Комошины блины
Давным-давно, еще во времена развитого социализма, был у меня друг Комоша. Добрейшей души человек, ради «своих ребят» готовый практически на любой подвиг, даже на самопожертвование. Вдобавок Комошина жена трудилась товароведом при ведомственном магазине, что тоже было немалым плюсом.
Осознанный опыт и разнообразие впечатлений нас тогда не тяготили, а потому жизнь была прекрасна и полна приключений. Например, мы ходили на байдарках. Я разрабатывал маршрут, Комоша доставал тушенку, остальные чинили снаряжение и подгадывали отпуска. Раз отправились в Архангельскую область. Тамошний краевед снабдил меня километровкой «стратегического значения», тайно перерисованной им у местных военных. Через сеть небольших рек мы должны были пройти от Каргополя в Кенозеро. На озере были обозначены крупные деревни, где мы собирались купить крупу, хлеб, макароны и картошку. Дефицитные же тушенку, сгущенку и водку взяли на весь месяц сразу. В тот раз в поход пошли вшестером. Проведя какие-то глубокие внутренние расчеты, Комоша решил, что 120 банок тушенки и 40 бутылок водки нам должно хватить. Банки он выбрал по кг, а бутылки по 0,75.
Видимо, военная километровка была составлена специально для иностранных шпионов, потому что уже спустя три дня после выхода мы оказались в непроходимых топях без какого-либо намека на реку. День за днем волокли лодки по раскачивающемуся под ногами ковру болотных трав, проваливались в черные торфяные окна, вытягивали друг друга и рубились сквозь заросли высоченного тростника. Спать устраивались на горбылях – так местные называют большие кочки, поросшие засохшими елками. Из-за белых ночей мы довольно быстро потеряли ориентировку во времени. О гнусе я и не говорю. Но хуже этого была наша диета: водка с тушенкой и сгущенкой во всех возможных сочетаниях.
Через десять или двенадцать дней на особенно большой кочке нашли избушку. Пришлась она очень кстати. Распихав по углам мокрые и грязные вещи, мы решили устроить дневку. И тут Комоша заявил: «Сегодня буду печь блины». Вначале мы не поверили, но он извлек из рюкзака каску (мы же собирались на пороги!), а из нее около десятка яиц да вдобавок еще и целлофановый мешочек с мукой. Вот это был восторг!
Разогрев на костре сковороду, хозяйственный Комоша разбил в котелок несколько яиц, влил молоко и насыпал довольно много муки. Получилось густовато. Добавил молока. Затем посолил, попробовал на вкус, добавил еще яйцо и, удовлетворенный консистенцией массы, вылил первую порцию на сковороду. Блин зашипел, высох и рассыпался. Комоша вбил еще два яйца. На этот раз блин оказался слишком жидким. Подсыпал муки. Масса стала быстро твердеть. «Вот и мамка у меня так, пока правильное соотношение найдет...» – бубня под нос, Комоша вливал молоко, сыпал муку, разбивал яйца, опять сыпал, но ничего не выходило. Есть, однако, хотелось. Зацепив ложкой затвердевший кусочек, я полил его сгущенкой и сунул в рот. И тут мне открылась правда. «Где ты взял эту муку?» – отплевываясь, заорал я. «У тебя дома в шкафу», – Комоша разбил последнее яйцо. «Это же побелка! От ремонта осталась!» Час спустя мы разогрели шесть банок тушенки, добавили в них несколько умеренно червивых сыроежек и разлили по кружкам «Кубанскую» – 0,75. Вокруг горбыля простирались нескончаемые болота. Жизнь казалась восхитительной.
