Гнездо Телешовых

Квартирный вопрос дурно влияет на характер не только среднестатистического москвича, но и города в целом. В многолетних попытках его урегулирования горожане съезжаются, размениваются, перепродают и перекупают свои злосчастные квадратные метры. В результате немногие могут похвастаться, что живут по тем же адресам, где родились сами, не говоря уже о родителях. Вместе с людьми из домов уходят традиции, предания, уют, запах щей и бельевые веревки во дворах. Дом превратился в жилплощадь, а бывшие старожилы – в обыкновенных квартиросъемщиков. Такое печальное положение дел с московской недвижимостью уходит корнями в глубокое прошлое. В Средние века собственником городской земли был государь, вольный в любое время изменять направление улиц и переносить дворы с места на место. В документах XVIII-XIX веков фамилии домовладельцев редко остаются неизменными свыше полувека. Ну а в советское и послесоветское время жители оказались и вовсе в полной зависимости от сменяющих друг друга генпланов реконструкции.

Поэтому когда мне рассказали, что неподалеку от Покровских ворот проживает семейство, которое не меняло своего адреса в течение почти двухсот лет, я, конечно, усомнился. В Москве так не принято. Тем не менее отправился по указанному адресу, где нашел заросший деревьями двор старинной желтенькой усадьбы. Здание увешано вывесками нескольких общественных организаций, второй этаж занимает недавно открывшийся ресторан. Тридцать лет назад этот дом составляли многочисленные коммуналки, сейчас жилой осталась всего одна квартира за неприметной дверью с железным почтовым ящиком.

Звонок вышел какой-то странный, как потом выяснилось – трамвайный, довоенного образца. За открывшейся дверью мне предстали очаровательная хозяйка квартиры Татьяна Юрьевна Телешова, трое ее наследников – Юра, Наташа, Аня, два котика и две сердитые собаки (двое младших детей с еще четырьмя кошками сейчас на даче). Гостеприимные обитатели оказались снисходительны к скромному краеведу, пригласили войти и охотно поведали удивительную историю своего семейства и Дома, так как на то, что принято называть квартирой, это ничуть не похоже.

Больше всего жилище Телешовых оказалось похоже на музейное хранилище, каковым, в сущности, и является – в этом доме никогда не выкидывают старых вещей. Через пятьдесят лет любая заброшенная на антресоль ерундовина превращается в предмет антиквариата и порой даже сами хозяева не знают, какие сюрпризы могут ожидать их в отдаленных уголках чудо-квартиры. За тесной и захламленной прихожей, приспособленной под столярную мастерскую, открылись пять комнат, от крохотного кабинета до огромной столовой, с непривычной высоты потолками. Все помещения, включая коридоры, до верху забиты стеллажами, бескрайними книжными полками, сундуками и чемоданами, разнообразнейшей старинной мебелью. Удивляет и радует изобилие расставленной и разбросанной повсюду старинной мелочи – коробочек, вазочек, слоников, а также диковинных приспособлений, назначения которых за давностию лет никто уже и не упомнит. Из привычных предметов современного бытового обустройства в глаза бросается только постоянно работающий телевизор. Мы проходим в угловую комнату, где по стенам развешены портреты шести поколений предков Телешовых, бессменных обитателей этого дома.

Самый первый из них, Андрей Сидорович, носил фамилию Карзинкин. Почетный гражданин Москвы, купец первой гильдии, в 1815 году он приобрел пострадавшую в наполеоновском пожаре усадьбу художника Федора Толстого, постепенно расширил ее, соорудил службы и разбил позади дома большой сад. Обустройство фамильного гнезда продолжил его сын, Aлександр Aндреевич. Он состоял в московской Думе, входил в число семи наиболее состоятельных людей города. Известно, что именно он был владельцем одного из первых и самого роскошного тогда в Москве автомобиля – давал покататься самому генералу Корнилову. Кроме того, Aлександр Карзинкин являлся членом попечительского совета молодой Третьяковской галереи. После того как невменяемый злоумышленник изрезал ножом бессмертное полотно «Иван Грозный убивает сына», благородный Aлександр Aндреевич принял ответственность за происшедшее на себя и добровольно оставил должность.

В 1898 году нижний этаж дома занимает семья его сестры, художницы Елены Aндреевны, вышедшей замуж за писателя Николая Дмитриевича Телешова, также происходившего из процветающего купеческого рода. Тогда дом прославился знаменитыми «средами» – литературными вечерами, на которых часто присутствовали друзья семьи Гиляровский и Шаляпин, бывали Левитан, Цветаева, Островский, Станиславский и Немирович-Данченко, впервые читались авторами будущие бестселлеры: Горьким – «На дне», Буниным – «Человек из Сан-Франциско»... Летом Телешовы, а следом за ними и вся перечисленная компания выезжали на дачу в Малаховку, где Николай Дмитриевич организовал знаменитый летний театр.

