Куриная Хиросима

Двадцать пятого мая в Московском регионе погас свет. На следующий день страна узнала, что на птицефабриках Подмосковья погиб миллион кур. Цифра, конечно, оказалась преувеличенной, истерической, но любопытство было уже разбужено. Пусть не миллион, пусть пятьсот тысяч — с точки зрения городской, неофитской логики объяснить происшествие не получалось. Ну птичий грипп — понятно, но чтобы свет на десять часов выключили — и целая куриная цивилизация погибла? Рождались измышления, позже попавшие в газеты: это, наверное, замерзли в инкубаторах цыплята… Нет, из-за короткого замыкания начался пожар, и клубы ядовитого дыма… Ну действительно, не на искусственной же вентиляции легких живут эти несчастные куры, чтобы так легко расставаться с жизнью. Трагическая фигура курицы вырастала перед нами и требовала осмысления. В общем, куры погибли из-за духоты, жары и «высокой скученности». И не цыплята, а подросшие бройлеры.

Давайте я вам расскажу, что такое «клеточная батарея для выращивания ремонтного молодняка кур и бройлеров в закрытых помещениях с регулируемым микроклиматом». Это фантастический фильм. Порабощенная куриная цивилизация выращивается искусственно.

Послушайте: «Клеточная батарея представляет собой многоярусный (три-четыре яруса) металлический каркас». В клетках-модулях сидят бройлерные цыплята. Цикл откармливания — 42 дня. Средний вес — полтора килограмма. Сколько же бройлеров в каждой клетке? «Плотность рассадки, — сказали нам на кафедре птицеводства Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева, — рассчитывается по конечной живой массе. 28 килограммов на один квадратный метр. Это значит, когда птицы уже подрастают, на квадратном метре может располагаться от четырнадцати до восемнадцати бройлеров».

Знаете, на что это похоже? Скажем, в тот самый день, 25 мая, наша батарея была похожа на перенаселенную камеру в Бутырской тюрьме. С четырьмя рядами нар, летом, в жару. Без вентиляции. И уж точно без искусственного климата.

Вот поэтому-то мы едим кур, а не наоборот. Не разум, а только бесконечное терпение отличает человека от курицы. В Оксфордском университете расшифровали геном курицы — у нас, естественно, общие предки. Самый поздний общий предок человека и курицы — примитивная рептилия, существовавшая на Земле более 310 млн лет назад. Так что все могло повернуться по-другому; однако курица — гордая птица и терпеть человеческие условия жизни не хочет. Об этом часто Шаламов писал: кони дохнут, а свой брат зэк знай вместо лошади шахтный ворот крутит. При этом лошадь-то кормили раз в десять лучше.

Что вообще знает простой честный гражданин о курице? Вкусна, глупа. Безусловно, аполитична — но между тем сыграла заметную роль в советской и российской политической истории. Постановление от 1962 года о создании «мясо-яичного пояса» вокруг Москвы имело еще и стратегическое значение (идея «пищевого самообеспечения»), и подмосковные курятники строили стройбатовцы. Важно знать, что курица может спасти человеку жизнь.

Экономической грамотностью не курице ли мы обязаны? Помните удивление первых «бытовых» эмигрантов: курятина во всем мире — самое дешевое мясо! А в Советском-то Союзе курица — основной атрибут праздничного стола. Дети новых американцев стеснялись говорить в школах, что они питаются куриными ножками, а в журнале «Крокодил» публиковались стихи о разгульной, роскошной жизни чиновника-взяточника:

«Он сидит в ресторане „Арагви“
И цыпленка там ест табака,
Мы ПОКА его не потревожим.
Пусть жует, пусть танцует. ПОКА».

А не курица ли обеспечила обществу один из самых ярких идеологических прорывов, когда орденоносец Веретенников, директор богатого птицеводческого хозяйства, на XIX партийной конференции произнес знаменитую фразу: «А куры у нас плохо растут, потому что колхозники комбикорм воруют!» Об этих прекрасных словах говорили чуть ли не больше, чем о перепалке г-на Ельцина с г-ном Лигачевым на той же конференции. А рост патриотических настроений не с курицей ли связан? В начале девяностых американские окорочка, ножки Буша, подобно американской же тушенке в конце сороковых годов, подобно китайской тушенке в конце семидесятых, стали сначала символом «главной еды своего времени», впоследствии же, для ряда патриотически настроенных товарищей, символом национального унижения. Вспоминаются прекрасные строки, напечатанные в 1995 году в газете «Правда»: «Русский бройлер краснодарский, ты несись по весям вскачь, чтоб окорочок техасский убирался окорачь».

И наконец самый свежий пример: курица может помочь понять свою страну. Сергей Лисовский (Моссельпром) потерял всего 3500 бройлеров, потому что заранее закупил собственные генераторы. Прокомментировал свою предусмотрительность приблизительно так: «Я же знаю страну, в которой работаю». Все-таки Лисовский — очень опытный человек. Сейчас его часто вспоминают в связи с отставкой главы Мосэнерго Аркадия Евстафьева — вместе несли они коробку из-под ксерокса, а теперь, так скажем, оказались по разные стороны куриной баррикады.

