Хихус о фестивале «КомМиссия»

— 27 апреля открылся 11-й фестиваль рисованных историй «КомМиссия». Какая в этом году программа фестиваля?

— Главная тема в этом году — проект «Респект» — комиксы разных стран про уважение к другим. Вообще надо сказать, что комикс — идеальный способ интересного и честного общения с детьми. Когда мы приходим в детскую среду и начинаем просто так с ними говорить о сложных вещах — наркомания, секс, отношения с другими культурами — они мгновенно закрываются и говорят: уходите отсюда, дяденька, у нас нет никаких проблем. Они реагируют на это как на «грузилово». Другое дело сказать: «Давайте обсуждать комиксы». Это смешно, это отстраненно и позволяет создать некое информационное поле, на котором мы можем встречаться с разными поколениями и безболезненно обсуждать проблемы. Российское правительство скомандовало учителям раз в месяц проводить в школе урок толерантности. А учителя просто в панике, потому что, когда у нас урок математики, нам дают учебник по математике. А что делать на уроке толерантности? «Делайте, что хотите, только не шумите», — вот и весь урок толерантности. Наши комиксы для них — своеобразный учебник.

— Толерантность от слова «терпение». Нужно ли учить ребенка терпеть?

— Концепция толерантности не работает, потому что человек, страна, культура не может до бесконечности терпеть что-то чуждое, это все в итоге заканчивается ужасными социальными взрывами. Мы сможем существовать друг с другом только за счет взаимоуважения, а не умения безропотно перетерпеть. Нельзя быть всегда хорошим с теми, кто не уважает тебя. Это конечно очень по-буддистски и, может быть, даже по-христиански. Но это не очень жизненная концепция. Я детям говорю: «Я — трансер, ты — рэпер. Мы совершенно по-разному одеваемся, слушаем разную музыку в плеере, а живем в одном подъезде. Вот где здесь респект? Ну, во-первых, у тебя колонки 300 ватт и у меня 300 ватт. Пока мы их не врубаем на полную мощность — это респект. Мы не обязаны любить друг друга, но мы уважаем право друг друга носить другую одежду, слушать другую музыку, молиться разным богам».

— Взаимоуважению в современном мире нужно учиться нетолько детям, но и взрослым. «Респект» — это только для детей?

— Я всегда говорю, что если мы собираемся менять мир, то нужно начинать с молодых, потому что они еще не закостенели в своих убеждениях. Взрослые — уже сформированные существа, очень мало кто из них может меняться.

— А как ты сам в детстве учился уважать других и учил уважать себя?

— Я был ужасно депрессивный и суицидальный, и если бы тогда существовали эмо, я бы, наверное, был одним из них. Но потом я, как ни странно, абсолютно осознанно решил измениться. Начитался Дейла Карнеги, Эрика Берна и стал перестраивать свою жизнь. Я очень хорошо помню, что Карнеги советовал всех знакомых называть по имени-отчеству и спрашивать: «Как жена, как дети?». И я в седьмом классе начал всех называть по имени-отчеству и спрашивать: «Как жена, как дети?». Это произвело неизгладимое впечатление. Они поняли, что я полный псих, несколько раз попытались побить, поняли, что это не так просто, и стали уважать.

— Где можно найти комиксы «Респекта»?

— Это небольшие книжечки, которые раздаются бесплатно. Желательно по запросу какой-то организации или школы. Мы принципиально сделали проект не галерейным, но сейчас их можно увидеть на «КомМиссии».

Фрагмент комикса Хихуса

— Что еще интересного в этом году на «КомМиссии»?

— Мы нашли невероятного японца, Эйджи Хан Шимидзу, который придумал проект «Настоящие супергерои нашего времени»: он на «Коммиссии» занимает столько же выставочного пространства, сколько и «Респект», это комиксы-манга про людей, которые в одиночку изменили мир, они — настоящие супергерои. Далай-лама, Мать Тереза, Мартин Лютер Кинг, Че Гевара и прочие. И все это ужасно интересно подано. Например, комикс про Че Гевару начинается с того, что подростков на улице спрашивают: «Кто это у вас на майке нарисован?» А они отвечают: «Понятия не имеем, но выглядит круто». Мало кто знает настоящие биографии этих людей: как они начали что-то делать и как все потом поменялось вокруг. Кроме того, у нас там экологические комиксы. Кстати, и «КомМиссию» мы застроили очень экологично — абсолютно убитый подвал закрыли картоном, который мы потом сдадим, и его переработают обратно в картон.

