Кухня Александра Липницкого

На фотографии: Виктор Цой, Сергей Курехин, Джоанна Стингрей, Юрий Каспарян, Сергей «Африка» Бугаев, Александр Липницкий. 1986

Александр Липницкий: «Мы получили квартиру в 1957–1958 годах. Сталинский дом кооператива Большого театра, толстенные стены, квартиры с балконами. По тем временам это жилье считалось почти элитным. Мой дед, знаменитый врач-гомеопат Теодор Михайлович Липницкий, лечивший весь Большой театр, дру­жил с главным дирижером Головановым, так он эту квартиру и получил. Здесь жили не только артисты, но и работники эстрады и цирка, очень много интересных людей. Скажем, знаменитый конферансье Борис Брунов, или Иосиф Кобзон, который дружил с моей мамой. В 1962 году Кобзон, тогда еще молодой, но уже очень предприимчивый певец привел к нам Юрия Гагарина и Германа Титова. Для нас с братом это было невероятное счастье: Гагарин проиграл с нами весь вечер в настольные игры. Ему со взрослыми было неинтересно.

Здесь очень шумный музыкальный двор. Раньше из каждого второго окна доносились арии. Кто-то распевался, кто-то разыгрывался на гобое, на трубе, на скрипке. Жизнь кухни началась еще при моей маме. Она была очень красивой богемной девушкой, и к ней приходила вся Москва. На этой кухне сидели масса знаменитых людей: режиссеры Андрей Тарков­ский и Илья Авербах1, вся компания, в которой вырос Высоцкий, который жил рядом, «на Большом Каретном». Они с мамой были соседями, и Высоцкий здесь бывал и пел. У нас же чуть ли не единственный жилой дом рядом с садом «Эрмитаж», поэтому все гулянки заканчивались здесь. Сначала приходила компания моих родителей, а потом, в семидесятые, уже наша компания, в которую входили будущие участники группы «Звуки Му»: Петр Мамонов, мой приятель еще со школьных лет, и его брат Алексей Бортничук. В самом начале восьмидесятых сюда зачастила группа «Аквариум». С ними меня познакомил Артем Троицкий, с которым мы дружим с начала 1970-х. В нашу компанию еще входил Алексей Вайт, который на самом деле Белов, лидер группы «Удачное приобретение»2. С ним мы до сих пор дружим.

В начале 80-х я остался в квартире один. Родители к тому времени уже уехали, а моя первая жена не выдержала постоянных наездов ленинградцев, невероятных вечеринок, чуждых ей нравов питерских коммуналок, обилия портвейна и самой примитивной закуски. В Питере жили очень бедно, а я тогда занимался иконами и был достаточно богатым человеком, старался их как-то развеселить, накормить, напоить. В 1982 году на этой кухне появился Цой с Рыбиным — первый состав группы «Кино». Они играли здесь концерты. Такие испуганные юно­ши, приехавшие покорять Москву — и покорившие. Приезжал сюда и Майк Науменко вместе с друзьями и женой Наташей. Важной приманкой моего дома был первый в нашей компании видеомагнитофон. Здесь мы впервые увидели героев рок-н-ролла, тот же фильм «Братья Блюз». Майк приезжал его несколько раз смотреть. Цой специально ездил смотреть Брюса Ли. А Владимир Чекасин, саксофонист легендарного джазового трио ГТЧ3 (Ганелин — Тарасов — Чекасин), приходил на «Последнее танго в Париже». У каждого был свой люби­мый фильм.

Петр Мамонов и Сергей «Африка» Бугаев.

Вечеринка после дебютного концерта «Звуков Му»

в спецшколе №30. 28 января 1984 года

В 1983 году Петя Мамонов написал уже пару десятков прекрасных песен, которые меня увлекли, и мы начали вдвоем репетировать в этой квартире. Потом я съездил в Питер и привез молодого барабанщика — Сережу Бугаева-Африку. Кстати, тут висит его картинка, на которой написано «Асса», нарисованная года за четыре до фильма. Слово «Асса» питерские художники — Новиков, Котельников, Африка — говорили вместо «привет».

