Кухня Борисовых

Слева направо: Наталья Старостина, Вадим Борисов, Михаил Тименчик, Виктор Живов и Марина Поливанова. Начало 1990-х
Анна Карельская, ресторатор: Наша семья — это мои родители, Дима(Вадим1) и Таня Борисовы, и четверо детей: я, моя сестра Маша, Митя и Ника. Нельзя сказать, что это была одна кухня, потому что мы часто переезжали. Но это всегда было место, где все собирались. Последняя наша квартира, квартира моих родителей, где мы жили 25 лет, была на Чистых прудах, на улице Чаплыгина, в доме, где Театр Табакова. Это была огромная пятикомнатная старая коммуналка с электрической лампочкой под потолком. А гостиная была — никакая, конечно, не гостиная, а такая же комната, обклеенная вперемежку зелеными и розовыми обоями. Приходили друзья наших родителей разного возраста и разных поколений. Некоторые из них впоследствии стали и нашими друзьями. Художники, скульпторы, филологи, историки, писатели — самые разные гости. Скульпторы Андрей Красулин2 и Дмитрий Шаховской3, писатель Людмила Улицкая, журналист Маша Слоним4, диссидент Виктор Дзядко5, писатель Феликс Светов6 и многие другие. Часто приходили живущие или приезжавшие в Москву иностранцы. У нас был такой друг, Коля Милетич, который сейчас живет в Москве и является главой агентства France Presse, а тогда он был выслан из страны как персона нон грата. Мы пытались жить свободной, открытой жизнью, не бояться.

Фотография: Ксения Колесникова
Кухня в квартире на улице Чаплыгина в ее современном виде

Народу было очень много. На какие-то дни рождения могли прийти до 40–50 человек. Собирались достаточно часто. Возвращаясь из школы, мы спрашивали у родителей: «А кто у нас сегодня будет?» Два-три человека были почти каждый день. Часто приходили без звонка, а иногда кто-то ночью приезжал попить чай. Это потом кухонные посиделки назвали культурным феноменом, а тогда квартиры были маленькие, и людям надо было где-то встречаться. Никакого общественного пространства для этого не было, вот и сидели на кухнях. Говорили обо всем. О литературе, о жизни, о детях, о мировых проблемах. Ели, пели. Русские романсы, Окуджаву. Пили водку, вино — все, что тогда можно было достать, то и пили. Это, конечно, была главная организующая часть этих вечеринок. 

Когда у нас не было кого-то к ужину, мне казалось, что это неправильно. На праздники играли в шарады, танцевали. Соседи стучали, вызывали милицию — всякое бывало.

  

Застолье в квартире у Борисовых. Справа сидят Виктор Дзядко и Марина Поливанова   

Николя Милетич, журналист: Часто приходили писатель Володя Кормер7 и его жена, какие-то иностранцы, знакомые западные корреспонденты. Первой темой было то, что происходило тогда в стране. Обсуждали обыски, аресты и так далее. У них дома всегда было много не только самиздата, но еще и лекарств, еды, вещей для политзаключенных. Хранить это было опасно: в случае обыска пришлось бы объяснять, почему дома так много лекарств, одежды, обуви. Но они не боялись: это не мешало им жить нормально и принимать гостей допоздна. Дима играл на рояле, пели песни. Иногда засиживались до двух ночи. С одной стороны, драматическая ситуация, с другой — продолжалась нормальная жизнь. Для меня это был оазис, место, где люди живут своей жизнью, свободно говорят. Нормальное общество в ненормальной стране. 

