Голос старика

О нарушениях и злоупотреблениях, скорее всего, и обеспечивших Собянину пресловутые полтора процента, а может, и больше, за счет голосов самых пожилых, беспомощных, нуждающихся избирателей, отсеченных от неподконтрольных власти каналов коммуникации, сказано уже много. Тут и именные агитационные письма от кандидата-самовыдвиженца Собянина Сергея Семеновича, который в амплуа частного лица никак не мог законно разжиться базой данных московских пенсионеров, и продуктовые наборы по случаю так удачно предшествовавшего выборам Дня города, и, главное, одиозные «списки от собеса» на надомное голосование. Говорят, на некоторых участках в эти простыни было включено по сто и более фамилий, причем многие попавшие в них пенсионеры и инвалиды ни сном ни духом не подозревали, что, оказывается, вызывали переносную урну. Говорят, социальные работники обрабатывают своих подопечных, уговаривая поставить галочку в нужной клетке, а порой и угрожая снять с довольствия и лишить помощи. Доказать давление на избирателя, когда дело происходило без свидетелей, да и сам избиратель, скорее всего, отнюдь не жаждет защитить свои попранные права (если вообще понимает, о чем речь), практически невозможно. Но в некоторых местах независимым членам комиссий и наблюдателям все же удалось аннулировать или хотя бы изрядно почистить списки, если они были составлены с нарушением законных процедур, а самые вопиющие случаи, видимо, будут оспорены в суде.

Однако это лишь надводная часть айсберга, топорная работа незамутненных исполнителей, перегибы на местах. Корень же зла — само подключение органов социальной защиты к предвыборной работе, а жизненные соки он черпает из того факта, что старики, даже ходячие, бодрые и в глаза никакого соцработника никогда не видевшие, — легкая, естественная добыча для провластной электоральной мобилизации. Что уж говорить об одиноких и больных, запертых в четырех стенах, до сих пор живых только благодаря социальному обслуживанию.

Сделать все со скрупулезным соблюдением буквы закона, так, чтобы комар носа не подточил, очень легко. Закон четко гласит: избиратель, который не может сам дойти до участка, вправе вызвать переносную урну, оставив заявление лично или через представителя или передав заявку по телефону или даже устно через любое лицо. И нигде не сказано, что таким лицом не может быть социальный работник. Бинго!

Если прежде там, где организаторам выборов приходило в голову оформить все аккуратно, соцработники просто сообщали для внесения в реестр фамилии и адреса и расписывались в графе «Лицо, передавшее заявку», а само заявление пенсионер подписывал уже непосредственно когда к нему приходили домой с переносной урной (это вполне законно), то на этих выборах для вящей убедительности и подписи на заявлениях собрали заранее, чтобы уж точно придраться было не к чему. А потом соцработник входит в состав участковой комиссии на правах члена с правом совещательного голоса и отправляется на надомное голосование: уж кто, как не он, знает, что ключи от квартиры парализованной Марьи Ивановны есть у соседки, а подозрительная Зинаида Петровна откроет дверь, только если позвонить ей особым условленным способом. Ну и само его присутствие, конечно, действует на стариков дисциплинирующе.

Даже там, где эти выборы были проведены образцово-показательно и демонстративно корректно, проделки собеса все равно чувствовались. На участке 1195 (Преображенское) на начало дня голосования в реестре надомников значились 44 человека, плюс еще несколько в течение дня, до 14 часов, как предусмотрено законом, заявлялись самотеком: звонили или передавали просьбу через пришедших на участок соседей и родственников. Однако в конечном итоге на дому проголосовали всего 37 человек. Остальные (а это, получается, человек 15, то есть примерно треть первоначального списка) либо пришли сами, либо — чаще — просто не открыли дверь.

Оспорить эти приемы юридически — невозможно. К тому же въедливые наблюдатели вправе контролировать только работу избирательной комиссии, а деятельность собеса для них полностью закрыта и непрозрачна. Поэтому для того чтобы позаботиться о соблюдении уже не буквы, а духа закона, подразумевающего добровольное и свободное участие в выборах, нужны политические перемены. А когда и если они произойдут, важно будет не только запретить превентивный обзвон пенсионеров с выяснением, собираются ли они голосовать, — кстати, в этот раз проведенный впервые, — но в принципе отсечь органы социальной защиты от обеспечения явки.

Первым, простым и, как ни странно, неочевидным шагом должно бы стать обеспечение физического доступа для людей с ограниченными возможностями. Упомянутый участок 1195 располагался на втором этаже школы, хотя разместиться вполне можно было и на первом, а для въезда на школьное крыльцо есть пандус. Для многих стариков эти два лестничных пролета — труднопреодолимое препятствие, а для одной избирательницы, приехавшей на инвалидной коляске, — вовсе непреодолимое. Ее вместе с ее коляской подняли по лестнице на руках, для чего отмобилизовали двух полицейских, эмчеэсовца и молодого парня-наблюдателя. А если бы они отказались (а имели право)?.. Вряд ли кто-то организовал это специально, злокозненно; скорее — просто не подумали: и правда, зачем, когда можно вызвать урну на дом?

Иными словами, преодолевать придется помимо злой административной воли еще и бюрократическую инерцию. Казалось бы, составление собесами списков — технология новая, впервые запущенная на президентских выборах (в чем легко убедиться, сравнив количество проголосовавших на дому в декабре 2011-го и в марте 2012 года). Но она уже вошла в привычку, стала рутиной. Из разговоров с социальными работниками — и не только в Москве, но и, например, в Переславле-Залесском и Сергиевом Посаде, где в прошлом году проходили местные выборы, — ясно: социальные работники теперь считают эту функцию просто еще одним естественным пунктом в списке своих должностных обязанностей, еще одним способом «позаботиться о стариках».

А вот ассоциация выборов и «заботы» — проблема уже совсем глубокая, даже не политическая, а социальная, культурная и психологическая. Ведь не всякого пенсионера купишь банкой шпрот и пачкой чая, и уж тем более не все немощны и зависимы от собесовской тетки. Однако именно старики плотными рядами дисциплинированно маршируют на избирательные участки («дисциплинированный» — прямая цитата, частое слово в устах пожилого избирателя, для которого участие в выборах по старой советской памяти — вопрос именно дисциплины, а не ответственности, обязанность, а не право). Среди них есть и те, кто совсем ветх, но не воспользовался правом на надомное голосование: бабушки 98 и 95 лет, дед 90 лет… Но идут, бредут, ковыляют. Потому что где, как еще старый человек может почувствовать себя важным, нужным, уважаемым, ценным, имеющим значение, существующим? Для него выборы никогда не были выборами: повинность в прошлом, ныне они стали инструментом поколенческой психотерапии.

И пока будут таковым оставаться за неимением лучших, поделом нам.

Анастасия Овсянникова,
ПРГ УИК 1195 (Преображенское),
наблюдатель на президентских выборах и местных выборах в Переславле-Залесском и Сергиевом Посаде в 2012 году