Кто здесь?

фотографии: Игорь Мухин

Шведский режиссер Эмиль Юнсвик

Вот уже много лет начало Московского международного кинофестиваля ассоциируется у меня с пирожками с капустой. Это такие гладкие холодные пирожки, где много теста и мало начинки, которые самозарождаются где-то в недрах фестивального кинотеатра «Октябрь» и горстями выбрасываются на столы, выставленные длинным фуршетным строем в фойе второго этажа — там в день открытия собираются несколько десятков человек, чтобы посмотреть трансляцию с церемонии открытия и предваряющего ее прохода по зеленой ковровой дорожке перед кинотеатром «Пушкинский». Когда на повешенном посреди фойе экране начинается трансляция и выносят нехитрое угощение с напитками от спонсоров, вокруг фуршетных столов на некоторое время сгущается толпа, растаскивающая пирожки по отдельным столикам и устанавливающая их аккуратными горками, после этого собравшиеся с облегчением откидываются на спинки своих пластиковых стульев и принимаются внимательно наблюдать, как встречающие гостей у подножия «Пушкинского» телеведущие Берман и Жандарев ставят в неловкое положение каких-нибудь тщательно разряженных звезд кино своим излюбленным коварным вопросом: «Какие фильмы вы рекомендуете посмотреть на Московском кинофестивале?»

Режиссер Тигран Кеосаян

Звездные гости ММКФ, из которых в кино тут ходят очень немногие, стесняются сказать, что с пользой провести время на фестивале можно, и вовсе не заходя в просмотровые залы. Так, один из центров фестивальной жизни нахо­дится на перегоне между кинотеатрами «Октябрь» и «Художественный», где проходят пресс-показы и пресс-конференции, — чтобы оказаться в этом очаге культурной жизни, достаточно свернуть под арку здания «Почта-телефон-телеграф» напротив ресторана «Прага» и оказаться в Мерзляковском переулке, в начале которого гостеприимно раскинулось грузинское кафе, ранее называвшееся «Диоскурия», а последние годы претерпевающее активный ребрендинг. В этом году он, кажется, пришел к логическому завер­шению строительством богатой летней веранды и прибавкой к новому названию заведения — «Хинкальная» — ироничной приписки мелкими буквами: «Гламур». В гламурной хинкальной президент ­Гильдии киноведов и критиков Виктор Матизен рассказывает коллегам, что его по­следнее время нередко узнают в метро люди, сочувствующие его неравной схватке с тоталитарным руководителем Союза кинематографистов (а заодно и президентом ММКФ) Никитой Михалковым, и подходят, чтобы пожать руку и сказать слова благодарности. Впрочем, не исключено, что рано или поздно Матизен победит Михалкова, как, например, в ходе нашего с ним обеда в футбольном матче ЧМ Сербия неожиданно побеждает Германию.

Художник Алексей Беляев-Гинтовт со спутницей

Отобедав в компании с Матизеном, я перемещаюсь в «Октябрь» и сижу в фойе в ожидании первого фильма конкурсной программы (производство Турции), начало которого откладывается (председатель жюри Люк Бессон, опоздавший на открытие, так как никак не может научиться передвигаться по московским пробкам). Среди отдыхающих на красных кожаных диванах в «Октябре» — киновед Андрей Шемякин, к которому подсаживается какая-то блондинка: «Андрюш, как тебе «Кинотавр», ты там был? Купался в море? Нет, не купался?» Киновед Шемякин тяжело задумывается и колеблется с ответом, как Светлана Немоляева, у которой спросили, чего хорошего посмотреть на фестивале.

Через двадцать пять минут после на­меченного начала конкурсной картины появляются члены жюри — в зал наконец проходят Люк Бессон и представляющая Россию в жюри Мария Миронова в теплом шарфе Burberry. Неподалеку от меня садится на подлокотник дивана какая-то девушка и взволнованно говорит в трубку: «Слушай, я устроилась работать на Московский кинофестиваль! Когда Мариванна будет ставить автоматом, ты скажи ей, пусть она мне тоже поставит! Если она не поставит, мне жопа, я на следующий год останусь. Миш, запомни, Московский кинофестиваль — она должна знать, что такое Московский кинофестиваль». Вообще, в течение ММКФ в мультиплексе «Октябрь» довольно часто можно встретить людей, объясняющих своим знакомым по телефону, где они находятся и что это за экзотическое мероприятие: «Ну я тут пошел на международный кинофестиваль, ну тут кино показывают на Новом Арбате…» или «Да какая разница, какой фильм. Ну тут главное нам билеты возьмут, ты давай приходи». Иногда, если повезет, можно подслушать в «Октябре» и разговоры главных персон фестиваля — мне, например, неподалеку от стеклянной двери VIP-бара попался генеральный продюсер ММКФ Леонид Верещагин, раздраженно говоривший в трубку: «Ну там же не такой бардак, как у меня в голове…» Разобрать длинный и эмоциональный телефонный разговор президента фестиваля Никиты Михалкова мне не удалось, хотя в какой-то момент он неосторожно сел за мной за соседний столик, но до меня донеслось только невинное предложение: «Давай ты со мной завтра пообедаешь в два часа?»