Слева направо: Анатолий Найман, Дмитрий Шаховской   
Людмила Улицкая, писатель: В те годы эти «посиделки», которые сегодня стали явлением культуры, были образом жизни. Может быть, единственной возможностью выживания в нечеловеческом, искаженном социальном пространстве. Была еще некоторая прагматическая сторона, изнанка, я бы сказала, у этого явления. Мы все имели более или менее маленьких детей, все были бедны, никто не пользовался услугами домработниц или нянь. Мы очень помогали друг другу в практической стороне жизни. Это была в лучшем смысле слова коммуна, и к этому добавлялось еще и то, что ничего нельзя было просто купить — билеты в театр, на поезд, на самолет, ботинки, одежду ребенку, коляску. Существовал дружеский кругооборот услуг и товаров, и мы этим тоже были связаны. А наши врачи! Юра Фрейдин8, который обихаживал по-дружески десятки больных. А наши учителя, дающие бесплатные уроки физики и литературы, латыни и английского нашим детям! Были сборы денег и вещей для друзей в лагеря. Нет, конечно, никакой ностальгии по советским временам, но ностальгия по тому теплому, родственному, глубокому общению, которое происходило в доме Димы Борисова (и не только в его доме!), живет. 

Фотография: Ксения Колесникова Когда на кухне не хватало места, все собирались в этой комнате
Мария Филлимор (Слоним), журналист: Когда после тринадцати лет отсутствия, в 1987 году, я приехала в Москву, то, конечно, сразу попала к Борисовым. Из кухни, правда, пришлось переместиться в гостиную: слишком много народу собралось. Там были Зоя Крахмальникова9 и Феликс Светов, которых только что освободили из ссылки. Атмосферы счастья и радости не передать! Совершенно искренние слова Зои о том, что мы, бедные, настрадались там в эмиграции, что нам было тяжелее, чем им в ссылке, меня привели в смятение. Мне-то казалось, что мне подарили еще одну жизнь, а у них отняли большой кусок их жизни. Сейчас это кажется удивительным, но тогда мы все дружно поднимали тост за Горбачева, который их выпустил, а меня впустил. 

---

1. Вадим Борисов (1947–1997) — историк, литературовед, специалист по истории Церкви, участник диссидентского движения; участвовал в деятельности Фонда помощи политзаключенным; будучи заместителем главного редактора «Нового мира», ­подготовил к печати и прокомментировал роман «Доктор Живаго», записные книжки Осипа Мандельштама и первым в СССР напечатал «Архипелаг ГУЛАГ».

2. Андрей Красулин (р. 1934) — скульптор, художник.

3. Дмитрий Шаховской (р. 1928) — скульптор. Автор знаменитых часов на фасаде Театра кукол им. Образцова в Москве, иконостасов московских храмов. По его же проекту построен храм Новомучеников и Исповедников Российских в Бутово. Соавтор памятника Мандельштаму.

4. Маша Слоним (р. 1945) — журналист. В 1974-м эмигрировала в США, работала в издательстве Ardis. Затем переехала в Англию, работала на Русской службе Би-би-си: вела программы «Глядя из Лондона» и «Аргумент». Свою квартиру в Лондоне превратила в подобие коммуналки, в которой жили многочисленные гости, среди которых — Владимир Буковский и Зиновий Зиник. В конце 1980-х ра­ботала корреспондентом Би-би-си в Москве. Организовала закрытый клуб политических журналистов, освещавших Съезд народных депутатов СССР.

5. Виктор Дзядко (р. 1955) — диссидент, сотрудник Фонда помощи политзаключенным и их семьям, сотрудник журналов «Воскресение», «Поиски».

6. Феликс Светов (1927–2002) — писатель, правозащитник, автор книг «Тюрьма», «Опыт биографии», «Чижик-пыжик»; приговорен по ст. 190, ч. 1 («Распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй»), к тюрьме и ссылке.

7. Владимир Кормер (1939–1986) — писатель, 10 лет был заведующим отделом зарубежной философии в редакции журнала «Вопросы философии». Его роман «Крот истории, или Революция в респуб­лике S=F» был напечатан во Франции и в 1979-м получил Премию имени В.И.Даля.

8. Юрий Фрейдин — врач, литературовед, друг Н.Я.Мандельштам.

9. Зоя Крахмальникова (1929–2008) — писательница, правозащитница, составитель историко-просветительского машинописного сборника «Надежда (Христианское чтение)». В 1982 году была арестована и приговорена по ст. 70 («Антисоветская агитация и пропаганда») к тюрьме и ссылке. Освобождена вместе с мужем Феликсом Световым в 1987-м в рамках горбачевской кампании по освобождению политзаключенных.