Лесник не придет
фотографии: Максим Шер/maxsher.com
Загаженный лес недалеко от свалки промышленных отходов у деревни Северная Самарка
«Мы хотим дать человеку почувствовать, что он хозяин. И должен нести ответственность, — виновато улыбаясь, рассказывает Александр. — Вообще, я концерты организовываю. Недавно на наш фестиваль почти 2,5 тысячи человек собрал». Позади — лесное озеро, вдоль берега растянулись несколько десятков палаток. Лагерь зеленых подозрительно похож на туристический слет. «Так на фестивалях авторской песни все это и началось. Сначала убрали вокруг нашего озера. Потом огляделись — и поехали на другие. Раньше и 10 новичков было проблемой привести. В этот раз информацию распространяли через «Вконтакте» — собрали аж 136 человек!»
Чуть поодаль, меж сосен, высится гора из мусорных мешков, маркированных этикетками экологического движения «Зеленая волна»: все эти 400 штук, или 80 кубов, скоро заберет арендованный мусоровоз. «Это все вокруг одного небольшого озера. Ну и свалочку разгребли неподалеку. Из садоводства людям мусор некуда везти, вот и сваливают по пути на берег», — объясняет Александр. «Муниципальный бюджет на уборку отходов выписывают из расчета на одного прописанного жителя — этих денег едва хватает, чтобы дворников содержать. А то, что мусор оставляют в основном дачники и отдыхающие, бюджет не учитывает».
Волонтеры пытаются сделать то, что, кроме них, не сделает никто. В выходные по пять часов в день они прочесывают отведенные им участки с мусорными мешками в руках. Публика здесь попадается довольно разная. «Мы в нашей компании вообще туризм любим, — говорит Елена, рассортировывая резиновые перчатки. — У нас 5 внедорожников, тюнингованных под офф-роуд. Весь Карельский перешеек изъездили. Вот так и познакомились с ребятами». Теперь Елена участвует во всех акциях — летом они проходят почти каждые выходные. «Когда забираешься куда-нибудь в карельский лес, подальше от города километров так на 300, и там вокруг дикого неизвестного озера видишь подчистую вырубленный лес или свалку какую-нибудь — а потом видишь это еще и еще, то, каким бы ты упертым горожанином ни был, начинаешь всерьез беспокоиться».
* * *
«У каждого поселка — своя помойка. Это бытовой мусор, его вывозом занимаются только те перевозчики, у кого договор с властями. Нормальному бизнесу тут не заработать», — петербуржец Виктор, молодой человек с большими широкими ладонями, показывает свой автопарк: два КамАЗа отдыхают, два в пути. Сначала возил щебень на дамбу на арендованных «вольво», пока не понял: самый доходный рынок в транспортных перевозках — отходы. Попасть сюда было трудно. «Рынок закрытый, люди серьезные — одни чекиcты». Оказалось, лицензия на перевозку отходов даже не нужна. «Вот вокруг Кингисеппа, например, по всему району официально ни одной свалки. А из больших населенных пунктов свозят централизованно на шесть нелегальных. Все о них знают, туда даже муниципальные машины мусор возят. Ну иногда водителя остановит какая-нибудь инспекция — за пожарную безопасность. Но это дело двух звонков».
Официально перевозить и хранить отходы могут только лицензированные компании. «Вот у тебя стройка. Ты разрушил старое здание, хочешь построить новое. У тебя горы мусора — надо вывозить. Как все происходит реально?» — Арсен, улыбаясь, коротко расписывает схему. На вид ему 26—27; несколько лет назад, выйдя на нужных людей, он учредил предприятие, которое оказывает услуги по согласованию строительных объектов в органах власти: «Ты просто звонишь Васе, он на своих машинах вывозит твое говно и дальше сам решает, что с этим делать. Тебя вообще не волнует, куда он это денет. Таков его опасный бизнес. Ты просто платишь ему 70—80 рублей за куб того, что он вывезет».
Отходы могут быть пяти классов опасности: от первого — высокотоксичных промышленных отходов, которые должны хранить на знаменитом даже в Европе полигоне в Красном Бору под Петербургом, до пятого — обыкновенного грунта, оставшегося после рытья фундамента. «Когда придет время отчитываться, куда ты весь этот мусор дел, — ты обращаешься к нам. За месяц мы согласуем тебе что угодно. Будь это хоть радиоактивные вещества — с полигонов просто-напросто покупаются справки о размещении нужных отходов. Класс опасности можно подправить, чтобы не платить налог за ущерб среде. А перевозка мусора — ну лицензированные перевозчики не только перевозят, но и просто торгуют договорами». Арсен уверяет, его бизнес будет процветать, пока нелегальный вывоз мусора остается в разы дешевле легального: «Вот, например, сейчас занимаемся объектом — 15 тысяч кубов на вывоз. Это комплекс зданий снесли — нелегально справки и договоры будут стоить около 2 миллионов рублей».
