Ложная тревога

Иллюстрация: Борис Верлоф

Есть у меня такая теория, что своей пагубной склонностью к спиртным напиткам я обязана режиссеру Сергею Бондарчуку. То, что уметь пить — это необходимое знание, я поняла еще в шесть лет, впервые увидев фильм «Судьба человека». Все из-за той легендарной сцены, где Бондарчук выпивает три стакана водки в концлагере, приговаривая «благодарсте, герр лагерфюрер, русские после первой не закусывают». А потом герр лагерфюрер говорит Бондарчуку: «Ты бравый солдат, русс Иван» — и дает буханку хлеба. Я знала, что если меня поймают немцы и отправят в концлагерь, то я тоже, как и Бондарчук, если уж не три, то хотя бы стакан должна буду выпить.

Развитию всех прочих своих пороков я обязана сцене моего посещения первой настоящей редакции. От этой сцены остался лишь смутный образ. Середина девяностых, издательский дом «Коммерсант», милые, вполне себе причесанные девушки остервенело бьют по клавишам, в зубах у них стиснуты сигареты, пепел падает прямо на клавиатуру, все они невероятно громко и бескомпромиссно матерятся. Какой-то пьяный бородач, интеллигентно сняв ботинки, спит на диванчике. Именно тогда где-то в глубинах моего бессознательного зародилась уверенность, что для успешной карьеры в медиабизнесе необходимо беспрерывно курить, говорить предпочтительно матом и выпивать не отходя от рабочего места.

Самое удивительное, что именно так все оно и оказалось. Я вот не могу вспомнить ни одной удачной журналистской карьеры, которой не сопутствовали хотя бы две из этих трех характеристик. Без этого блистательный журналист — словно рыба на берегу. Может только пучить глаза и жабры судорожно раздувать.

Спиртное я трогать не буду, про него я уже писала достаточно. Еще свежи воспоминания о том, как бывший гендиректор «Коммерсанта» Ленский пытался ввести сухой закон в редакции. И где теперь этот Ленский?

С нецензурной лексикой все легко объяснимо. Когда жизнь заставляет выливать на бумагу нечто, написанное на более-менее пристойном русском языке, после этого тянет поговорить по-человечески. Поэтому даже хрупкие фэшн-критики вместо «Не мешайте мне» обычно говорят: «Не е…те мне, пожалуйста, мозг».

Но главное, что с матом невозможно бороться. Зато с курением — запросто. Вот, например,в издательский дом Axel Springer (Forbes, Newsweek и т.д.) я бы пошла работать только с зарплатой от восьми тысяч и выше, потому что там нигде нельзя курить. Во всем здании. И у входа тоже. Как они там работают? Хотя в последние месяцы у них и без этого проблем хватает. Присланная из Германии на пост гендиректора антикризисный менеджер Регина фон Флеминг, уже успевшая получить прозвище Брунгильда (есть еще менее элегантный вариант — Баба-робот), пытается навести в московском издании немецкий орднунг. Теперь они там не только не курят, но еще и отмечаются в журнальчике у дедушки-привратника (дедушка оказался своим человеком, и его быстро коррумпировали), а еще их периодически заставляют участвовать в противопожарных учениях. По специальному сигналу все должны быстро выключить компьютеры и спуститься с шестого этажа на улицу по пожарной лестнице. Как сообщают нам мои любезные читатели, во время последней тревоги Леонид Парфенов как раз проводил в Newsweek летучку. Парфеновцы отказались участвовать в учениях и заперлись у него в кабинете на ключ. После чего им вырубили свет — и редакции все-таки пришлось сдаваться на милость Брунгильде.

После пожара в «Комсомольской правде» все эти учения могут и не показаться столь уж абсурдным действием. Хотя лично моя версия причины пожара в «Комсомолке» заключается в том, что возгорание произошло именно из-за запрета на курение. Там у них тоже был наложен тотальный запрет. Здание само по себе старое, с деревянными перекрытиями, вентиляционные системы не справляются и все такое прочее, и, в общем, владельцев понять можно. Но с другой стороны, представьте: работаете вы на каком-нибудь из верхних этажей. Пишете срочно в номер. Ругаетесь с редактором. В такие моменты курить хочется до смерти. И что теперь, каждый раз садиться в лифт, ехать на улицу, стоять на морозе, вдыхать охлажденный воздух, зарабатывая себе пневмонию? Может быть, для немецкого журналиста это и нормально, а русскому — смерть. Русский пойдет в туалет, запрется в кабинке и будет там курить или выгонит некурящих из кабинета и всем инструкциям назло будет смолить прямо в монитор.

После пожара в «Комсомолке» ФГУП «Пресса», владельцы бывшего издательского комплекса ЦК КПСС, видимо, вдохновившись такими итогами первого раунда борьбы с курением, продолжило антиникотиновую кампанию. Теперь курить нельзя и во втором корпусе издательства — в том, где сидят «Российская газета», «Эксперт», издательский дом «Веселые картинки», издательство «Сельская жизнь» и «Правда». Раньше там курили на лестницах и в кафе «У кролика», теперь курить нельзя нигде. Впрочем, стаек курильщиков у входа в здание почему-то тоже нет, и даже понятно почему: все курят в кабинетах и туалетах. По примеру «Комсомолки». К тому же «Правда» и так недавно горела. Так что если, не дай бог, будут возгорания, я вас предупреждала.