Четверг

Из дневника Веры: Ребята из фирмы «Караван-Центр», в которой мы берем напрокат наш дом на колесах, просто отличные. Без памяти влюблены в свои домики. Директор Вячеслав говорит, что скоро они протащат в Думу закон, который позволит им прописывать в трейлерах людей. Говорит, что так можно решить проблемы с бездомными и иммигрантами. Не знаю про бездомных, но вот проблемы моих многочисленных друзей-немосквичей, кажет­ся, такие фургоны могли бы решить уже сейчас. Стоит такой Fiat около 32 000 евро. Сумма, которую можно и накопить, и взять в кредит. Получается, что всего за 32 000 можно стать владельцем и дома, и машины.

Из дневника Алевтины: Сто раз пожалела, что сейчас не лето. Можно было бы поехать в настоящее путешествие с великами на крыше — там большой багажный отсек. Для лета это дико крутой дом, в 4-местном доме могут поместиться даже шесть человек. Взял друзей и поехал куда глаза глядят. Только укачивает ужасно, особенно в пробках.

Из дневника Веры: Фургон действительно огромный. Внутри он больше всего похож на купе в поезде — откидной столик, два диванчика друг напротив друга, над кабиной водителя широченная двуспальная кровать, на которую забираются по приставной лесенке. Есть еще шкаф для верхней одежды, просторные полки для вещей над столом, раковина, чтобы мыть посуду, трехконфорочная газовая плита, разделочный столик, ящичек для приборов и — что еще нужно для счастья — крошечная кабинка с душем и туалетом. Чтобы дом на колесах работал как настоящий дом, нужно помнить про три главные вещи — газ, вода, дизельное топливо. И не забывать про кассету для биотуалета и специальный салонный аккумулятор — благодаря ему свет есть во всем доме, а не только в кабине водителя. Во время инструктажа стараюсь запомнить все, что связано непосредственно с уп­равлением автомобилем, потому что права есть только у меня и водить буду я. Про управление домом слушают Нелли с Алей. Судя по их виду — ничего сложного.

Из дневника Нелли: Инструкции перестала понимать почти сразу. Но вроде бы понимает Аля, или, по крайней мере, делает вид. Ладно, моя совесть чиста. Я этих механизмов боюсь. Наш дом похож не только на купе, но и на корабль, потому что качает, и на самолет, потому что у меня, например, закладывает уши.

Вера: Единственное, что портит настроение, — в фургоне чудовищно неуютно. Куда ни посмотри — пластиковые панели под дерево и серые драпировки. Едем в IKEA обзаводиться хозяйством.

Алевтина: Верка ссыт водить такую бандуру, но при этом отлично справляется.

Вера: Помнить о габаритах фургона приходится постоянно, даже когда кажется, что ты к ним уже вполне привык. Наш фургончик — 3,1 м в высоту. Навес над дорожкой к «Макавто», по которой мы хотели эффектно прокатиться, — 2,7 м. Теперь приходится обращать внимание на знаки ограничения высоты перед мостами. Кроме этого, нужно не забывать, что когда резко выкручиваешь руль налево, например, задница фургона также резко выезжает направо. И еще что крыша фургона шире его собственных габаритов — близко к стене лучше не парковаться.

Нелли: Заминка с выбором цвета для скатерти — уступали друг другу право выбора. Мучительно, когда три человека с высшим образованием не могут решить такую задачу.

Вера Кроме зеленой скатерти у нас теперь есть салфетки в тон, три пары мохнатых тапок, набор ножей и — главное — цветок в горшке. Это такой недоананас, который выбрала Аля. Называет его «мой уродец». В супермаркете покупаем чай и кофе, пасту, соус, гречневую лапшу, сыр и хлеб. На первое время должно хватить. И три бутылки вина.

Нелли: Припарковались на ночь прямо на Тверской, напротив Night Flight. Вера ушла в «Маяк». Я живу почти у МКАД, так что окно с видом на Тверскую для меня совершенная экзотика. Правда, ощущение, что сидишь голой на арене цирка: с улицы все меня разглядывают. В дверь ломятся какие-то дебилы. Не страш­но — кругом полно народу. Главное, ­чтобы машину не поцарапали.

Вера: Нижнюю кровать не раскладываем — наверху хватает места для троих. Вскипятили чай, умылись теплой водой, поставили на зарядку ноутбук. Никогда еще мне не удавалось перемещаться с таким комфортом и жить с таким чувством собственной мобильности.

Пятница

Вера: Когда спишь в доме на колесах, главное — резко не вскакивать и не вертеться. Потолок в 20 сантиметрах от головы. Больно.

