"Кроме палачей и жертв, всегда была Россия, которая сражалась"

С первых дней установления советской власти в стране зародилось движение сопротивления, которое стало неотъемлемой частью истории СССР. Сопротивление могло быть индивидуальным или коллективным (иногда массовым), вооруженным или мирным, проявлялось как в открытой, так и подпольной деятельности, принимало самые разные формы: политической оппозиции, национальных и религиозных движений, независимой гражданской и интеллектуальной (культурной и научной) активности.

Александр Даниэль, бывший диссидент и один из редакторов антисоветского бюллетеня "Хроника текущих событий" прочел на этой неделе в ВШЭ лекцию, посвященную 70-летней истории сопротивления в СССР.

"Большинство эсеров и меньшевиков растворились после революции: кто-то отказался от политики, кто-то был арестован. Но значительная часть этих социалистов продолжала бороться с большевиками. С объявлением НЭП отношение к меньшевикам и эсерам ужесточилось. После 1922 года молодежь организовалась в подпольные кружки и партии. Во времена террора 1938 многие из них оказались в лагерях и уже не вернулись.

Послевоенные антисоветчики

К середине 1940-х годов общественная атмосфера в СССР заметно изменилась. Фанатический энтузиазм постепенно сошел на нет, вытесняемый разного градуса скептицизмом по отношению к сталинскому режиму. Студенты, старшеклассники, дети репрессированных и расстрелянных читали Маркса и Ленина и понимали, что в стране происходит что-то не то.

Судя по всему, юные товарищи считали себя "истинными ленинцами" и мечтали освободить страну от сталинской тирании, чтобы вернуть ее на "ленинский путь".  В 1947 году в Министерстве государственной безопасности был организован специальный отдел по борьбе с антисоветскими проявлениями среди молодежи. Можно с уверенностью говорить о десятках таких кружков, с разным числом участников - от двух-трех до десяти-пятнадцати человек. А это уже социальное явление. 

Все участники подобных кружков были арестованы и отправлены в лагеря, многие из них расстреляны. Лишь после смерти Сталина, в 1955 году диссиденты вернулись из ссылок.

Идеологическое землетрясение, учиненное Хрущевым несколько лет спустя, в 1956 году несомненно, стало потрясением идеологических основ режима. Но для той части советских людей, которой удалось пройти школу послевоенного вольномыслия, доклад Хрущева был не откровением, а лишь неполным и робким признанием того, что они - интуитивно или достоверно, иные и на собственной шкуре, - узнали еще в годы жизни Сталина.

Шестидесятники

Движение шестидесятников в России состояло из оппозиционно настроенных интеллектуалов, действующих внутри системы.

На Украине было иначе: "шестидесятниками" там называют людей, вступивших в открытую  конфронтацию с властью на почве сопротивления насильственной русификации. Это было национально-культурное движение.

Диссиденты в классическом понимании этого слова появились в СССР лишь во второй половине 1960-х, и очень быстро стали заметным фактором культурной и политической жизни страны. Именно эти люди составили костяк либеральной интеллигенции последующих десятилетий.

Конфликт культур

Во второй половине 1950-х и в начале 1960-х общественное внимание было сосредоточено не на политических событиях, а на культурных.

Публичные дискуссии вокруг романа Дудинцева "Не хлебом единым", травля Бориса Пастернака, закрытие литературных альманахов, скандал вокруг выставок художников-авангардистов и так далее. Художники авангардисты были одними из немногих людей в Советском Союзе, кому удалось отстоять свое право на творчество, выбить себе нишу и легализоваться.

После знаменитой "Бульдозерной выставки" фото бульдозеров, уничтожавших картины, облетели весь мир. Запад был возмущен. Правительству пришлось пойти на уступки, разрешить современным художникам проводить выставки. Можно сказать, что советская власть надорвалась, решая эту проблему. Последовало официальное разрешение на проведение выставки 29 сентября  в Измайлово, куда пришло порядка полутора тысяч человек. Думаю, что столько зрителей удалось собрать благодаря скандалу в Беляево.

