Кондопога

Фотографии: Митя Алешковский

Железнодорожная станция Кондопога — следующая после Петрозаводска. Прямо у станции находятся разгромленная шашлычная «Бриг» и разгромленный магазин «Фламинго». Все это принадлежало азербайджанцам — и перестало существовать во время городских кавказских погромов через три дня после того, как в кафе-баре «Чайка» произошло убийство двух русских. «Чайка» принадлежала тоже азербайджанцу.

«Чайку», наверное, следовало бы назвать торгово-развлекательным комплексом — это было единственное место в городе, где можно было поесть, выпить и потанцевать. В комплексе — собственно кафе-бар «Чайка» (здесь обычно собиралась сомнительная публика), заведение со странным названием Bar to Whom for 30, диско-бар для молодых, магазин и игровые автоматы.

В пяти минутах ходьбы от «Чайки» находится местный рынок, на котором торговали армяне, азербайджанцы и чеченцы. Его тоже разгромили — в ту же ночь, что и «Чайку».

Выпускник

Сережа Иньков со своей компанией каждый вечер обходят весь этот город за полчаса и снова возвращаются под лестницу к 7-й школе. Некоторые из их компании здесь еще учатся, некоторые уже закончили. Сережа школу закончил в прошлом году. Теперь готовится к поступлению в школу милиции — в Воронеже или Архангельске, там хорошие. А пока каждый день ходит на тренировки по универсальному карате и готовится к чемпионату Европы, который будет проходить в Латвии. На чемпионате России Сережа занял второе место.

Сережа из поколения здоровой молодежи — не курит, не пьет (один глоток, правда, недавно сделал). Ему через месяц 17. Он, как и вся его компания, ходит в джинсах и спортивной куртке. У них самая обычная компания. Одна из многих в этом городе.

— Такие драки не редкость, — рассказывает Сережа про убийство в «Чайке». — Там уже было два убийства много лет назад. Да и это случайно вышло. Они же все хорошо знакомы были. И я с этими чеченцами был знаком.

— Которые убили?

— Ну! Так часто бывает. Была стрелка год назад между парнями. Ну мы пришли, они пришли. Руки друг другу пожали. Парни подрались и разошлись. А вот недавно были на дискотеке, и ребята друг на друга пошли. Ну эти-то мне ближе, — Сережа показывает на свою компанию спортивных и короткостриженых мальчиков, которая идет впереди. — Но других я тоже знаю, ну пришлось немного тех помять. Тут же в этом городе все друг друга знают. Ну просто так вышло.

— Просто так?

— Ну!

Сторож кафе «Чайка» Анзор сторожит пепелище на улице — его будку тоже сожгли.

Разнорабочий

Магомед-Башир Аушев приехал в Петрозаводск полгода назад. Здесь он служил, а в Ингушетии родители, у которых нет денег. Так вот, он приехал, а регистрироваться было негде. Полгода жил без регистрации. Его много раз останавливали, проверяли документы, но он объяснял ситуацию и как-то даже, по его словам, без денег договаривался — его не задерживали и никуда не высылали. Приехав, он сразу же устроился работать разнорабочим на лесопилку под Петрозаводском. Получал зарплату и часть отсылал домой, в Ингушетию. 3 сентября у Магомеда был выходной, и он пошел в кафе-бар «Пески», который находится рядом с его лесопилкой под Петрозаводском. Через 15 минут после того, как в кафе пришел Магомед, туда приехал наряд милиции. У Магомеда, как обычно, попросили документы. Магомед очень красивый — молодой, высокий, с темной щетиной и очень суровый. Документов у Магомеда с собой не было никаких, ни паспорта, ни регистрации. Его посадили в машину и молча отвезли в Первомайское отделение милиции в Петрозаводске.

В отделении Магомеда отвели на второй этаж уголовного отдела и предложили подписать признание, что он в январе этого года совершил ограбление на Северной улице. Магомед сказал, что он ничего такого не совершал и даже не знает, где эта улица находится. «Ты слышал, что в Кондопоге было?» — спросил его один из двух присутствующих следователей. Магомед не слышал. «Чеченцы убили русских. А нам дали приказ: вас, черных, всех мочить», — объяснил следователь и начал его бить.