Под столом стоит дорожный чемодан с инициалами его супруги, сбоку приклеена пожелтевшая багажная квитанция станции Малаховка – словно только с дороги. В углу за печкой – нарядная инкрустированная тросточка, подаренная Буниным на память о незабываемых минутах. Кажется, что жить в музее как-то странно. Я однажды работал музейным сторожем, и тени декабристов временами здорово действовали на мои расшатанные нервы. А у нынешних хозяев мемориальной квартиры это не вызывает никаких особых эмоций, они не только живут, но и родились в музее. Татьяна Юрьевна, являющаяся вдовой внука классика литературы, рассказывает так, словно видела своими глазами:

- Вот на этом пианино играл Рахманинов. Зашел как-то Шаляпин. Эх, говорит, петь хочу! Подать аккомпаниатора! Быстренько позвонили, приехал Рахманинов, все устроил. Этот телефон у нас вот здесь стоит, сейчас уехал на выставку. Кстати, до сих пор работает, но, увы, только через барышню.

Очень важно заметить, что почти все старые вещи в этом доме продолжают исполнять свои изначальные обязанности. Качаются маятники часов, барометр показывает "ясно", хрипит граммофон, обученный нынче работать от розетки. Даже печи и камин при желании топятся. A вот вид из окна изменился до неузнаваемости. Когда-то отсюда (в особенности с несохранившегося балкона) открывался вид на Кремль и Замоскворечье. С приходом советской власти жизнь в доме значительно изменилась, вместе с ней и вид из окон – теперь напротив поднимается мрачная стена многоэтажного сталинского дома.

Телешовы остались на родине и, как ни странно, продолжали жить в своем доме, но жилплощадь была радикально уплотнена. Помещения обоих этажей были разбиты перегородками на коммунальные клетушки и в результате за бывшими домовладельцами остались лишь две комнаты. История эта загадочная и совершенно уникальная – столь чуждым классовым элементам удалось не только пережить тяжелые времена, но и избежать выселения. Хотя за квартирой велось пристальное наблюдение, в 1937 году были аресты по доносам соседей, но вскоре арестованные вернулись домой – возможно, помогло знакомство с Горьким. А потом дела и вовсе пошли в гору: в 1968 году Моссовет принял решение о музеефикации квартиры с сохранением части площади за потомками писателя.

Коммуналки были расселены, и к Телешовым даже вернулись две комнаты. Вопрос об устройстве музея-квартиры со временем благополучно забылся – хозяев совсем не прельщало получать разрешение на то, чтобы взять книжку с полки собственной библиотеки. При этом Телешовы охотно пускают в гости пламенных поклонников таланта их знаменитого предка, а его внук Владимир Андреевич одно время даже водил по дому экскурсии для желающих. Можно сказать, что вместо запланированного музея-квартиры в Москве существует реликтовая квартира-музей, хранящая свое уникальное культурное наследие и вместе с тем продолжающая жить полноценной жизнью.

Не так давно находящееся в соседнем подъезде Всероссийское общество охраны памятников любезно уступило Телешовым в пользование большой зал, теперь являющийся основным местом хранения семейных фондов. Так и живут по прежнему адресу потомки знаменитого рода – берегут семейные традиции, дружат с внуками Шаляпина и периодически продолжают отбиваться от корыстных покушений на их родовое гнездо. Пару раз приходили грабители за явно присмотренными во время предварительных дружеских визитов сувенирами – нашли и вынесли механическое пианино и медных игрушечных тараканов. Пришлось обзаводиться злыми собаками. Другая напасть – желающие обустроить памятник культуры Отечества под очередной офисный центр. Однако глава семьи Татьяна Юрьевна – научный сотрудник юридического профиля, и поэтому вполне крепко держится за свою малую родину:

- Ведь мы не просим вернуть нам весь дом, былое состояние или возместить убытки, причиненные советской властью. Мы всю жизнь прожили в этих стенах, никогда отсюда не выезжали. Вот на этом диване, на котором вы сидите, родились мой муж и его отец. Здесь хранятся сотни папок с рукописями, дневники, письма, негативы, вещи – все, что мы берегли почти два века. Оставьте дом, и мы сохраним все, что здесь существует, никто не сделает этого лучше.

Когда я выходил на улицу, заметил, что наваленные в прихожей железяки тоже не просты – даже разложенный на верстаке слесарный инструмент уже вступил в антикварный возраст. A все те немногие вещи, которые напоминают здесь о дне сегодняшнем, никогда не отправятся на помойку и со временем также станут старинными семейными реликвиями. И только представьте себе, какое умиление будет когда-нибудь вызывать у внуков младших Телешовых их батареечный ослик-мутант, выводящий голосом артистки Румянцевой: «Aаблака!!! Белогривые лошадки!»...