Когда репетировали летом, под окнами стояли люди и слушали, иногда одобрительно что-то кричали.

На этой кухне любил спать Цой. Там стоял очень узенький диванчик, на котором человек мог спать, только умело подвернув ноги. А Цой был очень гибкий. Все спали в других комнатах, а он там. Иногда здесь ночевали по 25 человек, это было нормой. Даже конкуренция была, кто где спит.

Рано утром ленинградцы сразу с поезда приезжали ко мне, шли в магазин, тут рядом было два роскошнейших винных магазина. Когда мы подружились с Троицким и московской группой «Центр» под пред­водительством Васи Шумова, я пригласил их в гости и спросил: «А что вы будете пить?» Вопрос по тем временам странный, потому что — что есть, то и будем пить. Шумов сказал: «Мы любим смешивать разные виды крепленых напитков». Я пошел в самый лучший магазин на Цветном бульваре и купил там бутылок 12–15 разного вида портвейна: от самого дешевого до дорогого, крымского. Они с радостью начали делать коктейли и в конце концов заблевали мне всю квартиру.

Примерно то же самое однажды произошло с Джоанной Стингрей. В 1984 году она приехала сюда вместе с Гребенщиковым и, увидев братьев Мамоновых и всю нашу группу, решила попробовать водку. Впервые в жизни страшно напилась — ей было дико плохо.

Это все происходило очень часто и закончилось во время перестройки. Во-первых, рок-музыка стала свободно конвертируемой валютой, все начали ездить за границу. А во-вторых, советские люди получили возможность селиться в гостиницах. У музыкантов появились какие-то деньги примерно в середине 1980-х. Последний домашний концерт в этой квартире, в котором участвовали Башлачев, Кинчев, Гребенщиков, «Звуки Му», Шумов и все вместе по очереди пели, был в 1986 году. Можно сказать, что Горбачев закрыл тему домашних концертов, и они все вылились на официальные площадки. Рок-музыка вышла из-под запрета. Поэтому когда сейчас кто-то пытается возродить домашние концерты — ради смеха или какой-то моды, — я просто не понимаю зачем. Для нас это была вынужденная форма жизни, единственная возможность поделиться новой музыкой друг с другом. А для ленинградцев и для Мамонова еще и способ заработать какие-то деньги. У меня никогда не было платных концертов, а в других квартирах люди специально их устраивали, чтобы поддержать музыкантов. Тот же Цой с Рыбой, и БГ с «Аквариумом», и Мамонов регулярно устраивали в Москве платные концерты.

Константин Кинчев, Петр Мамонов, Сергей Жариков, Василий Шумов и Борис Гребенщиков

у дверей квартиры Липницкого на Каретном. 1986 год

Был у меня дома смешной случай, когда один наш знаменитый музыкант решил проучить свою пьяную жену и стал пороть ее ремнем в дальней комнате. А у меня тогда была собака. И вот раздается звонок в дверь. Вся компания гуляет, что происходит в дальней комнате, я не знаю. Открываю: в дверях стоят мои соседки, очаровательные пожилые труженицы Большого театра — балерины и певицы. Человек 5–6. Смотрят на меня укоризненно и говорят: «Александр, мы никак не ожидали, что вы можете так мучить собаку». Смотрят, а собака моя рядом стоит. «Странно, а мы слышали какие-то жуткие вопли, стенания». И тут из комнаты выходит музыкант с ремнем и своей побитой пьяной женой и говорит: «Это наше личное дело!»

