"Идея Москвы как третьего Рима - это карикатура на фарс, которая может обернуться трагедией"

В четверг президент Владимир Путин выступил с ежегодным посланием к парламенту и политической элите страны. В обращении главы государства как обычно была идеологическая составляющая, суть которой, упрощая, можно свести к известной формуле "Москва – это Третий Рим": последний на планете несгибаемы оплот консервативных ценностей, традиций, подлинного суверенитета и истинного величия.

Некоторые следы этой новой госидеологии содержатся и в недавно опубликованном документе "Основы государственной культурной политики", вызвавшем большой общественный резонанс. Патриотизм, великое прошлое, православие и духовные скрепы – вот главные слова, через которые руководство страны определяет культуру.

Только за прошедший год появилось несколько громких инициатив, апеллирующих к этой системе ценностей: весной у руководства РПЦ возникла идея установить на Воробьевых горах в Москве памятник князю Владимиру, летом Владимир Путин предложил историкам и архитекторам обсудить возможность воссоздания на месте 14-го корпуса Кремля снесенных в 1930-е годы Чудова и Вознесенского монастырей.

БГ послушал президента и спросил у известных российских культурологов, искусствоведов и архитекторов, к чему, по их мнению, может привести бросок российских властей в наше великое прошлое. 

"Для меня было важно, в каком контексте президент произнесет в своем послании слово "культура": в широком, означающем систему отношений в обществе, мировоззренческие ценности, поведенческие образцы, или в узком, подразумевающем театры, кино, библиотеки, парки и прочее. То, что Владимир Путин никогда не употребляет это слово в широком значении, не новость, но впервые за 15 лет он не употребил его вообще. За час с лишним слова "культура" не было произнесено ни разу. Это меня, мягко говоря, удивило. Хотя, пожалуй, этого следовало ожидать.

Новая идеологическая доктрина подразумевает, что все ответы на вызовы будущего следует искать в нашем великом прошлом. Если вы хотите справиться с падающим рублем, дешевеющей нефтью, оттоком капитала – ставьте памятник Владимиру Крестителю, ходите по святым местам России, открывайте выставки, посвященные Рюриковичам и Романовым. Именно такой сигнал дал сегодня президент, и он свидетельствует о том, что никакой внятной модели развития будущего ни самим Путиным, ни администрацией, ни интеллектуальным сообществом не предложено. 

Это тем символичнее, что 2014-й объявлен в России Годом культуры. Очевидно, что дальнейшая политика страны будет связана с двоемыслием – мы едем и в Берлин, и из Берлина на одном поезде. Другой важнейший идеологический тренд – возвращение к православным корням, хотя число истинно верующих людей, по всем исследованиям, что двадцать лет назад, что сейчас не превышает 5%. Москва в каком-то смысле понимается руководством страны как Третий Рим, но одновременно действует другая модель – Москва Сергея Капкова, которая трактуется как современный европейский город. Сохранится ли эта двойственность в будущем, сказать сложно".

"Если обращение к прошлому, о котором говорится в последнее время, будет истолковано как сохранение культурного, исторического наследия, я подписываюсь под каждым словом. Правда, с моей точки зрения, основные силы и средства нужно направлять не на создание новоделов, а на спасение уже существующих памятников, которые гибнут каждый день. А ведь именно они и есть настоящая история. Конечно, нам нужен памятник Владимиру Крестителю, но при этом не нужно забывать, что у нас до сих пор нет памятника Малевичу и многим другим выдающимся деятелям современной культуры. 

Историю страны формируют не только культовые фигуры прошлого, но и культовые фигуры настоящего. Мне кажется, самое главное – соблюсти этот баланс. А вообще, я не понимаю, почему одно должно противоречить другому: можно сохранять память о великом прошлом страны и при этом двигаться вперед, развивать современное искусство и быть частью мирового культурного процесса. Зачем от чего-то отказываться?"

"Любые призывы к поддержанию традиций, бережному отношению к прошлому– это лом, против которого нет приема. Стирание идентичности, вырывание корней не может привести ни к чему хорошему. Мы через это уже проходили в 90-е годы, когда стали открывать для себя мировую культуру, прежде всего, массовую. В этом процессе было много бездумного, стихийного, не отрефлексированного. Для нас это обернулось серьезными травмами и потерями. Я, кстати, не исключаю, что консервативный поворот последнего времени есть реакция именно на тот период игнорирования традиций. Так или иначе, здесь важнее другое. 

Если такой идеологический курс предлагает политический лидер, а не культуролог, то он ищет в традиции определенный политический ресурс. И здесь у меня возникает следующее соображение. Да, конечно, на возвращении к традициям можно консолидировать очень широкую социальную базу людей, которые чувствуют некую ущемленность от потери корней, и, нужно признать, это работает. Но если мы хотим видеть нашу страну как образец для подражания для других наций, если мы нацелены на то, что принято называть культурной гегемонией, неизбежно встает вопрос: как именно мы хотим это сделать? Традиции – это живая вещь, именно поэтому важно, как их интерпретируют и переживают в настоящем. 

Вызовет ли интерес у других стран то, как мы сами интерпретируем свое прошлое? Не уверен. То прочтение традиций, которое нам сейчас предлагают, несомненно, консолидирует какую-то часть электората, но большого интереса в мире не вызовет. Если говорить более предметно, например, о памятнике Владимиру Крестителю, то у меня только одно соображение. Мне кажется, мы живем в эпоху, которая уже не выражает проблему увековечивания прошлого через идею памятника, по крайне мере, памятника как монумента, статуи. Это осталось атрибутом XIX века. В XXI веке памятник – это анахронизм, нелепость, не только у нас, но и во всем мире. Сегодня память реализуется через другие формы и художественные практики". 

"Если принять, что история повторяется сначала как трагедия, а потом как фарс, то здесь более сложный случай. Идея Москвы – Третьего Рима по своей искусственности сначала была скорее фарсом. Трагедией она стала при Сталине. Теперь это карикатура на фарс, которая может обернуться трагедией".

"Двигаться вперед спиной – сложно и опасно. А мы сейчас движемся именно так, пытаясь найти ответы на сегодняшние проблемы в прошлом. Проблема только в том, что мы и прошлого-то своего не знаем. Все последние годы нам представляют нашу историю в каких-то комиксах и радужных картинках, словом, такой, какой нам хотелось бы ее видеть, а вовсе не той, что была на самом деле.

Сколько можно твердить, что Россия в кольце врагов? Это же смешно. Историю нужно знать во всех ее страшных проявлениях. Мы до сих пор не покаялись за ужасы большевизма, и пока этого не произойдет, никакого будущего у нас не будет. Неужели в стране и в городе нет других проблем, кроме как создание памятника Владимиру Крестителю? Я не понимаю, зачем в таком многоконфессиональном городе, как Москва, памятник человеку, объединившему страну под знаменем православия.

Отдельный вопрос – качество этих памятников. В большинстве случаев это бездарное подражание худшим образчикам XIX века. Памятник героям Первой мировой войны на Поклонной горе – просто неграмотная вещь. Она сделана троечниками от скульптуры и к тому же плохо поставлена. Если у нас и дальше будут появляться такие вещи, город превратится в карикатуру. Самое ужасное, что никто не в силах повлиять на эту ситуацию. Будущее – в поисках и экспериментах, а воспроизводство прошлого – слишком простой и губительный путь. Концепция ретроразвития, которую предложил Борис Еремин в 70-е, казалась свежей струей только в контексте загнивающего советского модернизма, а сейчас подобные устремления выглядят полным безумием".