Интернационал
Фото: Александр Можаев
Автобус едет по улице Миклухо-Маклая, Юго-Западный административный округ. За окном одинаковые панельные дома и одинаковые люди, в большинстве — угрюмые мужчины в черных куртках и женщины с пивными бутылками. Неожиданно окружающий ландшафт начинает меняться. Жилые многоэтажки сменяются учебными и общежитийными корпусами Университета дружбы народов. Одновременно с этим резко меняются прохожие жители, на улице появляются разноцветные люди в ярких нарядах, их становится все больше. Когда автобус подъезжает к площади перед главным корпусом «Лумумбария», мир окончательно преображается.
Это уже не Москва. Но это не похоже и ни на один другой город мира. Такого людского разнообразия трудно где встретить. Раз в год, первого мая, на этой площади собираются представители всех человеческих подвидов, от Северного до Южного полюса. Ежегодный университетский праздник представляет собой многолюдную толкотню вдоль прилавков, представляющих государства, приславшие сюда своих студентов. У прилавков происходят встречи по интересам, дегустация произведений народной кухни, торговля сувенирами. Все выряжены в свои невероятные национальные костюмы, каждый другого краше и удивительнее. Некоторые красавцы, правда, столь замечательны, что не смущаются отливать на виду у изумленных прохожих.
Безжалостное казахское диско глушит дикие бразильские барабаны. Вавилонская неразбериха перекрикивающих друг друга голосов. Танцы. Невозможно не прослезиться, глядя на джигитовку кавказского студенчества.
Совершенно невыносимое количество красивых людей в одном месте. Самые нарядные, конечно же, африканцы — и те, что в «народнических» тюрбанах, и те, что в застегнутых на все пуговицы фраерских костюмчиках, и те, у которых на шее золотые кресты в ладонь толщиною и нарочито неспоротые ярлыки D&G на белоснежных трениках. Ну а барышни… Встречали ли вы на своем жизненном пути попу, растущую из спины под прямым углом? А у некоторых представленных на площади народов это излишество считается общеупотребительным.
При виде этого психоделического весеннего веселья воспоминание о казенных московских празднествах кажется нечеловеческим кошмаром. Настоящие карнавалы концентрируются в воздухе, как разряды электричества. Хотя и тут есть своя официальная часть: на площади установлена высокая сцена, предназначенная для выступлений районной и университетской самодеятельности. Кавказский танец с саблями, полуголые папуасы, выбивающие «Чунга-чангу», честные песни про жизнь и любовь в исполнении звезд районной самодеятельности и самородки миклухо-маклайского рэпа. Но пока на сцене девки в тельняшках демонстрируют веселый танец российского спецназа, у ее подножия гордое чеченское студенчество рубит свои огненные, действительно потрясающие боевые пляски.
На площади люди развлекаются сами, без помощи муниципальных массовиков-затейников. Это Первомай, каким его рисовали на советских открытках: белый, желтый и черный человечки протягивают друг другу мускулистые руки дружбы и взаимопомощи. А сверх этого — разноцветные декольте и танцы до упаду. Окрестные блондинки, тоже все из себя — перманент, шпильки и розовое исподнее навыпуск, — приходят сюда в поиске темпераментных южных кавалеров, и неспроста окрестные детсады пестрят многочисленной темнокожей безотцовщиной. Впрочем, попадаются и добросовестные интернациональные семьи, большей частью принадлежащие оседлому преподавательскому составу университета. А вот окрестным кавалерам лучше ограничиться целомудренным созерцанием: в университете ощущается серьезный недобор женского пола, если что — разговор короткий.
В сущности, это и есть идеальный мир, о котором всегда мечтали лучшие люди, мир, которого никогда не будет. Только здесь, на площади, не обозначенной на карте города, раз в год происходит чудо. Гуманитарии всех стран соединяются в едином хороводе, блондинки танцуют с кенийцами, кенийцы — с бразильцами, бразильцы — с вьетнамцами, вьетнамцы — с афганцами и так далее. Этих людей сплотило вынужденное противостояние недружелюбному внешнему миру, со всех сторон окружающему студенческий городок Лумумбы. Они молоды и прекрасны. Их не раздражает соседская непохожесть. Москвичи бродят по празднику, раззявив рты: еще бы, подобную радость Москва наблюдала только на фестивале
