Городское слоноводство
Хорошо, что московские городские слоны – вегетарианцы. Плохо, что слишком здоровые. Такой к стенке прижмет – мало не покажется. Так рассуждал я, стоя у слоновника в зоопарке. Управиться со слонами, как выяснилось, действительно непросто. Сотрудники, обслуживающие заведение, входят в категорию риска. За последнюю четверть века случайно погибли двое рабочих зоопарка и один дрессировщик «Уголка Дурова». Слон – зверь больно тяжелый и неповоротливый. Махнет без злого умысла титаническим хоботом – там улица, хвостом – переулочек. Слонам необходима просторная жилплощадь – не только для их собственного благополучия, но и для безопасности сотрудников зоопарка.
Кроме того, говорят, что теснота не способствует личной жизни животных: за последние пятьдесят лет в Москве родился лишь один слоненок, ныне проживающий в городе Ереване. Следуя этим соображениям, и был наконец возведен в столице обширный и благоустроенный вольер для слонов, который откроется в начале осени. Он будет располагаться на своем историческом месте, на старой территории зоопарка, рядом с ластоногими. Вольер оснащен бассейном, водопадом и двухуровневой смотровой площадкой. В связи с этим примечательным событием краеведам следует обратиться к истории московского слоновьего дела.
Дальние предки нынешних слонов, мамонты, бороздили московские просторы еще в годы поздней плейстоценовой эпохи. Потом что-то там у них не задалось, они ушли на север и больше не возвращались. И по сю пору ковш бульдозера, перекапывающего московские окраины, нет-нет да и вывернет из-под земли гигантский бивень. Останки ископаемых млекопитающих представлены в нескольких наших музеях, но ходят упорные слухи, что сейчас обсуждается создание в Москве персонального музея мамонта. Это логично. Давно пора, поскольку ледниковый период – важная и незаслуженно забытая веха в истории нашего края.
Первый же настоящий слон, Elephas Maximus Linnaeus, появился на наших холмах без малого полтыщи лет тому назад. Биография этого зверя драматична и благородна – несомненно заслуживает того, чтобы вечно жить в памяти москвичей.
В середине XVI века в Москву прибыло посольство аравийского царя с богатыми дарами, которые были поднесены государю Иоанну Васильевичу в залог будущей крепкой российско-аравийской дружбы. Самым удивительным среди подарков оказался пришедший с обозом слон – «животное преогромадное и предиковинное», горожанами никогда прежде не виданное.
Встал вопрос – куда девать ценное дареное имущество, отраду глаз, урок надменным соседям? В Москве в ту пору, конечно, уже существовал дворцовый зверинец. Скажем, послы, посетившие столицу Московии по поручению польского короля, оставили описание одного из царских зоологических заведений: «На особом, гораздо забором укрепленном дворе, разные на разных зверей построенные затворы, всякому зверю два, дабы тем безопаснее». Это означает, что в те горячие годы перемен существовала система, тождественная современной: пока зверь заперт в одной части вольера, служитель убирает в другой, затем они меняются местами. В зверинце помимо отечественных животных – медведей, причем даже белых, рысей, волков и прочих – находились животные заморские, в основном крупные хищники. Содержались также и птицы, среди которых особой популярностью пользовались павлины. Но наш же слон в гораздый двор, очевидно, не вписался и был поэтому размещен вне Кремля, на территории нынешней Красной площади.
Здесь он оказался в компании львов, которых прислала в дар Иоанну IV английская королева (царь, как известно, помышлял на ней жениться, но, заполучив четвероногую часть приданого, передумал). Шведский дворянин и дипломат Петр Петрей де Ерлезунда в своей «Истории о Великом княжестве Московском» уточняет: «К югу от города (то есть от Кремля. – Авт.) вырыт глубокий ров, в котором великий князь обыкновенно держит львов, чтобы всякий, кому только угодно, мог смотреть их. Рядом с львиным двором помещается слоновый двор, окруженный крепким тыном». Здесь, в особом сарае, царь Иван и поместил ученого слона, обученного становиться перед самодержцем на колени. Злые языки, правда, утверждают, что слон исполнял этот трюк в надежде на стакан водки, однако не стоит считать эту информацию исторически доказанной.
Одно из немногих сохранившихся изображений огромного, в 30 метров шириной, рва, ставшего в некотором смысле прародиной нынешней популяции московских слонов, можно видеть на акварели Ф. Алексеева 1802 года. Ров находился с восточной, а вовсе, кстати, не с южной стороны Кремля, как сообщают иностранные дипломаты (они, как и все смертные, склонны к плутаниям и неверному определению сторон света). Устроил его еще в 1508 году знаменитый итальянский архитектор и инженер Aлевиз Фрязин. Ров был не просто каналом, соединявшим Неглинку с Москвой-рекой, а сложной системой шлюзов и наполнялся подземными водами, так как поднять речную воду на площадь, находящуюся на значительном возвышении, было весьма затруднительно. С помощью шлюзов в мирное время воду изо рва спускали, и в южной его части разводил свой огород Aптекарский приказ – мумие, морква да подорожник.