Нелли: Несмотря на то что припарковались в одной минуте ходьбы от редакции, опоздали на редколлегию. Ужасно стыдно. Видимо, работа и проживание в трейле­ре несовместимы. Кажется, он приспособлен только для отдыха. Вообще, ощущения странные: пространство меняется, хотя ты вроде сидишь дома, а время почему-то летит гораздо быстрее. И Москва из домика выглядит совершенно по-другому. Чувствуешь себя в родном городе туристом.

Сделали уборку, позавтракали. Помылись. Зеркало в ванной ужасное: у меня в нем огромная задница! Решили попробовать выехать за пределы города. Едем в Сергиев Посад.

Алевтина: По дороге укачало. На улице дубак, но дом выдерживает. При очередном торможении пролилось подсолнечное масло, пришлось драить полы на ходу. Вся в синяках.

Вера: Едем по пустынному в будний день Ярославскому шоссе, вокруг — километры заснеженного хвойного леса. Проникаюсь страшным уважением к водителям-дальнобойщикам. У обочины автостопит молодой человек с внешностью выпускника ­физ­фака МГУ. Хотели его подбросить — он заглянул внутрь и ехать наотрез отказался. Наверное, мы похожи на участниц реалити-шоу. Или на передвижную порностудию.

Нелли: Охранник на стоянке возле ­монастыря не обратил на нас никакого внимания — как будто к нему такие трейлеры каждый день приезжают. Даже как-то обидно.

Был бы у меня такой дом, объездила бы страну вдоль и поперек. Без гостиниц и авиаперелетов.

Вера: На обратной дороге девочки засыпают у меня над головой. Совершенно невероятно. Настоящее американское кино. Дауншифтинг, не требующий ­переезда и даже смены работы. История про то, что человеку не нужны эти вожделенные дорогущие московские квадратные метры, кожаные кресла, стеллаж «Билли» и мраморная столешница. Вот он — современный эскапизм ценой в €32 000.

Самое удивительное, что это история не только про то, как сбежать, но и про то, как догнать. Потому что если не выезжать из города, то оказывается, что идеально вписываешься в его бешеный ритм. Когда живешь в доме на колесах, ­пере­мещения пешком сводятся до миниму­ма. Ты или все время в движении, или на низком старте — повернул ключ зажигания и поехал. Можно прямо в трусах и тапочках.

Нелли: Как-то неприятно, что все заглядывают в твое жилище. Нужно привести себя в порядок. Как минимум почистить обувь — она постоянно грязная, потому что на ней всегда лежат чьи-то ботинки. Прихожая слишком маленькая.

Вера: В Москву возвращаемся поздно вечером. Паркуемся прямо возле клуба «Квартира 44». По очереди одеваемся, еле-еле удается разминуться в проходе. С каждой минутой в нашем доме становится все холодней. Крутим ручку регулировки отопления до максимальной отметки. Ждем полчаса. Ничего. Изо рта начинает идти пар. «Алло! Что? Редуктор? Плотно прикрутить?» — Нелли разговаривает с техдиректором прокатной фирмы. Холодно, оказывается, из-за старого газового баллона. Нужно менять. Надеваю рабочие перчатки, выхожу на улицу — баллоны расположены в маленьком отсеке с внешней стороны. Уже темно, мимо ходят какие-то люди. Честно говоря, страшновато. Кое-как прикручиваю редуктор. Теперь можно с чистой совестью идти на концерт. Толпы знакомых, которых мы встречаем в клубе, заходят нас навестить.

Алевтина: Мне дом уже надоел. Постоянно приходят гости, грязно, заканчивается вода. В туалет ходить уже нельзя, первый газовый баллон тоже закончился.

Нелли: Вопросы гостей «А у вас вода есть?», «А сколько эта штука стоит?» начинают доставать. Приходил главный редактор «Афиши» Красильщик — залил вином все сиденье. Поиграли в «Монополию». Заходил поэт Рубинштейн — по-моему, мы были грубы. Ушел. Приходил друг Веры Ника Борисов — по-моему, я была груба. Ушел.

Когда живешь в трейлере, как-то сложно объяснить гостям, что это, вообще-то, твой дом. Просто так заходить без предупреждения не очень прилично. В какой-то момент просто звереешь.

Вера: Засыпаем прямо здесь же, возле ­клуба. Зато завтра утром можно будет зайти позавтракать. Мимо тихо ­проез­жает машина ДПС. На нас — никакой реакции.

