Лицо за окном

Михаил Ратгауз (OpenSpace.ru) — о том, почему о результатах выборов ни в коем случае нельзя забывать

Неделю назад я написал раздраженный пост в фейсбуке. Он был реакцией на го­товность части протестующих немедленно признать победу Путина легитимной, поскольку за него проголосовало большинство. Что это за большинство, разбираться не хотелось. Готовность, естественно, сопровождалась плачем о просранной революции.

Среди смирившихся были и новые на­блюдатели (некоторые, не все!) — одно из главных завоеваний зимы, — которые у себя на участках не наткнулись на явные нарушения. И были готовы подписаться под «чистыми выборами». Они не могли перешагнуть через короткий аффект: разочарование от труда, который вроде бы не дал результата. Им было трудно представить, что в столице и в провинции применили разные тактики. Что в Москве, которая больше шумела и влияла, выборы устроили почище — с точечным десантом из непрерывного цикла и открепительных. А в Туле в это время сбивали машинами наблюдателей и прокалывали им шины.  

Прошла неделя, и плач затих. Его ­буквально абсорбировал митинг 10-го на Новом Арбате. Все снова посмотрели друг на друга при свете дня и договорились дальше идти вместе. И это очень хорошо. Хуже другое.  

Москва этой зимой ходила хмельная, в расстегнутой куртке. Она давно перестала ощущать себя местом, где круглей всего земля. А стала чувствовать себя княжеством Лихтенштейн. В княжестве удалось даже совершить государственный переворот и скинуть веселым усилием горожан некрасивого тирана. Но, к со­жалению, вечером 4-го выяснилось, что переворот был вовсе не государствен­ным, и тиран на месте. Ужасно неприятные новости. Казалось бы, ничто не предвещало.

Вот княжество Лихтенштейн–Москоу опять вышло 10-го числа на один из лучших своих проспектов. Было сказано мно­го хороших слов, но главный вывод — надо идти дальше. Не будем разбираться в этих темных чувствах недельной давности. Вперед, только вперед!  

Что является мотором новых договоренностей? Успех. От депрессии очище­на одна зона — победная. Москва скинула Путина.

Во что мы боимся провалиться? В не­удачу. Тугая провинция висит у Москвы гирей на ноге. Она непроницаема, неразвита, однородна (тыщи километров кривых берез и заборов). Да и хрен бы с ней, не так ли?

Именно поэтому новым консенсусом стало нежелание говорить о выборах, ко­торые были решены, однако там, среди берез, а не здесь. Но не нужно портить себе настроение. А ничто так не портит настроение, как реальность, особенно за пределами Кольцевой. Вот мой приятель Илья Красильщик формулирует это прямо: хватит о выборах, не стоит о провинции, не надо безнадеги.  А это прямой отказ задавать решающие для будущего вопросы.



Мрачный митинг 5 марта назвали «синдромом Пушкинской». В чем он? Конечно, не в победе Путина, в которой мало кто сомневался. Скорее, это разрыв занавеса, за который Москва спрятала для себя страну. Эффект первых трех дней после выборов — это эффект затопления темнотой нашей уютной гостиной. Хлопнуло окно, погасла лампа, и в комнату вошла темнота, в которой мы сразу стали вопить от ужаса. Что в этой темноте — не так важно. Некое неведомое безглазое большинство, которое проголосовало за и которому мы готовы были тут же безоговорочно сдаться в обмен на спички и сахар.

Мы испугались не Путина, а того, о чем мы запрещаем себе думать: бесконечно­го пространства от границы Кольцевой до Тихого океана. Которое сопротивляет­ся разуму и считается Москвой только номинально «своим». За которое мы то­же несем (а точнее, не несем) ответственность. И этот неподъемный, пыльный долг давит нас кошмаром. Поэтому даже попытки смотреть в его сторону пресекаются. Так, единодушным огнем насмешек была встречена в феврале идея агитпоезда: пусть неуклюжий, но хотя бы позыв экспортировать московское настроение вовне.

Как известно, та, другая Россия, растворена и здесь. Вот 4-го числа новые интеллигенты-наблюдатели встретили на из­бирательных участках представителей того же биологического вида, с которыми им не приходилось сталкиваться часто. Айфон был на день осквернен шансоном. Реакция была разной: от ночи в террариуме до удивления, что там тоже люди. В свидетельствах наблюдателей я наталкивался даже на желание продолжить это знакомство. Которое нужно нам как никогда, если мы хотим чего-то добиться. Но, похоже, шансов мало.

Нежелание говорить про выборы — не что иное, как боязнь заглянуть за Ве­ликую кольцевую стену, где бы она ни пролегала. Этот гештальт за прошедшую неделю стал еще яснее. И это не мокрые щеки Путина в софитах. Этот гештальт — огромное и бесформенное лицо страны, которое появилось в московских окнах 4-го на ночь глядя. Неудача на выборах — прямое следствие рва, которым окопал себя фрондерский го­род. Внушать себе приятные локальные мысли означает опять повернуться к этому рву спиной и заняться нашим лего. Что происходит с детскими конструкто­рами в месте, где дует много сильных ­ветров, нам было только что продемонстрировано.