Били долго — руками, ногами, бейсбольной битой. Требовали подписать. Он не подписывал. «Тогда они достали большую палку и сказали, что сделают со мной как с женщиной, — рассказывает Магомед. — Тогда я попросился в туалет, сказал, что у меня понос и мне нужна бутылка, чтобы подмыться потом. Они смеялись и дали бутылку, чтобы я их не испачкал, когда они будут «это» делать. Я пошел в туалет. Потом вышел. Потом опять зашел. Потом вышел. На третий раз я разбил бутылку и вскрылся. Выбежал в коридор и сказал: «На, пейте мою кровь».

Сейчас Магомед лежит в городской больнице в отделении травматологии, на спине у него синяки, на руке гипс. В палате его круглосуточно охраняет сотрудник милиции. Ни санкций на арест, ни официальных обвинений ему никто не предъявлял. Молодой бритоголовый охранник Александр Викторович («Так я вам фамилию и сказал. Может, еще документы показать?») в коричневой кожаной куртке сказал, что пусть радуется, что к нему девушку пропускают и журналистов. А то ведь и по-другому бывает.

Мэр

5 сентября во всех новостях по карельскому телевидению мэр Петрозаводска пригласил всех желающих — представителей диаспор, журналистов и просто горожан — прийти к нему на следующий день в 10 утра и обсудить сложившуюся ситуацию. На следующий день в мэрию пришли представители чеченской, арабской, татарской, еврейской, литовской, казахской, украинской, русской и белорусской диаспор. И Вера Михайловна Киселева.

Вера Михайловна — единственный простой житель Петрозаводска, кто откликнулся на приглашение мэра. Вера Михайловна все время всюду ходит, но никто ее не слушает. А у нее проблема. Уже четыре года она не спит. Ей 79 лет, и она прекрасно выглядит — маленькая старушка в коричневом берете, красном шерстяном платье и коричневом пуховом пальто. Всю жизнь она прожила в Петрозаводске. Прошла войну. Рыла окопы у блокадного Ленинграда.

— Я пухла от голода. И вот что я имею!

— Что?

— 4 года назад надо мной поселились Багировы. Вы думаете, что я дура?

— Нет.

— Я пишу всюду, а им хоть бы хны. Если б я дура была, вы думаете, меня взяли бы в республиканскую больницу?

— Нет.

Вера Михайловна успокаивается и достает выписку из пульмонологического отделения республиканской больницы. — Там двенадцать человек этих Багировых живет. А милиция приходит, говорит — их там три. Они фрукты в ванной моют.

— Откуда вы знаете?

— Они надо мной живут, я все про них знаю. Они еще приходят поздно. И лифт, и двери — все время хлопают. А меня они сумасшедшей называют. И милиция. Психиатрическая больница мне сказала, что если я лечиться не пойду, они на меня в суд подадут.

Вера Михайловна абсолютно убеждена, что в Петрозаводске тоже будет восстание. Об этом, говорит Вера Михайловна, все говорят и в Интернете пишут. Ей внук рассказывает. И внук ей говорит, что за бабушкину честь постоит и черных над ней не будет.

Мэр Петрозаводска Виктор Масляков предоставил Вере Михайловне слово, и она подробно пересказала всю свою историю — с рождения и до сегодняшнего дня. Потом Виктор Масляков обратился к присутствующему здесь заместителю начальника ГУВД Карелии. Заместитель сказал, что уже бывал у гражданки Киселевой и никакого состава преступления или нарушения не обнаружил. Семья Багировых в составе трех человек зарегистрирована на этой жилплощади и снимает ее по официальному договору аренды. Вера Михайловна ушла.