Как ни странно, у гаишников мы вызываем исключительно праздный интерес. Сегодня останавливали два раза. Документы даже не спрашивали. Первый раз интересовались, есть ли у нас там джакузи, во второй — замерзший загорский старлей орал в окно: «Ты мне своей лестницей всех пешеходов посбиваешь!»

Про лестницу мы действительно все время забываем — две алюминиевые ­ступеньки, по которым заходишь и выходишь из дома, каждый раз надо задвигать. А они то и дело едут в разложенном виде, на полметра выступая за габариты ­фур­гона. По идее, эта ситуация ­предусмот­рена инструкцией — должен сработать специальный зуммер. Но за два дня мы не слышали его ни разу.

Суббота

Вера: Зуммер заработал!!! Правда, совершенно непонятно почему. Пытаемся умыться, перед тем как ехать в сервис, — оказывается, кончилась вода. Заливать воду нам советовали на автомойках. Решаем ехать по первому попавшемуся шоссе в сторону МКАД. Наверняка какая-нибудь попадется. Под невыносимое пи-и-и-и зуммера едем по Варшавскому шоссе. Довольно долго. Зубы никто не чистил. После вчерашних толп в доме чудовищная грязища. Попить нечего, умыться нечем, сполоснуть стакан, чтобы налить сока, — нечем. Пи-и-и-и-и. Нелли вспоминает, что без воды может что-то там взорваться. Кажется, бойлер. Отключаем отопление. Пи-и-и-и. Жалеем, что вчера выпивали. Без отопления становится дико холодно. Пи-и-и-и-и. Мойка! Почти у Окружной.

Алевтина: С утра проснулись и поехали заправлять воду. Чтобы ее заправить, надо найти мойку, пококетничать с мойщиками, и тогда они заполнят бак бесплатно. Еще, как оказалось, можно кокетничать с пожарниками: у них тоже много воды.

Вера: «Вы там прямо вот так, прямо в тапочках живете?» — с тоской и завистью в глазах, перекрикивая чертово пи-и-и-и-и, говорит работник мойки. Наверняка умывался утром, кстати.

Нелли: Вера просто оторвала проводок зуммера к чертовой матери. Приехали в «Ки­тайский летчик» завтракать и умываться. Тратить воду в трейлере не хочется — мойка далековато. Но вода в туалете клуба ледяная — помыть голову не получилось.

Вера: Мы освоили все процедуры обслуживания нашего дома, кроме замены кассеты биотуалета. Пока стараемся об этом не думать. В туалет ходим в кафе, возле которого припаркованы. Становится неуютно. Может быть, из-за того что стоим прямо напротив автобуса с милиционерами — они ходят мимо наших окон за дешевыми хот-догами. Кажется, что стены, которые отделяют нас от внешнего мира, слишком тонкие. Ощущение, что открываешь дверь и сразу оказываешься на улице, — неприятное. Хочется, чтобы там еще была лестничная клетка, площадка перед лифтом, дверь подъезда. Хотя в первый день казалось, что нет ничего лучше, чем стоять в одних трусах посередине комнаты, потягиваться и смотреть из окна на Тверскую.

Нелли: Опять начали подтягиваться гости. У нас теперь маниакальная страсть к чистоте. Гостей приветствуем фразой «Разуваться на коврике!». Надоело постоянно делать уборку. Почему-то снова заканчивается вода. Гораздо быстрее, чем первый бак. Это очень странно — пользоваться ею мы больше не стали.

Вера: На ночь паркуемся прямо на Красной площади. Я ухожу на танцы, девушки остаются дома. Молодой человек Нелли надевает забытую кем-то маску гориллы и сливает содержимое нашего биотуалета в канализационную решетку. Прямо посередине брусчатки Васильевского спуска.

Алевтина: Пытаемся заказать пиццу — ничего не выходит — «только в офис или квартиру». Для доставки всем нужен адрес, а где его взять?

Нелли: Легли спать. Мой бойфренд остал­ся с нами. Мыслей о сексе нет — даже обнять не хочется. Не только потому, что Аля спит на соседней кровати. Странно было бы вообще здесь сексом заниматься — как в вагончике для тюремных свиданий. С другой стороны, сразу и на кухне, и в спальне, и в прихожей. При хорошем раскладе можно и на крыше. Летом должно быть здорово.

Воскресенье

Нелли: Меня не бесит, что приходится все время делать уборку, мыть пол и посуду, заливать воду, сливать туалетную кассе­ту, — меня бесит, что сейчас я вообще ­ни­чего не могу сделать. Вера спит. Зарядка в ноутбуке скоро закончится, машину заводить я не умею, а без этого нет доступа к 220W. Выйти на улицу я тоже не могу, потому что не мылась, а воды нет. Кругом туристы. Фотографируют меня, как забитого волчонка в зоопарке.