Всем было от 23 до 30 лет в те годы. Разговаривали обо всем, о чем могут говорить молодые люди. Нормальная молодежная богемная тусовка. Причем не по-московски богемная. Ленинградцы же были абсолютно нищие. Они действительно работали дворниками и сторожами. Цой работал истопником, Майк — сторожем, ребята из «Аквариума» продавали летом арбузы, а потом рубили кусты в парке. При этом люди все были интеллигентные, кроме разве что нескольких ребят. Вот как раз участники «Зоопарка» были брутальными представителями рабочего класса, а также пьяницами — впрочем, как и все тогда. О политике тоже говорили. В конце 1985 года на этой самой кухне мы с Курехиным и Гребенщиковым обсуждали личность Горбачева. Я был пессимистичен и считал, что Горбачев всего лишь заигрывает с Западом, а Гребенщиков с Курехиным в него сразу поверили. Сказали, что этот малый все теперь изменит, что мы теперь все поедем за границу, станем знаменитыми и все будет в этой стране хорошо. Последнее (насчет хорошо) не сбылось, но благодаря Горбачеву жизнь была в те годы очень интересная.

Фотография: Ксения Колесникова

Кухня Александра Липницкого в ее нынешнем виде

С теми, кто жив, мы продолжали дружить все эти годы и продолжаем дружить до сих пор. Вот Африка ко мне много раз заезжал, хотя в последнее время мы с ним рассорились, из-за того что он подписал это неприятное «письмо пятидесяти пяти». Видимо, его спьяну кто-то к этому делу склонил.

Для московского и питерского рока моя квартира действительно была центром всего, таким рок-салоном.

Многие знакомые моих родителей, выпив, забывали, что мама здесь не живет больше, и приходили без звонка. С мамой дружил известный сценарист Валентин Ежов4. Как-то ночью он пришел, а у меня тут вся компания гуляет. В том числе Агузарова, которую тогда звали Иванна Андерс. И ему так все понравилось, что он сходил за коньяком и до утра сидел на кухне с Агузаровой. Хотя они, конечно, люди совершенно разного круга и возраста. Так что все перемешивались.

Моя бабушка, знаменитая киноактриса Татьяна Окуневская5, любила принимать участие в подобных мероприятиях. Она была актрисой и очень любила молодежь. И часто специально приезжала сюда послушать музыку и выпить с молодежью.

Ей нравился Макаревич, который тоже здесь бывал, его песни и песни Гребенщикова. Песни Пети Мамонова ей нравились меньше, хотя она его знала со школы, с моих школьных лет.

Соблюдались правила конспирации. Конечно, за всеми квартирами такого рода следили, у нас всегда прослушивался телефон. Однажды был забавный случай. Александр «Фагот» Александров, участник «Аквариума», а позже «Звуков Му» остался у меня в квартире. Я в это время был в Тбилиси с Курехиным — устраивали какие-то концерты. Когда я приехал, Фагот мне гово­рит: «Слушай, когда я тебе звонил, что-то щелкнуло и я прослушал разговор, который мы вели на этой самой кухне три дня назад». Техника дала сбой, и запись пошла в трубку. Он был испуган, подумал, может, галлюцинации. Поэтому мы старались, чтобы незнакомых людей сюда никто никогда не приводил. Однажды я получил от прокурора района последнее предупреждение, что в случае продолжения функционирования притона у меня в квартире я буду выслан за сто первый километр.

Иконщики братья Липницкие рассматривают очередной складень. 1984 год

Один из хозяев квартиры на Каретном Ряду, мой младший брат Владимир Липницкий, имел куда большие способности к музыке, чем я, и не раз музицировал с братьями Мамоновыми, но от прямого участия в работе группы уклонялся — ради отвязного образа жизни. Однажды, после очередного алкогольно-наркотического недельного трипа, Володя, заглянув с кухни в репетиционную комнату (то есть, собственно, нашу гостиную), вручил Мамонову мятый листочек бумаги с каракулями, который я до сих пор храню как реликвию. Там была внятно изложена в прозе идея сакральной песни «Звуков Му» «Цветы на огороде»6. Буквально через два-три дня Мамонов блестяще реализовал этот замысел, спев нам уже готовый хит, к которому группа уже ничего не смогла добавить».