А оставшиеся продолжили, как обычно, обсуждать национальный вопрос и то, что все нации перед законом равны. Из выступлений стоит отметить слова представителя литовской диаспоры Регины Тупицыной. Началось оно со слов «на птицефабрике, где я живу», а закончилось словами о том, что «почему-то азербайджанцы все время пьяные, арбузы у них лежат прямо на асфальте, а 31-я маршрутка всегда грязная».

Обувь — единственное, чем торгуют на рынке после погрома.

Продавец

Кондопожский рынок, что в пяти минутах ходьбы от ресторана «Чайка», разрушили во время ночного погрома — на третий день после убийства в «Чайке». Через два дня на рынок вернулись армяне. У Давида Манукяна на этом рынке было два прилавка с обувью. Он даже не знает, как их теперь восстанавливать. Половина деревянных полок с его прилавков потеряна.

Рынок громят каждый год на День десантника, но так сильно — еще ни разу. Уезжать Давид никуда не собирается. Из Еревана он приехал сюда 10 лет назад. С женой и двумя детьми. Его старшая дочь София учится в 7-м классе, а сын Вазген — в 5-м классе.

— Куда я поеду? У меня дети по-армянски не говорят, — объясняет Давид, — они говорят только по-русски. У меня все документы в порядке. Я вот сейчас получаю гражданство. Все уляжется, успокоится. Так бывает. Я этих ребят хорошо знаю. Тот, кто убил, мне друг. Тот, кого убили, друг. И между собой они друзья. А это все просто глупость, гнилой момент, пройдет.

Агитатор

Первыми в Кондопогу еще 3 сентября приехали люди из ДПНИ (Движение против нелегальной иммиграции) из Москвы. Приехали, познакомились на одном из митингов с Сергеем Ивановым, доверили ему вести работу здесь и уехали организовывать работу в Петрозаводске. Когда 2 сентября у городского рынка был народный сход и пришли около 2 тысяч жителей города, Сергей Иванов вышел из толпы и сказал, что надо брать все в свои руки.

-Я был на эмоциях, — говорит Сергей, — один из убитых был мой хороший друг. Сейчас Сергей Иванов — простой охранник местной больницы. Он уже не на эмоциях и говорит спокойно.

— Мы требуем от властей показать по телевидению трех арестованных черных, потому что мы не знаем, может, нам просто говорят, что они арестованы, а на самом деле — нет. Рассказать о судьбе задержанных наших русских ребят, потому что 109 человек были задержаны во время погрома, и некоторые еще не вернулись. И мы требуем в итоге ограничить в нашей республике для южан род деятельности. Пусть занимаются сельским хозяйством только, например. Или еще чем-то, но ограничить. Так в цивилизованном мире делали, когда зарывались люди.

Сергей считает, что «южанам» ни в коем случае нельзя позволять заниматься торговлей и бизнесом. Потому что они «прижимают» русских. Потому что условия изначально неравные.

— Мне, чтобы начать бизнес, нужно брать кредит, а мне его никто не даст. А они приезжают семьями и друг другу помогают деньгами и всем остальным.

Это неравенство.

Школа олимпийского резерва, где жили несколько семей из Средней Азии, горела в ночь на 6 сентября.

Коммерсант

Мавлади Хабизаев — яркий пример такого неравенства. Он переехал в Петрозаводск из Наурского района Чечни 13 лет назад. И тоже потому, что служил здесь. Мавлади живет в Петрозаводске и к Кондопоге отношения никакого не имеет. Так, по крайней мере, кажется на первый взгляд. Понять, к чему он имеет отношение, совершенно невозможно. Он вроде бизнесмен, вроде как из чеченской диаспоры, у него вроде какой-то строительный бизнес. На все вопросы отвечает уклончиво. Мы едем на микроавтобусе «мерседес» Мавлади в правительственный пансионат «Айно», где сейчас находятся 38 чеченцев из Кондопоги.

— Мы просто забрали чеченцев оттуда. Сначала им Давлет Алиханов, наш депутат, оплатил гостиницу в Петрозаводске. А потом мы уже добились от мэра, чтобы он выделил места в пансионате. Пансионат «Айно» недавно отремонтировали. Раньше здесь находился пионерлагерь. Теперь лагерь беженцев. Они занимают весь второй этаж.

