Критика чистой инфляции

Иллюстрация: Маша Краснова-Шабаева

В отношении индустрии звезд я всегда чувствовал некоторую риторическую обреченность, вполне понятную всякому, кто хотя бы однажды пытался объяснить неподготовленному слушателю масштабы масонского заговора и его последствия для истории человечества.

С одной стороны, современными знаменитостями невозможно восхищаться по вполне очевидной причине, а именно потому, что всякое восхищение в данном случае как бы заранее предусмотрено самим статусом звезд. Восхищаясь звездой, мы как бы сотрудничаем с пропагандой и одновременно признаемся в сомнительных симпатиях к массовой культуре. Только звезда может хвалить звезду в порядке, так сказать, культурного обмена, у всех остальных это получается как-то не вполне ловко и зачастую даже как бы с некоторым вызовом: «А что? «Тату» мне нравятся». С другой стороны, негативная критика звезд также обречена на провал. Звезда — это олицетворение чистой инфляции. Человек, по природе вполне ограниченный, оказывается привязанным к такому мощному насосу, который за считаные мгновения превращает его в настоящий воздушный шар, в представителя пустого места, раздутого до невероятных пропорций. Инвестиции в такой воздухоплавательный аппарат приносят колоссальную прибыль, и механизм звезд основан именно на этом свойстве современной пропаганды — превращать в золото все, к чему она прикасается.

В такой ситуации существуют три критические возможности. Первая — это критиковать саму звезду как профессионала. У Мадонны нет голоса, Буш — кретин, Дэн Браун безграмотен и так далее. Стоит обратить внимание на то, что пафос такого рода критики в последнее время заметно снизился. Никто больше не озабочен тем, что может звезда на самом деле, и все с известным подозрением относятся к такому свойству, как талант, не говоря уже о гениальности, считая, видимо, эти эксцессы либо старомодными артистическими причудами, либо очередными рекламными уловками. Все прекрасно осведомлены о том, что персоны вне репрезентации в массовом сознании сегодня

не существует и что качество звезды зависит в первую очередь от медийных специалистов. Леонардо да Винчи, в конце концов, куда менее популярен, чем Снуп Догги Догг. Именно эти высококлассные специалисты создают ту рекламную стратегию, в которой от живого человека остаются только имя, похожее на марку шампуня, и внешность, расчлененная экранами и журнальными страницами. Перед зрителями оказывается великолепный монстр, набор обрубков и обрезков. Критиковать эти останки все равно что сплетничать над могилой Анны Карениной.

Кроме того, звезда — это апофеоз удачи, игры жизненных сил. Критиковать удачу может только заядлый, опытный неудачник. Критика эта опирается прежде всего на привлекательность небытия и способна вызвать живой интерес только у неврастеников, собравшихся прыгнуть с крыши и задержавшихся по дороге перед витриной телевизионного магазина. Мало того, критика рекламного бизнеса в целом тоже является на сегодняшний день одним из самых избитых общих мест. Да, чем больше доля рекламы в производственном бюджете, тем меньше денег остается на сам продукт и тем хуже, соответственно, качество этого продукта. Да, такой подход привел в конечном счете к торговле пустотой. Да, торговля пустотой — это апофеоз инфляции, приносящий баснословные доходы. Да, деньги можно сделать из кого угодно. Критиковать создателей таких аватар — занятие тем не менее неблагодарное: в литературе продавцы положительной кармы чаще вызывают восхищение, нежели негодование.

В этой критической непроницаемости и заключается секрет звездного статуса. Единственное слабое место в такой системе — это связь человека и пустого места. Человек исчезает, тонет на фоне собственной знаменитости и становится в конечном счете чем-то вроде реквизита в пьесе о себе самом. Тем не менее реквизит этот всячески пытается утвердить свое вполне легитимное человеческое достоинство: борется с бедностью в Африке, протестует против загрязнения окружающей среды, парникового эффекта, корпоративного фашизма. К сожалению, в такой отчаянной ситуации хвататься приходится за что угодно — и в первую очередь за обломки той самой идентичности широкого потребления, которую всякая звезда создает собственным присутствием на сцене общественного сознания. Либо под рукой оказывается еще более жалкий хлам — унизительно подлинная обыденность, та самая жизнь «человека из народа», на бегстве от которой построен весь звездный миф. Не довольствуясь профессионализмом в области, которая только на первый взгляд может показаться легкомысленной, многие знаменитости охотно становятся дилетантами в той сфере деятельности, которая только при поверхностном рассмотрении представляется серьезной.

Звезда неуязвима для критики по многим причинам: в силу превосходно налаженной пропаганды, собственной ультимативной банальности, специфической беззащитности сомнамбулического пожарного, вдруг проснувшегося в подштанниках во время представления на сцене Гранд-опера. «А король-то голый!» — воскликнет случайный вундеркинд. Однако взрослые зрители уже знают, что голый монарх гораздо популярнее среди своих подданных, нежели суверен одетый. Так что — да здравствует король!