Марксисты и народники

В 1960-х годах в Ленинграде возникло сразу два подпольных кружка. Лидерами марксистского кружка "Колокол" были инженеры Валерий Ромкин и Сергей Хахаев. Выпускники технического ленинградского университета были отправлены по распределению на предприятия химической промышленности. Спустя три года они встретились в Ленинграде, удивленные и разочарованные увиденным. В стране и на предприятиях бардак, с этим необходимо бороться, решили они.

Тогда Ромкин и Хахаев написали книгу "От диктатуры бюрократии до диктатуры пролетариата" и выпустили множество листовок. Целинники, ехавшие  в советских поездах поднимать целину, находили антиправительственные листовки в вагонах под сиденьями и увлеченно читали их.  В 1965 году Валерия Ромкина и Сергея Хахаева арестовали и отправили в лагеря.

Второй кружок, образовавшийся в Ленинграде 1960-х годов – "ВСХСОН". Это был национально-религиозный кружок. Лидер движения Игорь Огурцов (востоковед по образованию) и его соратники - Евгений Вагин, Михаил Садо, Анатолий Аверичкин -  мечтали о правовом православном государстве. Они были уверены, что в скором времени случится народная революцию, о чем и написали в своей декларации. Лидеры  и участники движения были обвинены по статье № 64 "Измена родине" и получили огромные тюремные сроки. Они вышли из лагерей лишь в начале 90-х годов. 

Диссиденты

Марксисты, ленинисты и националисты встречались в соловецких и мордовских лагерях, знакомились, влияли друг на друга. В это время появилось особое лагерное комьюнити осужденных по политическим статьям. Лагеря 1930-х годов были страшными, лагеря 1960-х годов были ужасными, но появилась возможность коммуникации, политические заключенные стали диссидентами, их стали уважать.

Сам термин "диссидент" возник в начале 1970-х. Принято считать, что он родился в среде зарубежных журналистов, работавших в те годы в Москве. По некоторым свидетельствам, близкий к диссидентам московский литератор Леонид Пинский иронически обозначал этим словом свое окружение.

Среди диссидентов были люди самых разных взглядов, объединяла их всех невозможность открыто высказывать свои убеждения. Единой "диссидентской организации", объединяющей большую часть диссидентов, к сожалению, никогда не существовало. 

Диссидентами называли всех, кто боролся в 50-е, 60-е, 70-е в редакциях, в театре, дома на кухне или за печатной машинкой. Советская власть стояла на том, чтобы не допустить независимость общества. Это главная черта советской власти.

Диссидентство принято связывать с интеллигенцией, но я не думаю что это так. Человек на заводе, который высказывает свое недовольство, не оглядываясь ни на кого, тот же диссидент. Кроме палачей и жертв, всегда была Россия, которая сражалась. И это были обычные люди, тысячи диссидентов, входящих в подпольные кружки и организации, или обычные люди, которые работали на заводе  и были недовольны режимом партии.

Перестройка и новая Россия

Когда коммунистический режим пал, сложилась новая история: 1917 год и 1991 год, а промежутка длинною в 70 лет как будто не было. Начало 1990-х - это власть, которая не уверена в своей легитимности, и народ, который испытывает дефицит идентичности. "Раньше мы были советскими гражданами, пили водку и строили светлое будущее, а теперь кто мы? Население самого большого обломка Советского Союза?"  

Люди снова начали искать свою идентичность в прошлом, вспомнили Петра Великого, Столыпина. Столкнулись два главных образа эпохи: образ великих побед и свершений и образ колоссального террора. Эти два абсолютно разных образа не могут совместиться в умах людей. Кто такой Сталин: герой или палач? Как в истории разделить злодеев и праведников? 

Вовремя не нашлись те силы, на которые можно было возложить функцию определения добра и зла, а массовому сознанию это необходимо. Главная коллизия – это память о терроре и память о войне. Грубо говоря, если государственный террор был преступлением, то кто преступник: государство или Сталин? Но ведь мы победили в борьбе со злом под началом великого Сталина. Победа – это эпоха Сталина, и террор – это эпоха Сталина. Как массовому сознанию преодолеть эту несовместимость, не понятно до сих пор.