Но это, повторюсь, отстраненный взгляд на курицу, взгляд неофита, человека равнодушного, хотя и заинтригованного. Нам захотелось поехать на Петелинскую фабрику, чтобы разделить вместе с работниками печаль утраты. На Петелинской птицефабрике погибли 278,5 тысяч кур…

Поселок Часцы — фабричный поселок — виделся нам как средоточие печали. Это типичная пятиэтажная Россия. Живет там (приблизительно) более тысячи человек, и, конечно же, многие из них работают на фабрике. Понимаете, не фабрика сама нас интересовала, а древняя пара — курица и птичница. Кто как не птичница просто-напросто пожалеет несчастных кур, целое бройлерное поколение?

Ветеран Петелинской птицефабрики Екатерина Петрова (30 лет стажа) гуляла с внучкой возле Дома культуры. Дом культуры небольшой, но красивый — с мозаикой ошуюю и одесную парадного входа. Богатые совхозы любили в семидесятых годах украшать общественные здания мозаикой. На Доме культуры поселка Часцы есть и мозаичный клоун, и космонавт — не забыты основные типажи того далекого счастливого времени. Детям возле красоты гулять приятнее. Яркое солнце, рассохшийся асфальт, Екатерина Петрова пытается вспомнить, кто же из ее соседей работает на фабрике. По ее подсчетам, два человека в убойном цехе и еще один в коровнике на тракторе. Коровник — часть фабричного подсобного хозяйства. Зато подвал под длинным пятиэтажным домом Екатерины Владимировны переоборудован в общежитие. Там живут гастарбайтеры — работники Петелинской птицефабрики. И бывший торговый комплекс частично переделан под жилье, и тир, и на краю поселка есть общежитие, и два новых дома, наверное, строятся под общежития, потому что поселковые жители, особенно молодежь, на фабрике не работают! «Очень тяжелая работа, — говорит Екатерина Владимировна, — наши больше на конфетную фабрику Коркунова любят устраиваться, и еще вот рядом нефтебазу открыли».

«Но ведь на птицефабрике большая зарплата. Я прочла, что можно заработать до тысячи долларов за сорокадневный цикл — если бройлеры набрали хороший вес». Екатерина Петрова не согласна. Она говорит, что получить зарплату в тысячу долларов совершенно невозможно, для этого птичнице не то чтобы не нужно красть комбикорм (об этом уж позабыто), но нужно не спать, не есть, не жить. Каждую секунду находиться рядом с клетками, убирать павшую птицу в тот же миг, как она умерла (тогда, может быть, соседние куры не заразятся).

«А что, куры так часто болеют?» «Конечно!» — говорит Екатерина Владимировна и этим объясняет свое равнодушие к недавней фабричной трагедии. Да, фабрика много лет была вторым домом, но ведь это время давно минуло. Тридцать лет проработала и за эти годы научилась кур не жалеть. Ее рассуждения напомнили мне знаменитую статью Колин МакКалоу «Философия ВАСПП (великого австралийского скотопрогонного пути)»: «Трудно пожалеть одного из множества. У нас много овец, мы их не жалеем. А у вас в городах слишком много людей. Вы их не жалеете».

Вот куриный катехизис от ветерана Екатерины Петровой: «Бройлерные куры болеют чаще, чем куры из материнского стада, они вырастают в клетках и привыкают к этой неестественной жизни. Они начинают беситься в темноте, потому что не знают ничего о ночи. Курица вообще птица жаркая. У нее нормальная температура около сорока градусов. От нее тепло идет. Они не могут десять часов прожить без воды и вентиляции. И еще их в цехе очень много». Невозможно было выгнать бройлеров из многоярусных клеток — они сопротивлялись, опираясь на всю накопленную за сорок дней жизни куриную мудрость. «Потому что кура — дура!»

Дома в поселке городские, атмосфера же в Часцах милая, деревенская. Гостеприимная квартира Екатерины Петровой, ее красивый полушерстяной ковер, ее восемьдесят пять акций ЗАО «Петелинская птицефабрика» — все было открыто моему взору. Зашли поболтать Евдокия Захаровна и Людмила Ивановна — соседки и подруги. Людмилу Ивановну подружки поддразнивают — оттого что была она ударницей. А ударницам руководство фабрики выдавало хороший импортный комбикорм — чтоб и в дальнейшем результаты были замечательные. Столько лет прошло, а комбикорма из ГДР Людмиле Захаровне подружки не прощают.

Но не судьба куриной культуры, а фабричные акции — вот что волнует соседок. «На каждом собрании нам предлагают их продать, — говорит Екатерина Владимировна, — а мы не соглашаемся. Последний раз назначали цену в две тысячи четыреста рублей. Потом повесили на подъезды объявление: „Предложите свою цену!“ У нас кто-то написал: „11 тысяч рублей хочу“, потому на интернете была такая цена!»

