Кавер-бой

Иллюстрация: Miriam Ivanoff

Данила Поляков, мужская версия Натальи Водяновой, самый известный русский манекенщик на Западе, выходит на подиум не только в мужских костюмах. Женские платья с его плеча покупательницы расхватывают вмиг. Зачем каблуки человеку, который всегда подчеркивал свою принадлежность к секс-большинству?

— Я сегодня устал.

— Ну и отлично. Говорят, модели только усталые хорошо работают.

— Да. Если делают много фотографий, то для обложки снимают всегда в последнюю очередь. Отсюда у всех взгляды такие — как же они называются? — безразличная сексуальность. Вот на прошлой неделе одна фраза возникла в мозгах: я на каблуках ощущаю себя больше мужчиной, чем без них.

— Почему?

— Не понимаю. Я подумал это, когда мне Готье подарил с показа обувь на шпильках. Я закрывал коллекцию, был единственным, кто выходил на каблуках — в бакенбардах, усах. Я чувствую себя более мужественным.

— Как Дитрих в смокинге была еще более женственной?

— Никогда об этом не думал. Может, что-то в этом и есть. Это такая игра.

— А тебе эта игра зачем? Решаешь собственные проблемы сексуальности?

— Ты об ориентации? Нет, конечно.

— Тогда в чем кайф хождения на каблуках?

— Каблуки абсолютно меняют пластику и самоощущение. Становишься более уверенным в себе. Когда я смотрю на себя в женском образе, мои мужские качества тешатся больше… А это плохо или хорошо?

— Хорошо.

— Получается, показуха.

— Показуха — это твоя профессия. А как ты в первый раз попал на показ женской коллекции?

— Я закрывал показ Кати Гомиашвили в цирке — в платье и на каблуках.

— Ты не удивился, что тебе это предложили?

— Ничуть. Мне сейчас двадцать четыре… Восемнадцать… С шестнадцати лет, наверное, я танцором был у диджея Грува, мы были крейзи, делали себе наряды, и когда ты красишь свое лицо, вдруг видишь — просто телка. Ну не такая телка, что прям пипец, но я как мужчина могу понять, симпатичная девушка или нет. Оттуда и пошли эти фотографии. Знаешь, кстати, как убрать кадык? Можно в полупрофиль, с изгибом шеи, а можно сглотнуть — и не видно.

— Ты, приехав на Запад, уже умел себя подать как женщина?

— Я приехал на первый показ в Милане. Я открываю Prada, я узнаю об этом за пять минут до выхода, когда меня уже одели. Вообще, жесть. После этого Дэвид Брэдшоу, который семь лет работал стилистом Prada (сейчас он арт-директор английского GQ, самого модного мужского издания), конформирует меня на работу. Я приезжаю, вижу кучу платьев, туфель. Начинается съемка, и делают нереально большую историю с женскими образами, где только одна модель — я. Ничего заранее мне не сказали. Немногие парни на такие съемки соглашаются.

— Ты не боялся, что это твою карьеру испортит?

— Нет, я доверял Дэвиду. Съемка получилась такая невероятная, что с нее все и началось. Меня брат родной не узнал — у меня три брата, я самый младший. Когда люди смотрят на фотографии и говорят: «Телка» — от этого я получаю очень большое удовольствие, я это заметил.

— Это очень обидно для женщин. Ты демонстрируешь нам, что можешь выглядеть лучше нас.

— Но только на фотографии.

— Как к тебе коллеги относятся?

— У меня есть определенный имидж среди моделей: я е…нутый, у меня проблемы с психикой, ну он из России, ладно. Трансвестит, само собой. Все модели общаются, приходя на работу. А я жесткий эгоист, я общаюсь только с теми, с кем мне интересно, с кем я чувствую себя хорошо.

— Ты гордишься своей карьерой?

— Не горжусь.

— Ну все же не случайно произошло?

— Совсем не случайно. Но вы видите то, что сделано, и не знаете о том, что не произошло. Например, потому что я из России, потому что бывают проблемы с визами. Или, скажем, мне отказывают в рекламном контракте — с формулировкой, что я слишком женственный, а потом берут парня, котрый по сравнению со мной…

— Плохая копия?

— Клиенты тупые. Если они тебя видят в каком-то образе, уже по-другому не воспринимают. На самом деле меня это устраивает.

— Почему?

— Я легко могу стать коммерческим. Не стараться делать то, что чувствую, а принять образ, какой хотят. Пожить полгода в нем и получить много денег и армию фанатиков. Я не люблю фанатиков. Я из-за этого выбрал модельный, а не шоу-бизнес.

— А что бы ты делал в шоу-бизнесе?

— Мне предлагали много всего, быть солистом группы. У меня нет голоса, но это же не проблемы. «У нас уже все записано»,— мне говорили. И я думаю, что сумел бы открывать рот очень круто. Ну была бы у меня квартира через год. Потом еще одна квартира. Потом еще. Если бы я еще не был 195 с длинными рыжими волосами. А тут как? Ездить постоянно в закрытой машине? Я обожаю ездить в метро.

— Ты красивый человек?

— Очень хочу быть красивым человеком. Мы же не о внешности?

— О внешности.

— Я не могу заставить себя нравиться.

— А красота, о которой ты говорил, не связана с тем, достает ли человеку любви?

— Наоборот. Несчастные люди красивее.