Из тени в свет перелетая

Иллюстрация: Варвара Рябинкина

«Пора выйти из тени» — вот главная мысль, которая беспокоила меня последние недели. «Открытость — это наиважнейший компонент цифровой эры» — прочитала я тут недавно в умном американском журнале Wired. После некоторых раздумий я пришла к выводу, что моя колонка явно выбивается из мирового тренда. Быть глубоко законспирированным агентом уже не актуально. Шепот по углам и подслушивание — устаревшие технологии. В общем, я решила воспользоваться некогда данным мне советом Леонида Бершидского (журнал Smart Money): позвонить героям своей колонки и задать им вопросы прямо, честно, открыто, в лоб. Действительно, почему мне раньше не приходило это в голову?

Для начала я решила позвонить своему любимому Леониду Парфенову. Хотя бы просто потому, что у него невероятно приятный тембр голоса. А еще, когда ему звонишь, кажется, будто прямо в программу «Намедни» попадаешь. И это ужасно приятно. Я прямо Леонида спросила, что его больше всего заинтересовало из происходящего на нашем медийном рынке. Ответ был предельно предсказуем: «Еще не состоявшаяся продажа „Коммерсанта“». Про «Коммерсант» я и без него в каждой колонке пишу. На вопрос «Ну а скажите хотя бы, кому продадут?» Леня раздраженно вздохнул и ответил: «Точно не знаю. Но кому-нибудь государственно надежному — это-то точно». Мы еще немного поговорили о «Ньюсвике», Леонид поделился невероятно ценным инсайдом про то, как он эффективно ужинал с продавцами сети киосков в Нижнем Новгороде, я поняла, что больше мне тут ловить нечего, и набрала номер генерального директора «Коммерсанта» Демьяна Кудрявцева.

Демьян все-таки настоящий поэт, поэт во всем, включая телефонные интервью.

— Что интересного происходит на медийном рынке? — спросила его я.

— На российском? — переспросил Дема. — Мне не кажется, что на нем что-нибудь происходит.

— То есть вас не интересуют никакие продажи, никакие покупки?

— Я не сказал, что меня что-либо не интересует. Я сказал, что мне не кажется, что что-либо происходит.

Что это на самом деле значило, я не поняла, но по крайней мере звучало красиво.

Андрей Васильев, он же Вася, бывший главред украинского «Коммерсанта», прежде чем ответить, продолжительно зевнул. Человек был явно на отдыхе. Спальным и искренним голосом он на все вопросы отвечал односложно: «Не знаю», «Не знаю», «А если бы и знал, то вам бы не сказал».

Алена Долецкая по телефону излучала какое-то неистовое счастье. Она всем была довольна, ей все очень нравилось, включая недавно вступившую в должность гендиректора «Конде Наста» Наталью Гандурину, новостей она никаких не знала, а все оставшиеся паузы заполняла словом voguevoguevogue. В мобильном Гандуриной постоянно возникала ее ассистентка, каждый раз вежливо просившая перезвонить ровно через час. Так и не удалось мне из первоисточника узнать, действительно ли она ввела запрет на проход домашних животных в здание «Конде Наста», под который подпадал пес Рей Долецкий, часто появлявшийся на территории офиса.

Единственный, кто с неподдельной радостью откликнулся на мои вопросы, был вышеупомянутый Бершидский. Он сказал, что тоже коллекционирует слухи и как коллекционер коллекционера меня уважает и периодически читает. Мы обсудили с ним ситуацию с «Издательским домом Родионова», из которого вроде бы выходит миллиардер Искандар Махмудов со своим партнером Бокаревым. Потом рассказал мне смешную сплетню про встречу Бадри Патаркацишвили и главы русского «Аксель Шпрингера» Регины фон Флемминг, но попросил на него не ссылаться, и поэтому процитировать ее здесь я теперь по новым для меня правилам не могу.

Глава «ИД Родионова» Сергей Родионов через ассистента попросил передать мне, что со мной он разговаривать наотрез отказывается. И вот тут я реально впала в отчаяние. Может быть, лично я уже и готова к новой открытости, новым временам, дигитальной эре, но все остальные игроки медийного рынка продолжают темнить, скрытничать и запираться. В полной безысходности я набрала мобильный номер Владимира Помукчинского, отвечающего в «Издательском доме Родионова» за все эти бесконечные и довольно бессмысленные глянцевые издания — все эти «Оптимумы», «Домовые» и «Мулен Ружи». И вот наконец-то совет Бершидского сработал.

— Алена, я читаю все ваши материалы, — прокричал в трубку Владимир Владимирович Помукчинский. — И я, относясь к вам с величайшим уважением, готовый перекупить вас за любые деньги, отвечу на любые вопросы. Что вас интересует?

Я начала загибать пальцы: Искандар Махмудов, запуск журнала Numero, «Коммерсант», издательский дом «Секрет фирмы».

— Перезвоните мне минут через двадцать, и я наберу самых грязных, но настоящих сплетен и все вам расскажу, дорогая Алена, — продолжал радовать Помукчинский.

Через 20 минут к его телефону подошла ассистентка и сухо сообщила, что Владимир Владимирович сейчас на встрече, а еще он просил передать, что телефонных интервью никому никогда не дает и, если надо, готов встретиться лично.

Я прямо увидела всю эту картину в разрезе. Окрыленный Помукчинский влетает в кабинет Родионова, чтобы сообщить смешную новость, а там ему в несколько секунд вправляют мозги. И вот уже понурый издатель сдает мобильный своему ассистенту. Некоторым все-таки точно лучше держаться в тени.