Неведомый интернет, крестьянская хитрость, надежда — все мешается в прекрасной голове Екатерины Петровой, и когда она шепотом рассказывает, как у пьяных мужиков в магазине покупали акции по двести рублей и как она боится выпускать из дома по вечерам старшую, двенадцатилетнюю, внучку, оттого что пристают к юной девице подвальные жители, дети подземелья, и как вообще тяжело простому человеку понять, что к чему, — я вспоминаю Дмитрия Зубкова, начальника отдела по связям с общественностью АПК «Черкизовский» (в этот прославленный холдинг входит Петелинская птицефабрика). Дмитрий официально сообщил, что на фабрике работают 618 человек и из них только 30 иностранцы. А стоимость акций закрытого акционерного общества, безусловно, неразглашаемая информация. Да кто бы и спорил!

Жарким полднем познакомились мы с двумя печальными наемными работницами. Приехали они из Краснодара. Как вы понимаете, не иностранки. Высокая и низенькая. «Пончик и макарончик» — так они мило себя называют. Купили на почте газету «Работа для вас», мы застали дам за изучением объявлений. «Хоть куда уехать отсюда, — говорят, — найти бы хоть какой майонезный, колбасный цех».

Вот что они говорили: «Мы деревенские колхозные женщины, мы работы не боимся. Но тут нам работать трудно физически и морально. Приехали всего как три недели — может быть, что-то делаем и не совсем споро. Научиться-то трудно — не учат, а ругают. Вот поглядите — подруге моей пятьдесят лет, она вдова. А на нее мальчишка, сопляк двадцатилетний кричит! Называет быдлом, овцой, тыкает ей. Такое неуважение к рабочему человеку! Смены тут с пяти тридцати вечера до трех ночи и с пяти утра до пяти вечера. Так — по крайней мере у нас — пока получается. Может быть, это из-за отключения? За общежитие вычитают деньги, и за обеды надо платить. А с зарплатой — полная неопределенность. Первая, нам сказали, будет в конце июля. Почему так? Тут задерживаются только те, кто не русские, кому идти некуда! Или семейные пары — муж на заработках в Москве, а жена здесь. Так еще можно выкрутиться».

«А жалко ли вам кур?» — спросили мы. «Нам жалко себя», — ответили печальные женщины.

Возле фабричной проходной — порядок и благодать. В магазине самые ходовые товары — пиво, хлеб и мороженое. Еда одиноких людей. К гаражу чуть не всякую минуту подъезжают большегрузные машины — мне понравился тот тип грузового лихачества, который практикуют молодые шоферы. Музыка на полную мощь, весело гудят друг другу, повстречавшись на трассе, тормозят так, чтобы остановиться у самых гаражных дверей. На некоторых машинах слоган «Эко логично».

Не менее «эко логична» и история с деревней Брехово и знаменитым уже в газетных кругах куриным могильником. Ну мухи, конечно. Многие местные жители нам говорили: ведь не в первый раз массово гибнут куры. Были случаи и в советские времена… И что же — отвозили тушки в лес, закапывали их тайком, никого братскими могилами не мучили. Почему же нынче поленились до леса доехать?

Знаете почему? Потому что «согласно предписанию, выданному Государственной ветеринарной инспекцией Московской области, 278,5 тысяч голов птицы должны были быть утилизированы на территории птицефабрики», и поле возле деревни как раз и есть территория фабрики. А вот лес собственностью птицефабрики «Петелино» не является.

Так что все по закону, все хорошо.

Первые страховые выплаты фабрика уже получила. Работники фабрики надеются вовремя получить зарплату. Дачники Брехова поминают печальным вздохом далеко не бедных куриц. Поэтичнее всего в Петелине о курах сказал немолодой электрик: «Жалко, конечно, — так же, как хлеб жалко в помойное ведро выбрасывать. Жалко, что без пользы. А так-то им все равно было пора скоро в убойный цех ехать. Вот у меня дома куры долго живут — тогда другое дело».

А что горожанин над умершей птичкой рыдает, а крестьянин законов не знает, так они исторически того… Дураки-с. Ну и куры, конечно, дуры.

При участии Ольги Бобровской

Фотографии: Сергей Леонтьев

Сергей, будущий диктор на радио. Родители: мама — воспитательница в детском саду, отец — экономист. Учится в голицынской гимназии, выступал на вечере, посвященном 60-летию Победы. «Когда куры погибли, было их очень жалко. Они же для работников фабрики как дети. Убыток, разумеется, большой».

Софья и Наталья — продавщицы в фабричном магазине. Говорят, что самые популярные у рабочих продукты — пиво и мороженое.

Юрий, хозяин придорожного магазина: «Мы, бреховские, из-за этих кур в муках и в мухах живем! Куда экологи смотрят?!»

Зинаида живет в 50 метрах от могильника. «Когда кур закопали, земля аж вспучилась! И чайки на падаль слетелись».

Негматджон и его друзья — гости из солнечного Душанбе. Что они делают на фабрике, рассказать отказались.

По мнению птичницы с 15-летним стажем, курица имеет душу и сердце. «Это самая ласковая птица на свете», — уверена она.

«Какая красивая курочка, хорошая птичка, красавица», — воркуют работницы столовой при птицефабрике Ольга и Надежда.