Вера: Проснулась. Лежу на животе и смотрю на собор Василия Блаженного, который, наверное, в ста шагах от нас. Слева от собора неспешно собираются на какой-то митинг коммунисты. Справа — худенький жених несет на руках не очень худенькую невесту. Интересно, сколько бы стоила квартира с таким видом. Впрочем, квартиры с таким видом все равно не существует. За ночь из машины странным образом утекла вся вода.

К вчерашним пожарным ехать как-то неловко. Выезжаем на Третье кольцо. Привычно кокетничаем на мойке. Из-под дна машины на асфальт льет вода. Ровно с таким же напором, с каким мы ее туда заливаем. Наша первая поломка, не считая зуммера.

Нелли: Звоню хозяевам — объясняют, как перекрыть шланг. Не помогло. Они уже хорошо выпивши, но готовы приехать и помочь. На меня наверняка наорут, но это все-таки лучше, чем узнать, что мы вспороли нашему домику брюхо. Едем встречаться на стоянку «Метро» на Дмитровке.

Вера: Время, как всегда в этом фургоне, куда-то делось — начинает темнеть.

Оказываемся в самой странной ситуации на свете — без воды и еды перед ­магазином «Метро», который битком набит и тем и другим. Но без какой-то там специальной карточки нам туда не проникнуть.

Два часа ждем технического директо­ра Закира. Приезжает бодрый и свежий, вставляет крошечную пробочку в наш бак для воды — все опять работает. Зубы наверняка чистил, кстати.

Нелли: Слава российским дорогам! ­Ока­залось, что на какой-то из кочек из нашего бака выскочила малюсенькая пробка. Поэтому вода выливалась. Весь день провели бестолково — в дороге и на ­нервах.

Наконец я прибрала в доме. Помылась. Вода с последней мойки отчетливо пахнет канализацией. Не то чтобы я дома умывалась исключительно родниковой, но последствия умывания плохой водой очевидны. Кожа неровная, противная. Вернусь домой, сделаю несколько масок сразу.

Припарковались у «Макдоналдса», ­чтобы попробовать залезть в интернет. Ура! Wi-Fi до нас добивает. Снова гости. Начали собираться, чтобы завтра подольше поспать. Удивительно, как в такое маленькое помещение вообще влезло все, что мы с собой набрали.

Выпиваем в Booze Bar. Потом друзья провожают до дома. Легли.

Кажется, кто-то пытается взломать нашу машину. Вылезаю в окно — парень писает нам на колесо! Посередине Маросейки! Чудный район. Кричу ему: «Молодой человек, вообще-то мы здесь живем».

Понедельник

Нелли: Просыпаюсь от жуткого холода. Газ закончился — обогрева нет. 80 литров воды слилось прямо на Маросейку — при температуре ниже +5°C дом сливает воду автоматически, чтобы не замерзла. Почистила зубы, прополоскала рот кока-колой.

Алевтина: Дома обычно хочется отдыхать, а тут дом как работа: постоянно надо мыть полы, еще вода все время разная — кожа сохнет. И душно.

Вера: Приходит время сдавать машину. Ничего не поломали, не поцарапали, ни в кого не въехали. Правда, в машине кончилось топливо, вода, сел салонный аккумулятор — нет света, кончился газ — нет тепла.

«Ну как?» — с восторгом и все тем же блеском в глазах спрашивает меня принимающий машину Сергей. У меня поломанные и не очень чистые ногти. Пересушенная кожа. Но главное — я как-то неловко себя чувствую рядом с этим фургоном. За четыре дня он превратился из символа свободы и легкости в символ неумения воспользоваться этой свободой. Он напоминает мне о том, что я уже не очень юная и не очень легкая на подъем. О том, что я люблю спланированные путешествия. Чистые и светлые аэропорты. Просторные комнаты. Ванную. Толстые стены.

Нелли: Собираем вещи. Не знаю, мне хочется остаться. Мне кажется, мы бы привыкли. Перестали бы принимать гостей, приноровились к бытовым сложностям, и началась бы обычная жизнь. Привыкать, правда, все равно придется — к тому, что земля под ногами не трясется и не надо держать равновесие, а вокруг так непривычно много места. Наверное, так себя чувствуют моряки после долгого плавания. Но все-таки квартира на колесах — не самая плохая идея.