Посередине этажа, как полагается, общая комната. В ней и сидят целыми днями 38 новых чеченских беженцев. Лагерь чеченских беженцев очень похож на лагерь чеченских беженцев, как его можно себе представить. Люди выехали из своих домов сразу после первого погрома. Брали такси и уезжали в чем были. Посреди комнаты на диване сидит старушка с упертым в окно взглядом, в красном халате в цветочек и босыми ногами.

— Четырнадцать лет я тут живу, — рассказывает Раиса Магомедова. — Нас тут шесть братьев и сестер. Все это наши дети. И наших племянников арестовали. Они сами пошли, сдались, чтобы нас не подвергать опасности. Наши квартиры закидывали камнями, мы детей в ванную прятали.

У Раисы Магомедовой сожгли машину, гараж и строящийся магазин.

— Наша вся семья обеспечивала около 500 рабочих мест. Брату моему, у него тоже магазины, сейчас звонят русские продавщицы и просят вернуться, он им по дням платит, и они уже вон сколько без работы сидят.

Раиса говорит, что в Кондопогу вернутся только за вещами. Заберут вещи и попросят убежище в Финляндии.

— Мы на русских зла не держим. У нас очень много друзей. Мы на рынке русских детей с ног до головы в кредит в школу одевали. Мы для русских детей в детдома вещи отдавали. А у нас сейчас тут ни мыла, ни зубнойщетки. Но есть еще и Страсбургский суд. Мы за себя сможем постоять. Но возвращаться не будем, мы за детей боимся.

Комиссар

Дима Лебухов — комиссар движения «Наши», он приехал из Москвы. И еще 200 «наших» из Москвы, Санкт-Петербурга, Твери приехали в Кондопогу в понедельник. Диму Лебухова послали главным. «Наши» приехали в город как команда спасателей.

— Это же все чистая провокация, — говорит Лебухов. — Тут же все понятно. Если будет прецедент, что русские выгоняют кавказцев из города, эту схему можно будет применить на всю Россию. Дима говорит, что каждый день по маленькому городу ходят 200 человек, останавливают людей на улицах, приходят в школы и на рынок и рассказывают о «толерантности».

— Эти же ребята русскому парню финку в бок засунут, не подумают. А делают вид, что принимают решения за всю Карелию, за всю Россию. — Дима Лебухов считает, что все беспорядки — это происки ДПНИ.

— Говорят, Белов сюда приезжал еще до убийства в «Чайке». Я не знаю. Может, само убийство и не спровоцировано. Но наши ребята видели, когда на митинге явно московские, ну уж точно не местные, дэпээнишники бегали и разогревали толпу, нагоняли агрессии. Это явная такая провокация. Наша задача — успокоить людей. Мы ее и выполняем. В ту же ночь после разговора с Димой Лебуховым в Кондопоге подожгли местную спортивную школу.

Стрингер

Мимо гостиницы «Кивач» пробежал мальчик в черной адидасовской майке и с черными волосами.

— А где энтэвэшники, не знаете?

— Нет, а что?

— У меня с ними встреча тут у гостиницы назначена.

— Зачем?

— У меня для них информация.

— Какая?

— Я им кассету хочу предложить с видеозаписью. Полтора часа погрома на камеру.

— Продать, в смысле?

— Ну!

— За сколько?

— Ну не за сто рублей…

— А за сколько?

— Ну за пятьсот.

— Ну и как же они тебя нашли с этой записью?

— Я сам их нашел!

Это местный Сережа. Фамилию не сказал, это может быть опасно. Учится в восьмом классе. Номер школы тоже говорить опасно. Всю жизнь прожил в Кондопоге.Для телевизионщиков у него видео.Для журналов и газет у него есть еще много фотографий того самого погрома ресторана «Чайка», сделанных на телефон. Но качество хорошее. У него Sony Ericsson K750i, новая серия. Стоит 300 долларов.