Василий Шумов, режиссер, музыкант, лидер группы «Центр»: «В самом начале восьмиде­сятых, когда приходили к человеку домой, ­сразу приглашали на кухню. На кухне у Липницкого был диванчик буквой Г и стол. Сколько я ни приходил, там всегда кто-то сидел. В основном за этим столом пили, анекдоты травили, говорили о музыке — кто какие пластинки слушал, о концертах. Приносили свои новые катушки, слушали. Весь этот рок-салон располагался на кухне. Там проходили спонтанные квартирники, все это было подпольным. А пили не потому, что все были алкоголиками, а потому что это было само собой разумеющимся. Пили все. Кто-то с собой приносил портвейн, водку, иногда пиво. А вечером бегали в ресторан за водкой. Смешивали не из-за того, что был такой интерес, а просто пили все, что было, за вечер многое намешивалось. Всем было по двадцать с небольшим и пили от удовольствия: были молодыми, было хорошо, здоровья много. У меня очень хорошие воспоминания и об этой кухне, и об этой ­квартире, и о том времяпрепровождении. И Саша был, наверное, самым гостеприимным человеком в отношении этих подпольных рок-музыкантов в те годы. Питерские музыканты у него вообще там жили. Он был уникальным человеком по тем временам: очень их поддерживал, помогал, покупал выпивку, кормил».

Артемий Троицкий, музыкальный критик: ­«Нормальные люди собирались в гостиной, а на кухню время от времени выползали алкоголики. Я на кухне у Липницкого проводил очень мало времени, а вообще люди приходили туда постоянно и очень часто без предупреждения, в любое время дня и ночи. Липницкий был человеком гораздо более обеспеченным, у него был видеомагнитофон, было весело, уютно и тепло. Такой постоянно булькающий котел. Естественно, в основном там все крутилось вокруг музыки, постоянно звучала музыка — и иностранная, и всякая, смотрели музыкальные видеоклипы и музыкальные кинофильмы, этим и жили».

---

1. Илья Авербах (1934–1986) — советский кинорежиссер, сценарист. Среди самых известных фильмов - «Драма из старинной жизни» (1971) с Еленой Соловей, «Монолог» (1972) с Глузским, «Фантазии Фарятьева» (1979) с Мироновым и Нееловой.

2. «Удачное приобретение» — московская ритм-энд-блюзовая группа, одна из первых блюзовых групп в стране. Основана в 1969 году московскими студентами Алексеем «Вайт» Беловым, Владимиром Матецким и Михаилом Соколовым. В разное время в группе играли Крис Кельми, Андрей Сапунов, Стас Намин. Существует до сих пор - теперь в формате дуэта Алексея Белова с сыном и приглашенными музыкантами. «ГТЧ» — фриджазовое трио клавишника Вячеслава Ганелина, саксофониста Владимира Чекасина и ударника Владимира Тарасова. Просуществовало с 1971 по 1986 год. Фактически единственный советский джазовый коллектив, добившийся серьезного успеха и признания на Западе.

3. Валентин Ежов (1921–2004) — сценарист, автор сценариев более чем к 50 фильмам, в том числе к «Балладе о солдате».

4. Татьяна Окуневская (1914–2002) — театральная и киноактриса. Работала в Московском реалистическом театре, в «Ленкоме», в Госконцерте и Москонцерте. Прославилась ролями в картинах «Пышка» (1934), «Горячие денечки» (1935). 6 лет провела в лагерях.

5. «Цветы на огороде» – альбом «Транснадежность»

Летит над нами самолет,

Но он не сядет никуда

Напрасно думает пилот,

Что не подействует трава...

Цветы на огороде...

Цветы на огороде...

Среди полей стоит состав,

Людьми покинута машина,

В селе притихшем режут мак

Седые строгие мужчины.

Цветы на огороде...

Цветы на огороде...

Созрел на скалах виноград,

Угрюмо смотрят капитаны,

Летят суда их в черный мрак,

Вином наполнены стаканы.

Цветы на огороде...

Цветы на огороде...

Повсюду славен человек,

Ему неведома усталость,

И не страшит его успех,

И не обманывает жалость, пока растут

Цветы на огороде...

Цветы на огороде...