И простер свои объятия человеку-бедняку

9 января сего года, почти сразу после Рождества и совпав, по всей вероятности, случайно с номинальной датой Кровавого воскресенья, в Москве прошла пресс-конференция устроителей Всемирного русского народного собора. Это любопытное мероприятие осталось более или менее незамеченным, благо 8 января — не самый информационный прайм-тайм. Между тем на нем был окончательно закреплен довольно любопытный и радикальный поворот. Всеволод Чаплин, обозначая в качестве одной из приоритетных тем следующего собора оценку советского периода, пояснил в той же фразе, что он «не согласен с теми, кто утверждает, что советский период является черной полосой», и вообще, в нем, советском периоде, «было много хорошего». На той же пресс-конференции некто Роман Силантьев сообщил, что организаторы «намерены одно из первых обсуждений посвятить роли Сталина, поскольку на эту тему сейчас очень сложно говорить беспристрастно». И далее: «Одни считают Сталина исключительно кровавым тираном, другие практически обожествляют его и даже многих его сподвижников, что, конечно, сильно мешает объективной дискуссии, но тем не менее такая дискуссия нужна». Там же было заявлено о необходимости «диалога с левыми», которая, собственно, видимо, и потребовала от церковного руководства «смягчения позиции» в том, что касается СССР.

Между тем начиналось все иначе. Всего только летом 2009 года, например, митрополит Илларион отзывался о Сталине следующим образом: «Я считаю, что Сталин был чудовищем, духовным уродом, который создал жуткую, античеловеческую систему управления страной, построенную на лжи, насилии и терроре. Он развязал геноцид против народа своей страны и несет личную ответственность за смерть миллионов безвинных людей. В этом плане Сталин вполне сопоставим с Гитлером. <…> Нет никакой существенной разницы между Бутовским полигоном и Бухенвальдом, между ГУЛАГом и гитлеровской системой лагерей смерти». В 2011 году он же называет апологетику Сталина кощунством. Патриарх Кирилл был более осторожен в высказываниях, однако и он летом прошлого года заявил, что крах СССР свидетельствует о невозможности «человеческого счастья и благополучия в отрыве от божественной благодати».

Весьма четко обозначенная РПЦ после смерти предыдущего патриарха антикоммунистическая и антисталинская линия выглядела (и была) вполне органичной и цельной. В сущности говоря, она представляла собой потенциальную платформу для весьма широкого консенсуса, который мог бы включать в себя и либерально настроенный «городской средний класс», и весьма значительную часть тех, кто воспринимает РПЦ как политический и идеологический авторитет. О том, что такой консенсус был возможен, говорит, например, и первая реакция патриарха на послевыборные демонстрации.

Однако прошел всего год — прямо скажем, довольно насыщенный, — и сегодня платформа, о которой идет речь в предыдущем абзаце, более не существует даже как призрачная возможность. Вместо этого декларируется необходимость «объективной оценки» Сталина и вообще советского периода и совсем уже, на первый взгляд, удивительная готовность к налаживанию диалога с левыми. Впрочем, речь, разумеется, идет не о левых. Прямо названа всего одна партия — а именно КПРФ, представитель которой на диво хорошо сохранившимся языком третьего секретаря провинциального райкома КПСС сообщает, что диалог представителей партии и РПЦ идет в постоянном режиме и что коммунисты «согласны активизировать эту работу и не только на уровне федерального руководства, но и на местах». Готовность принимать участие в «диалоге» выражает и Сергей Удальцов. Его на консультации, впрочем, скорее всего, не позовут — и потому лидер «Левого фронта» может говорить по этому поводу все что угодно, никакого значения это не имеет.

Так вот, речь не о левых — а именно о КПРФ, которая на сегодняшний момент, мягко говоря, чрезвычайно далека от левой идеологической повестки. Партия эта совершенно закономерным образом является не просто важным, а одним из несущих элементов нынешней политической конструкции, поскольку идеология ее — это хорошо сохранившаяся идеология позднего, имперско-националистического сталинизма с небольшими поправками в смысле экономики. Государственная идеология нынешней РФ — примерно та же, только левый компонент удален из нее даже на уровне риторики (пока сохраняющийся либеральный вскоре постигнет та же участь).

Иными словами, нынешняя власть собирается обсуждать советский период и Сталина некоторым образом сама с собой. Этот казус можно было бы и вовсе проигнорировать, но мне представляется, что определенный смысл в этом обсуждении, инициированнном, разумеется, не РПЦ и не КПРФ, а Администрацией Президента, — так вот, определенный смысл в нем есть. Он становится совершенно ясен из слов Чаплина о гражданском обществе, которые он, ничего совершенно не стесняясь, произносит на той же самой пресс-конференции: «Эта идея глубоко антихристианская, глубоко противоречащая самосознанию нашего народа, сформированному христианством, исламом и другими традиционными религиями. Для нас органична мысль об обществе как об обществе-семье, в котором конфликты противоестественны, в котором власть, являющаяся частью общества, органично существует вместе с этим обществом и внутри него».

Ничего антихристианского в идее гражданского общества, разумеется, нет, а уж объявить христианство религией бесконфликтности — просто откровенное мошенничество. Однако да, есть такая идеология, с которой современное представление о гражданском обществе и о развитии как о последовательности постоянно возникающих и постоянно разрешающихся конфликтов отдельных людей и групп интересов действительно совместить никак невозможно. Называется она авторитарным корпоративизмом. Именно она, в частности, обслуживала режимы Муссолини в Италии, Франко в Испании, Салазара в Португалии и сколько-то еще других, помельче. Подробно разбирать авторитарный корпоративизм, его специфические особенности и отношения с христианской демократией здесь, наверное, не место. Заметим только, что необходимыми (но недостаточными, разумеется) условиями для его возникновения являются разочарование не только в либерализме — с этим у нас все в порядке, — но и в революционной левой идеологии. Потому что при всех различиях между либералами и левыми конфликт в качестве движущей силы общественного развития не отрицают ни те, ни другие.

И вот в АП, кажется, решили (насколько резонно — вопрос), что большинство голосующих за КПРФ вовсе не левые в классическом смысле слова, а скорее слегка модернизированные сталинисты. Мешают чаемому братанию электоратов КПРФ и ЕР в сущности только болтающиеся под ногами неотрефлексированные риторические и символические конструкции. Вот с ними-то, видимо, и предстоит разобраться грядущему собору. Никакого из собственно левых к этому разговору не пригласят. Никого из разделяющих действительно либеральные взгляды, несмотря на ритуальные заклинания Чаплина, — тоже. Впрочем, дверь в авторитарно-корпоративное будущее оставят до времени открытой.

Но уж если кто не захочет или опоздает в нее в нее войти — извините. Кто не с ними, тот против них.