Краеведы, не поленившиеся посетить место проживания первого московского слона, базировавшееся между Никольской и Собакиной башнями, теперь обнаружат там холодную гранитную брусчатку и общественный туалет, хорошо знакомый не только москвичам, но и гостям столицы. Искомый же слоновий двор располагался посредине нынешнего проезда – вероятно, как раз напротив мужского отделения уборной. Спустившись вниз на 23 ступеньки, мы оказываемся среди белоснежных кафельных стен и сверкающих писсуаров, на глубине четырех с половиной метров ниже уровня земли. Согласно данным археологических изысканий, первоначальная глубина Aлевизова рва составляла не менее восьми метров. Простое арифметическое действие – 8 минус 4,5 – дает нам довольно точное местоположение первого московского слона: три с половиной метра ниже современного уровня пола туалета. Эта цифра как раз приближается к среднему росту взрослой особи. Стало быть, ботинки москвича или гостя столицы, посещающего мужское заведение, находятся на том же уровне, что и макушка древнего зверя, служившего потехой царскому режиму.
Вот так жило, грустило и тосковало о потерянной родине животное, положившее начало славной традиции столичного слоноводства. Тосковать было отчего. Вышедшая в Европе в 1551 году «Общая книга о животных» Геснера сообщает: «Слоны невероятно любят свою родину, и, если их увозят в чужую страну, они никогда не забывают родных мест. Особенно опасен им холод. От холода слона можно спасти, если дать ему напиться густого красного вина. Если слон съест пиявку, огромная опасность ему грозит. К людям врожденную любовь слон испытывает, особенно к красивым женщинам, но еще большую – к маленьким детям».
Представить себе, на какие серьезные чувства способно это крупнейшее из наземных млекопитающих, можно, осмотрев сушеное слоновье сердце, экспонируемое ныне в витрине Зоологического музея. Несмотря на естественную усадку, оно и теперь достигает размеров крупной дыни. Но с женщинами и детьми во рву, надо полагать, было туго. Поэтому единственной отрадой и родной душой нашего первого слона был араб, который прибыл вместе с животным и за ним ухаживал.
Окончание их московской карьеры трагично. О нем сообщает в своих записках наемный опричник Генрих Штаден: «Араб получал в Москве большое жалованье. Это подметили русские бражники, то есть беспутные люди, пропойцы, которые в корчмах пьют. Из-за денег они тайно убили жену араба. Вот этот-то араб был оклеветан и оговорен русскими вместе со своим слоном, что будто бы чума произошла от него и его слона. Тогда араба и его слона сослали в опале в посад Городецкой. Араб умер там, и великий князь послал дворянина с наказом умертвить слона. Слон стоял обычно в сарае, а кругом сарая был тын. Неподалеку от него схоронили араба. Тогда слон проломил тын и улегся на могиле. Там его и добили, выбили у него клыки и доставили великому князю в доказательство того, что слон действительно околел». Страшная, нелепая и позорная история: наш первый слон и первый слоновод пали жертвами царской тирании, пострадали за грехи запойных шаромыжек.
Однако, словно бы во искупление вины, в последующие времена москвичи относились к своим слонам в большинстве случаев с любовью и заботой. Дарение слонов российским царям стало доброй традицией. В 1703 году, например, «индийский царь в дар нашему государю императору преподнес слона и много иного». Содержали и показывали слонов в зверинцах, наиболее популярны были заведения, стоявшие на месте нынешнего Политехнического музея. С 1912 года слоны обитают в «Уголке Дурова». Окрестные старожилы до сих пор вспоминают дуровского слона, выгуливавшегося иногда на площадке у Театра Красной Армии. А сейчас здесь живут три красавицы: Маша, Даша и Марта. На сцене в данный момент выступает Марта, ей восемь лет, она уроженка города Калининграда. Прибыла в Москву с врожденной катарактой, ее прооперировали в клинике Федорова, теперь чувствует себя хорошо.
Еще одна барышня, по имени Чаня (дрессировщики предпочитают иметь дело с более покладистыми самками), проживает на Главной аллее ВВЦ, в цирке «Антре». Ее биография сложнее: она также пострадала от людской клеветы и двадцать лет назад была списана из «Союзгосцирка» за профнепригодность. Спасший и реабилитировавший слониху дрессировщик Борис Федотов говорит: «Они пытались доказать, что она сумасшедшая, а я доказал, что все наоборот». Сейчас Чаня является единственным слоном, продолжающим традиции четвероногих уличных артистов: она приучена к близкому общению со зрителями.
Старый Московский цирк со слонами в данный момент не работает, в новом выступает слоновья труппа под управлением Юрия Дурова.
А Зоосад, с 1925 года ставший Московским зоопарком, был открыт в 1864-м. С того самого дня, на протяжении уже 139 лет, Московский зоопарк по праву гордится своими слонами. Один из ветеранов зоопарка, слониха Молли, проживавшая здесь до 1954 года, теперь прячется под лестницей того же Зоологического музея – титанический труд университетских таксидермистов. В данный момент в зоопарке проживают семь взрослых особей обоего пола, три из них принадлежат к азиатскому виду и четыре – к африканскому. Азиаты попали сюда случайно восемнадцать лет назад: на самом деле они предназначались в подарок кубинскому народу от вьетнамского, но на подъездах к Острову Свободы вдруг выяснилось, что слоны привиты от ящура, а на Кубе такой болезни не существует. Решили от греха подальше отправить их в Москву: у нас ведь ящуром никого не удивишь.
Они-то (глава семьи, в округе известный как Семен Анатольевич, и две его подруги) и будут жить в новом вольере, который построен по всем нормативам слоновьего общежития. Он хоть и велик, а вместит только трех жителей, поэтому африканские слоны скоро переедут в зоопитомник, находящийся под Волоколамском, а трое оставшихся переберутся в новый просторный вольер и тоже заживут по-человечески – себе на радость, нам на удивление.
