетесь не смешивать работу и личную жизнь.

— Стараюсь, но иногда, когда мне очень нравится, я смешиваю.

— Есть ли у вас моральные принципы, применимые к работе, или ничего, кроме Уголовного кодекса, вас не останавливает?

— Есть.

— Важно ли, чтобы заказчик был вам приятен?

— Конечно, если не симпатичен, не буду.

— Спокойно отказываете?

— Я нежно соскакиваю, или, как сейчас говорят, сливаюсь. Говорю да-да-да, а потом не звоню. Неудобно же заказчику, у которого несколько миллинов долларов, сказать: «Всего доброго, вы мне не нравитесь».

— Сколько у вас в работе дел одновременно?

— До десяти. Каждым заказом я занимаюсь год-два. Если заказ на голливудскую звезду, я могу и пять лет работать.

— Мгого голливудских звезд заказывают?

— Немного, но есть. Пять, восемь.

— А есть у вас трудовая книжка?

— Есть, конечно, в сейфе лежит.

— Я посмотрела вас на экране, вы там ведете себя довольно вульгарно. Мне приятно, что, видимо, ради меня вы выбираете более любезный стиль общения.

— Только ради вас.

— Как изменился ваш бизнес с тех пор, как вы стали публичным человеком? Это увеличило обороты компании?

— Я потерял очень много заказов. Мои заказчики не хотят публичности. Они не хотят, чтобы народ знал, что они, предположим, нашли себе жену через меня.

— А вы храните профессиональную тайну?

— Конечно.

— Но люди просто боятся говорить с вами на публике. Потому что вы нерукопожатный.

— Что это значит?

— Руки вам не подают некоторые.

— Подают.

— Все?

— Втихаря все. А на людях, если чувак идет с женой, то он мне просто дает маячок — и мы просто не здороваемся. Ну у мужиков есть своя система — во всем мире — разработанная. Вот и все.

— И как вы к этому относитесь?

— Хорошо.

— Вас не оскорбляет это?

— Мне все необычные вещи в жизни нравятся. Я не хочу, чтобы у меня было все как у всех. Я пятьдесят лет живу вне законов, я делал всегда все что хотел. У меня своя дорога, мне она нравится.

— Вам важна ваша репутация? Вы боитесь за нее?

— Неа.

— Для вас чем хуже, тем лучше?

— Я понял, что чем хуже моя репутация, тем больше самых крутых людей со всего мира мне звонят и хотят со мной познакомиться. Берут советы.

— И какие им нужны советы?

— Старичок, как мне быть со своей восьмой женой? Что мне делать?

— Вы, значит, не только сводите, но и сплавить куда-нибудь можете.

— Да. Я говорю, тебе надоело уже? Он говорит: ну, уже начинает. Я говорю, старичок, не жди конца, сдавай мне ее по ситеме trade in, я тебе девятую дам. А твою восьмую тоже запущу. У меня же разные уровни, она была первого уровня, а я ее на второй уровень запущу, какому-нибудь топ-менеджеру. А так вы поругаетесь через полгода — и у вас будет конфликт, война, уже вас не помиришь. Я вас когда соединил, сделал счастливыми, теперь я вас сделаю счастливыми, разъединив.

— Как в анекдоте про яхты. В жизни владельца яхты есть два счастливых дня: день приобретения и день продажи яхты.

— А когда катается на яхте, счастья нет?

— Не знаю, у меня нет яхты. У вас есть?

— Маленькая, но есть. Покатаемся, когда второе интервью будем делать.

— То, чем вы занимаетесь, требует профессиональных навыков?

— Конечно, это профессия. Я разбираюсь в женщинах профессионально.

— В чем разница подходов?

— Я 24 часа в сутки, даже во сне, изучаю психологию женщин. Я с ними встречаюсь и изучаю их истории. Папа, мама, где работала, что любит, ее мечты. Допустим, поступил заказ на какую-то актрису. А ей, скажем, ничего не нужно, она работает в театре и всем довольна. Тогда я придумываю, как мне с ней познакомиться. Я ей про этого мужика вообще ничего не говорю, я просто с ней общаюсь, помогаю ей по карьере, допустим.

— Вы и это можете?

— Я все могу. Мне позвонила, например, недавно Наталья Андрейченко. У нее был друг в Лос-Анджелесе, который занимался ее карьерой и ее личной жизнью. Сначала он познакомил ее с первым мужем, композитором, потом со вторым, Максимилианом Шеллом, а сейчас она говорит, что ее судьбой, ее личной жизнью никто личше меня не займется.

— Итак, вам поступил заказ от Натальи Андрейченко.

— От нее лично.

— И вы мне так спокойно говорите об этом для печати. А что скажет Андрейченко, прочтя это?

— Я думаю, ей это понравится.

— Прекрасно. Давайте тендер через газету объявим. Может, больше заявок соберем? Город-то большой.

— Вы думаете, ей не понравится?

— Не знаю.

— Давайте я ей позвоню, спрошу. Нормально, для прикола.
(Звонит.)

— Вы любите Андрейченко как актрису?

— Очень. Вот, например, ее знаменитая Мэри Поппинс.

— А мне больше нравится «Военно-полевой роман».

