Красная новь
Иллюстрация: Иван Величко
Как сообщили ошеломленные средства массовой информации, в Москве, в здании мэрии на Новом Арбате, открылся первый в мире автомат по продаже икры. Икра хранится в автомате в правильном, строго соблюдаемом температурно-влажностном режиме и вываливается оттуда в банках. Если эксперимент себя оправдает, такие автоматы могут поставить и в других местах Москвы.
Как известно, через автоматы обычно продают не просто предметы первой необходимости, а такие, что человеку могут понадобиться срочно. Сигареты, воду или там презервативы. Ответ на некую неудержимую потребность. Приятно, конечно, что в нашей стране икра встала в тот же ряд. Только жалко, что не черная. Может, и наступит день, когда будет создан автомат для черной икры, но все-таки, наверное, это будет в Кремле (и здорово было бы, если бы он выдавливал икру, как зубную пасту, на палец); но пока речь о так называемой красной икре, лососевых пород.
Так называемой — потому что красная икра считается икрой только у нас. Точнее, так: только у нас рыбью икру (не путать, конечно, с грибной и т.п.) биологически честно называют икрой.
Такой буквализм в остальном мире не приветствуется. Вместе с тем нельзя сказать, что там у них не едят нерожденных младенцев рыбы. Во Франции, например, популярна так называемая тарама, которая делается из таких потайных уголков тела воблы, что я даже не решаюсь их назвать на страницах массового издания, которое может попасть в руки детям. Эти уголки мелко порублены и превращены в месиво (не слишком безусловного вкуса), которое французы едят с необъяснимым энтузиазмом, не задумываясь над тем, из чего оно сделано. Но это не называется неприличным словом «икра». Не называется так и икра осетровая: она называется красивым иностранным словом caviar, сверкающим, как бриллиант, и совершенно не физиологическим.
А наша красная икра не называется никак. Все попытки всучить ее иностранцам под названием red caviar наталкиваются на недоумение, а то и смех. Для них это не деликатес, а наша национальная причуда вроде кваса (который, будем честны, всем, кроме нас, противен). Иностранцы еще только учатся есть эту северную штуку. Пока освоили такой вариант: посыпать отдельными зернышками бледный картофельный суп-пюре для красоты.
Однако трудная международная судьба красной икры только подчеркивает случайность удачной карьеры ее осетровой сестры. Последняя существовала еще в Древнем Египте, но была, судя по всему, продуктом не очень съедобным (холодильников не было, поэтому ее приходилось очень сильно солить). В США в XIX веке такая икра стоила пенни за фунт и подавалась в барах к пиву вроде нынешних орешков. Осетров истребляли, поскольку их торчащие наружу кости рвали рыбацкие сети. В России была другая история: императорский двор всегда любил икру, именно у нас был изобретен «малосольный» вариант (который мы теперь и едим); но все-таки икра — это был в основном слегка извращенный вкус аристократов, готовых на все ради странных рыбьих внутренностей модного черного цвета.
Подлинный миф икры в Европе создали в 1920 году предприимчивые эмигранты из России братья Петросян, которые ловко, пока большевики строили свой военный коммунизм, приобрели права на 63% русского экспорта черной икры. На гастрономической выставке в парижском Большом дворце они организовали бесплатные дегустации, поставив рядом огромные тазы для сплевывания того, чего средний француз пока переварить не мог. Толпы любопытных приходили смотреть на безумцев, которые, попробовав, готовы были платить — и за что? — за соленую рыбью икру!
Так был создан эксклюзивный по всем статьям продукт. Его производит рыба, которая старше динозавра: осетры живут на нашей планете 250 миллионов лет. Вместе с тем именно к моменту рождения моды их стало гораздо меньше, чем было. Произвести, сохранить и транспортировать икру трудно. Нравится она не всем, а только тем, кто уже знает, что она должна нравиться. Стоит, следовательно, дорого: деликатес готов. Икра превратилась в caviar, как лягушка в царевну.
С красной икрой всего этого не случилось: в ней навсегда осталось
Но, как мне кажется, на красный икромат следует взглянуть еще и с несколько иной точки зрения. Дело в том, что, если черная икра — наше национальное сокровище, то красная — разменная монета этого сокровища. Проще говоря, это валюта. Это наша у.е. Автомат с вываливающимися из него банками на самом деле является банкоматом. Он мечет икру, которую чиновники мэрии, конечно же, не съедят сами, а обменяют на мелкие услуги, употребят на скромные взятки чиновникам в смежных учреждениях или подарят шоферам или дальним родственникам, которые, в свою очередь, пустят баночки дальше по цепочке, пока не выйдет срок годности. Может быть, со временем их даже можно будет разменять в кассе метро или появится не только автомат, выдающий икру, но и такой, что принимает ее обратно, выплевывая в обмен горсть звонких монет.
