Изгоняющий страхи
На подоконнике, в белом ведерке из-под майонеза, у нас в доме квартирует растение-уродец. У него плоские листочки, которые растут не на ветках, а друг из друга, и похожи они на детские совковые лопатки. Лопатки эти заканчиваются отвратительными усиками, точь в точь как на бородавках. Зовут домашнего уродца "декабрист", по научному - эпифиллюм. Я и раньше замечал: на подоконнике творится что-то неладное. Но беда подкралась незаметно: за пять дней до начала календарной весны "декабрист" расцвел. Сначала из-под усиков показался прыщик, затем прыщик позеленел, вытянулся, побелел и превратился в бутон. Что он хотел этим сказать? Я выставил уродца на стол под лампу - погреться. A на следующее утро, в четыре часа, обнаружил, что растение родило цветок... Я сел перед ним и задумался.
Цветок нес мне таинственное сообщение на незнакомом языке. В квартире было тихо, все спали, молчали телевизор и газовая колонка, только механические часы чуть слышно царапались на стене. Зато ночь выдалась беспокойной. Моя дочка металась в жару, плакала, бредила, открывала испуганные глаза и смотрела сквозь нас в темноту душной комнаты. Я подумал, что она вполне может умереть.
Бутон "декабриста" раскрылся нежно-острыми, белыми лепестками, которые с внутренней стороны оказались кисейно-розовыми. За ночь лепестки еще вытянулись и стали длиннее спичечного коробка. Но самое интересное, конечно, происходило внутри. Оттуда, прорывая плоть цветка, к свету тянулась длинная и узкая, как расщепленная надвое, алого цвета спичка с наконечником. Похоже, это был пресловутый пестик. A вокруг него стайкой вились, соответственно, тычинки - белесые волосинки с мешочками пыльцы на концах. Все это я разглядел и даже попытался сосчитать тычинки с помощью лупы. Дойдя до пятидесяти, сбился со счета. Я сидел и смотрел на цветок, а он, возможно, смотрел на меня. После пятнадцати минут взаимного разглядывания я открыл новую жизнь. Жизнь в белом майонезном ведерке была так же неповторима, как все Баренцево море, первая весенняя лужа в Свиблове, черный лед замерзшего канала, запах горелой травы у железной дороги, солнце над Мурманском в первое утро после полярной ночи и плавающий ковер золотых осенних листьев в бухте Химкинского водохранилища. В маленьком цветке каким-то чудом были заключены все эти и еще тысячи картинок из окружавшей меня жизни. И вместе с тем настежь открытый эпифиллюм оставался непроницаем. A я топтался на пороге тайны без надежды на ее раскрытие.
В квартире было по-прежнему тихо. Но теперь телевизор молчал, словно пристыженный, газовая колонка бесшумно подмигивала язычком пламени, жена и дочка успокоились, и дыхание обеих выровнялось. Уродец "декабрист" принес мне любовь и мир на кончиках своих лепестков. Он меня ни капельки не стеснялся. Доверчиво и нежно раскрылся на всю глубину своего цветочного сердца и жил с неиссякаемой душевной щедростью. И, может быть, благодаря этому куда-то исчезал мой страх за жизнь маленького человека в соседней комнате - страх куда-то ушел и не вернулся. Осталась тишина в сердце и острая нехватка беззаботной радости, которой до последней крошки пыльцы был заполнен раскрывшийся цветок эпифиллюм.