— (В трубку). Наталья, здравствуйте, это Петр Листерман. Как жизнь ваша? Да, конечно, у меня есть несколько кандидатур. А вы хотели бы из какой области? Нефтяника? Банкира? Или, допустим, поэта? Писателя? Художника? А, я вас понял. Понял. Морально. Главное, чтобы хороший человек был, или все четыре этих качества вместе? Вместе… Неразрешимо, но я буду работать, мне нравятся неразрешимые задачи. Встретимся обязательно. А я могу у вас взять интервью для моей передачи «Красавицы и чудовище»? Ну я там издеваюсь над людьми. Не надо? Ну хорошо, я издеваюсь над собой. Надо мной будем? Отлично, встречаемся на следующей неделе.

— Вы же не спросили главного, можно ли писать о ней?

— Судя по разговору, можно. Четыре качества ей нужны сразу: морально, материально, физически и сексуально.

— Разве такое бывает?

— Она говорит, что нет.

— Вот и я думаю, что если хоть два пункта будут отвечать запросам, уже будет идеально, уже, считай, повезло. Стыдная профессия у вас. Нет разве?

— Конечно. Ну так, относительно.

— Как изменился бизнес за последние годы?

— Двадцать лет назад женихи меня просили худых манекенщиц по метр восемьдесят. Он маленький, она каланча. А желательно две. Десять лет назад, когда я был в Париже, просили уже не двух, а одну, и чтобы у нее был европейский класс, чтобы была обязательно русская, но чтобы из Европы, чтобы класс был, обаяние. BCBG — знаете такое выражение? Bon chic, bon genre. А в последние годы модели вообще надоели, просят только телеведущих, актрис, гимнасток художественных — спортивных не хотят — и балерин.

— Женихи становятся все избалованнее, подавай им все круче и круче. А сами-то они лучше стали или нет?

— Лучше.

— А самим искать им лень?

— Лень. И еще у них комплекс: если он пригласит девушку, а она не пойдет с ним ужинать или не даст своего телефона, для него это катастрофа.

— Чем больше денег, тем страшнее?

— Да.

— А потом они говорят, что их любят за деньги.

— И потом и параллельно говорят.

— Законы счастья для всех одинаковые? Для умных и глупых, например.

— Я с глупыми не работаю. Очень тяжело. Если меня просят познакомить с девушкой, а она оказывается редкостной идиоткой, я тогда прошу доплаты, потому что мне с ней работать будет трудно.

— Вы с ними как дирижер работаете? А они должны подхватывать ваш замысел?

— Еще как, должны записывать основные тезисы, как себя вести с женихом. Например, в тебя влюбился жених — он злой, поэтому, когда он говорит, ты его не перебивай, а то он будет еще злее. Жди, когда он закончит фразу, слушай, о чем он говорит, будь с ним на одной волне. Запиши, повтори неколько раз. Он, например, маленький, лысый, толстый, он не любит, когда об этом говорят, ни в коем случае не шути про лысину. Запиши.

— Вы такой добрый, Петя. Давайте тогда обо мне поговорим. Во-первых, я телеведущая, это котируется?

— Очень.

— Потом я не самая последняя дурочка, понимаю быстро, хорошо записываю.

— А вы когда родились?

— 27 февраля.

— Вы сейчас замужем?

— Нет.

— А были? А сколько лет? А как звали вашего мужа? А есть ли у вас дети? Пошел серьезнывй разговор, пацаны. Уже у меня стало щелкать в глазах, как у группы АВВА, — money money. Я уже думаю, куда сосватать такую девушку.

— И сколько взять с меня денег.

— Не с вас, я только с них беру.

— А зачем разбираться в прошлом?

— Как же, обязательно. Более того, я стараюсь технично встретиться с бывшим мужем, узнать его версию событий, встречаюсь как-будто по другим делам, ему кто-нибудь позвонит, то есть позвонит…

— Петр, как вы могли в разговоре со мной… Ваш рейтинг в моих глазах…

— А ведь окончил школу с золотой медалью и МГУ с отличием.

— Какой факультет?

— Мордовский государственный университет. Я бы еще узнал о ваших хобби.

— Я люблю быть на воздухе, за городом.

— А вот ловить рыбу?

— Трудно. Я не могу червяка насадить.

— А закинуть?

— Могу. Но другие вещи больше люблю. Например, на велосипеде ездить.

— Понятно. Главное — соединить людей по интересам. Я бы так стал действовать. Вот есть у меня звезда — вы. Cейчас, в принципе, свободна, но меня ни о чем не просит.

— Ну спасибо вам за понимание…

— И мужчина звезда — в моем понимании это человек, который заработал много денег. Я беру, нахожу ваши телепередачи, выбираю оттуда, подчищаю, если вы там где-то злая, вырезаю, создаю приятный нежный образ. Делаю двадцать DVD и по секрету от вас раздаю олигархам, которые у меня попросили новую жену. А потом звоню, спрашиваю: ну как тебе? Выслушал мнение — записал обязательно. Из двадцати одному обязательно понравится. После этого я говорю, не торопись, старичок, давай я узнаю, что она любит, с кем дружит, где бывает. Пошлю ему резюме, и про велосипед тоже.

— Изменилось ли что-нибудь в работе с выходом вашей программы?

— Был прикол. В августе вышел «Глянец».

— Да уж, распиарились вы нехило.

— Нехило. В августе я включаю ноутбук, каждые три минуты мне падает письмо девушки: я готова на все, помоги, дай мне олигарха, все что хочешь — сто писем в день. В сентябре вышла моя книга — сто пятьдесят писем в день. Сейчас передача — уже двести. Я не знаю, куда девать этих девушек.

— Сотрудники, штат у вас есть?

— Есть, но все равно, куда их девать-то. Я же беру только суперкейсы.

— Отдавайте конкурентам или молодым коллегам. Будет большая бизнес-пирамида.