— Что будет происходить на «КомМиссии», кроме комиксов?

— Кроме комиксов, будут лекции, семинары, мастер-классы, презентации книг, издательств, перформансы, музыка. Фестиваль продлится месяц, программа очень большая , каждый день будет что-то новое.

— В России много что происходило за последний год, это как-то сказалось на содержании комиксов, выставленных на «Коммиссии»?

— Тема «Коммиссии в этом году — «комиксы про жизнь». Например, одна художница — Вика Ломаско — нарисовала совершенно невероятный комикс про народные выступления оппозиции, очень документальный. Так или иначе, государство своими выходками и посадками в тюрьму превращает нас всех в социальных активистов. Когда тебе светит семь лет за пение в неположенном месте, кем бы ты ни был, ты кричишь: «Эй, вы че?». У меня такое ощущение, что у нас в стране все идет по сценарию, отработанному в Германии в тридцатых годах. Начинают сажать призывников, наркоманов и геев. Это такие социальные группы, за которые никто не вступится.

— Как тебе кажется, есть ли реальная опасность, что артисты будут как в советское время попадать под статьи и подвергаться тотальной цензуре?

— В возрасте восемнадцати лет я написал манифест о тотальном запрещении искусств и, если честно, до сих пор не изменил своей позиции. Когда творческие люди работают в условиях запрета, у них в десять раз лучше получается. Во-первых, отваливается куча идиотов, которые просто размазывают краску по холсту и говорят, что это искусство. Если искусство запрещено, то в нем появляется некая осмысленность и подлинное переживание. Поэтому я буду только рад. Давайте все искусство запретим! Все должно быть под запретом. Это должно быть тайное, сакральное действие, которое ты совершаешь и понимаешь, что ты, поднимая кисточку на холст, борешься с миром и властью. Вот тогда это будет действительно круто.

— Пытались ли применить цензуру к «КомМиссии»?

— Периодически к нам приходят милиционеры и проверяют, не растлевают ли наши комиксы детей. Обычно, как ни странно, они уходят с просветленными улыбками и говорят: «Висите, ребята». А однажды мы проводили фестиваль в Сахаровском центре. Фестиваль был тогда совсем молодой, и мне пришлось звонить в Париж Елене Боннэр, объяснять, почему мы хотим висеть у них. Она спросила: «Почему комиксы именно в Сахаровском центре?» Я ответил: «Потому что мы диссиденты, нас никто не печатает, нас никто не принимает, нас никто за людей не держит, а мы — настоящее молодежное современное искусство». Она сказала: «Давайте, ребята». И так мы оказались следующими после скандальной разгромленной выставки «Осторожно, религия». Дирекция Сахаровского центра тогда была в таком шоке и панике, что они ужасно всего боялись. Например, комиксы Вани Максимова были запрещены к показу, потому что куратор усмотрел в них порнографию. А комиксы Вани Максимова — это такие странные зеленые слоники и фиолетовые непонятные существа. Мы решили проблему таким образом: заклеили спорные места желтыми бумажками и написали: «До 18 лет запрещается поднимать бумажку». Естественно, сразу все прибежали смотреть, отклеивать, что же там такое запрещенное.

— Что может сделать один комиксист, чтобы что-то изменить в стране?

— Отличие комиксов от всех остальных популярных видов искусства в том, что для кино, анимации нужны студии, бюджеты, а для комиксов — только воображение и карандаш. А если у тебя есть доступ в интернет, то через две недели ты можешь собрать десять тысяч читателей. Десять тысяч читателей — это очень много, это называется — «изменять сознание». Вот Иорш и Вика Ломаско, которая ходит на суды, зарисовывает то, что там происходит, — они промоутируют свое мнение, их любят, читают, и мир меняется.