Cвалка твердых бытовых отходов близ деревни Лепсари
* * *
Волонтеры в лесах — явление новое, их появлению удивляются не только лесники, но и обычные отдыхающие. «Помогать начинают единицы, — говорит Елена. — Посмотрят, как мы у них прямо из-под машины пакеты полиэтиленовые достаем, и тоже надевают перчатки». Мы поднимаемся на вершину холма — с другой стороны он резко обрывается вниз песочной стеной свежего карьера. Елена фотографирует воронку с елями, покорно повисшими по краям: «Бытовой мусор — это еще ничего, волонтеры c ним понемногу справляются. Вот с этим бороться труднее».
«Саморои — то есть нелегальные песчаные карьеры — добывают в два раза больше песка в области, чем легальные, — говорит Михаил, бывший чиновник в правительстве Ленобласти. — А сейчас за ними идет самая настоящая охота. Раньше золотой жилой была самовольная рубка леса. В последние два года, когда спрос на лес сильно упал, популярной стала рекультивация карьеров».
В Петербурге и вокруг — строительный бум. Строят «Северный поток», намывные территории, кольцевую, дамбу, ЛАЭС-2 и порт в Усть-Луге, не говоря уже о бесчисленных торговых моллах и коттеджных поселках. Везде нужен песок. Источник в правительстве области объясняет: «Существуют организации, которые разыскивают по области заброшенные песчаные карьеры. Получив разрешение на их восстановление, они, не платя налоги, и, более того, на бюджетные деньги — просто вывозят оттуда максимально возможные объемы песка и продают по демпинговым ценам. Роют в промышленных масштабах — старая заросшая ямка превращается в полноценный карьер. А после разработки начинается вторая жизнь карьера: его используют как временный полигон для хранения отходов, то есть просто засыпают мусором, ровняют строительной техникой и сверху присыпают грунтом». Сейчас большинство таких «объектов» еще находится в разработке. «Ну всегда появляются новые люди, которым нужно куда-то мусор везти. Как им откажешь?» В результате окрестности Петербурга могут превратиться в район вокруг Неаполя, который группировки каморры давно сделали самой большой помойкой на континенте.
«Ленинградская, ну еще Московская область и Приморье — самые проблемные регионы по лесу. Это захваты и застройка земель, незаконные свалки, незаконные рубки. Здесь крупные мегаполисы, земля дорогая, и поэтому постоянно происходят попытки откусить земельные участки от леса», — констатирует глава лесной программы российского Greenpeace Алексей Ярошенко. Его коллега Дмитрий Артамонов, глава петербургского регионального отделения, разговаривает уверенным тоном человека, привыкшего к интервью и пресс-конференциям: «Наш офис — 5 человек. В Москве — 50. И это на всю Россию. Поэтому мы фактически занимаемся только мониторингом». Ярошенко поправляет — экологи сосредоточены на особо охраняемых зонах. Это лесные территории, для которых четко прописаны правила пользования. «Здесь хоть можно нарушителя за руку поймать и указать — вот он коттедж тут строит или рубку ведет. Для обычного леса сейчас даже на бумаге никаких законов нет. Лесников нет, инспекторов мало, у арендаторов прав нет. Лес просто стоит и все. Делай там что хочешь». К тому же начиная с 2000 года правительство проводит реформу лесной отрасли. Упразднили лесхозы и лесничества, на улице оказались больше 60 тысяч человек, а ведь 40 лет назад в лесу работала половина сельского населения по всей стране. Ярошенко резюмирует: «Сейчас принятие решений зависит от интересов конкретных чиновников, отвечающих за леса, и от желания лоббистов».
Cвалка промышленных отходов близ деревни Северная Самарка
* * *
Лесник Юрий наблюдает, как машины со строительным боем заезжают на территорию песчаного карьера: «Это все началось года два назад. До этого за украденные 20 копеек бюджетных денег сразу увольняли, а тут…» Итальянские экологи уже придумали для новой отрасли экономики название — «экомафия». «Мусорный бизнес всегда был вне закона», — вспоминает криминальный журналист, учредитель Агентства журналистских расследований Евгений Вышенков. Самым громким делом в этой сфере было убийство Оксаны Ледневой в середине лета 2005 года. Госпожа Леднева владела предприятием, занимавшимся экологическими согласованиями, ее муж был замначальника регионального Ростехнадзора — службы, которая должна следить за соблюдением природоохранного законодательства. Переодетый инспектором ДПС киллер расстрелял Ледневу в упор в ее собственном автомобиле. Позже по подозрению в организации убийства был арестован (впрочем, ненадолго) Игорь Тупальский, глава Ассоциации по сносу зданий, которая сейчас расчищает площадку под «Охта-центр».
«Рекультивация карьеров — это бизнес белых воротничков, которые имеют доступ к госсобственности», — говорит экс-чиновник Михаил. Рассказывает историю: один законопослушный арендатор земли обнаружил у себя в лесу нелегальный карьер. На него активно свозили строительный и даже бытовой мусор (удобно — райцентр был совсем рядом), а его даже в известность не поставили. Он написал в прокуратуру. «Потом по нему как вдарили тремя проверками подряд разные профильные инстанции! А под конец пришли из прокуратуры: «Ты свое заявление забери, а?» Михаил спокойно добавляет: «Ну а чего вы хотите, если этим занимаются люди, которые являются его, этого арендатора, непосредственными начальниками? Нам сразу сказали — власти благословили. Ну что тут поделаешь».