Сотрудник службы безопасности фестиваля

Деловые обеды ММКФ нередко происходят в ресторане «Порто Черво», вход в который удобно расположен прямо напротив выхода из самого большого зала: зайдя туда, я застаю верхушку клуба «Синефантом» — Глеба Алейникова, Андрея Сильвестрова и Бориса Юхананова, которые ведут переговоры с потенциальными партнерами насчет грядущего 25-летия «Синефантома». Над их столом витают слова «видеоарт», «инсталляционно-выставочное пространство», радикальный слоган «I’m Masha from Russia»… Девушка, сидящая за столом напротив синефантомовцев, пытается отразить этот напор информации: «Нам нужен не скелет, а больше мяса». Некоторое время синефантомовцы что-то втирают про перформансы и выставки, а потом Борис Юхананов не выдерживает: «Вы сказали «мяса»? Так вот, я хочу сделать програм­му «Контрастный кинематограф» — ­программу из фильмов «новой волны» и фильмов их принципиальных антагонистов. Это будет война «Шаровой молнии» с седыми яйцами Тарковского». Девушка, требовавшая мяса, испуганно умолкает, да и я в смятении решаю выйти на улицу. На крылечке перед «Октябрем» широко представлен авторский кинематограф: режиссер Артур Аристакисян, уперев руки в боки и выпятив живот, стоит перед недавним участником «Кинотавра» Дмитрием Мамулией, который пока еще не приобрел должной развязности в обращении и держится скромно. На входящего в «Октябрь» видного представителя авторского кино Николая Хомерики в белом пиджаке тут же кидается какая-то испаноязычная пожилая женщина с пе­реводчицей — в воздухе разносятся вос­хищенные возгласы: «Грасиас, Николас!» Николас что-то дружелюбно блеет в от­вет. Прямо из Барвихи прибывает в «Октябрь» усталая продюсер Елена Яцура, жалующаяся, что ее привезли в Luxury Village смотреть фильм «Я — это любовь», который представляла Тильда Суинтон, и все два часа пятнадцать минут, которые идет картина, неловко было выйти из зала. Гораздо более героическим любителем кино не в первый раз проявляет себя на ММКФ Ольга Будина: выходящие из зала, где идет фильм «Лурд», знакомые рассказывают душераздирающие вещи — что актриса сидит на ступеньках и ест рисовые блинчики с гречневой начинкой. Глубоко беременная актриса Мария Шалаева кино, видимо, смотреть уже не может и есть тоже, поэтому обесси­лено сидит в кафе «Делис». Актеры менее известные в это время в сосед­нем с «Октябрем» шалмане «Кишмиш» жалуются друзьям на незадавшуюся карьеру: «Все мне говорят — ты такой офигенный, зачем в такой х…не снимаешься?»

Гала-премьера фильма «Брестская крепость»

Я выхожу из «Кишмиша» и встаю в очередь в ларек L’Oreal, где официальный визажист фестиваля ежегодно предла­гает наштукатурить табло девушкам, которым не в падлу простоять в очереди минут сорок. Как только я пристраиваюсь в конец очереди, ко мне подлетает киновед Денис Горелов с бестактным вопросом: «А тебе-то это зачем?» Горелов долго стоит со мной в очереди на макияж, вызывая некоторое недоумение у про­ходящих мимо его знакомых, и расска­зывает, что только что был среди шести человек, присутствовавших на просмот­ре советского фильма «Ранние журавли». Вскоре к нам присоединяется трэш-критик Станислав Ростоцкий, и они с Го­реловым делятся восторгами по поводу фильмов «Секрет фараона» Михаила Кок­ше­нова и «Супермен поневоле, или Эротический мутант» Никиты Джигурды. Ростоцкий рассказывает анекдот про двух грузин, которые в американской гостинице не могут вспомнить слово «мышь», чтобы пожаловаться портье на заведшегося в номере грызуна, но находят остроумный выход: «You know Tom and Jerry? Jerry is here». Некоторое время Ростоц­кий раздумывает, не пойти ли ему тоже покрасить себе вывеску, ­чтобы превратиться в Еву Лонгорию, но потом цитирует фильм «Залечь на дно в Брюгге»: «Ну и что же я здесь вижу? Две обдолбанные обезьяны и карлик-расист. Пойду-ка я спать» — после чего оба синефила отправляются пить безалкогольное пиво в гламурную хинкальную.

Милиционеры, охраняющие кинотеатр «Октябрь»