«Гей не такой страшный, когда он уже родной»

«Человека, который объявляет себя Наполеоном, в тюрьму сажаем, а человека, который непонятно каким образом себя представляет в сексуальной сфере, считаем это чуть ли не… что это его право», — заявлял Никитчук в эфире «Эха Москвы».

Тогда депутат говорил, что «пока что» не призывает преследовать людей за «неправильные» сексуальные предпочтения, однако хочет «оградить нормальных людей от этих психически ненормальных». По мнению Никитчука, действующего закона о «пропаганде гомосексуализма» для этого не достаточно.

Если законопроект примут, то КоАП пополнится статьей 6.12.1 — «Публичное выражение нетрадиционных сексуальных отношений». За поцелуй на улице или в метро представителей ЛГБТ-сообщества смогут штрафовать на сумму от четырех до пяти тысяч рублей. Такое же проявление чувств в образовательном или культурном учреждении будет караться административным арестом.

В пояснительной записке к законопроекту его авторы, ссылаясь на «видных ученых, профессиональных сексологов» пишут, что гомосексуальность — «социально обусловленная болезнь, подверженная законам социального заражения».

—

Адель Заббаров
студент факультета журналистики и массовых коммуникаций Американского университета в Болгарии, выпускник НИУ ВШЭ

В Вышке мы с ребятами пытались создать ЛГБТ-сообщество. В прошлом году я давал интервью студенческой газете “The Вышка». В нем я рассказывал о том, зачем в университете нужно подобное сообщество, зачем нужен каминг-аут и почему в России так скептически относятся к геям. Студенты заинтересовались, писали нам на почту, мы создали группу в «ВКонтакте», но в итоге ничего не вышло, потому что ребята боялись такого успеха интервью, люди стали обсуждать нас.

К сожалению, не все были готовы рисковать. У меня лично были знакомые, которые не являются членами ЛБГТ, но поддерживают равноправие — даже они боялись, что их начнут ассоциировать с ЛГБТ. На нас потом вышли ребята из МГУ, которые тоже делали там тематический клуб, но в итоге установить контакт так и не получилось.

Многие российские ЛГБТ не готовы бороться за свои права — открыто поднимать проблемы, выходить на улицу — многие предпочитают либо уезжать, либо просто молчать и закрывать глаза на всё происходящее. Есть и те, кто открыто выступает против легализации однополых браков и гей-парадов. Это, конечно, какой-то уникальный парадоксальный случай, диссонанс.

В Вышке были гомофобы. Я, наверное, был единственный открытый гей на факультете, но, к счастью, с гомофобными атаками не сталкивался. Наверное, мне просто везло, либо действительно в Вышке совсем другие ребята, другая система, другие преподаватели, которые понимают, что закон есть закон, что хотя им не нравятся геи, они не могут мне навредить. Примечательно, что преподаватели, с которыми я в итоге стал хорошо общаться и дружить, совершенно спокойно, дружелюбно, с пониманием ко мне относились.

За пределами ВШЭ тоже все было хорошо — встречались гомофобы, конечно, но дальше неодобрительного взгляда не заходило.

Целующаяся пара считается нормальной, только если она традиционная. Такая пара соответствует представлению большинства россиян о том, какие отношения считаются нормальными, а какие нет. Это, конечно, грустно. Я не считаю, что вообще должен вводиться какой-то закон, который что-то запрещал бы. Особенно проявление чувств на публике. Что вообще за сюр? Вообще не вижу никакой возможности это запретить. Пусть лучше запретят избираться идиотам в Госдуму.

Сейчас я уже окончил Вышку и живу и учусь в Болгарии. Мне кажется, наглядно то, что в своем европейском университете я как раз являюсь членом такого студенческого ЛГБТ-сообщества, по модели которого мы и хотели действовать в Вышке. Тут к ЛГБТ очень терпимо относятся не только студенты, но и преподаватели. На мероприятия, которые мы организуем, приходят преподаватели и студенты, мы вместе обсуждаем проблемы, предлагаем пути их решения. С гомофобией не сталкиваюсь, потому что тут с этим все серьезно. Я ощущаю себя в безопасности, потому что знаю, что закон на моей стороне. В университете, опять же, есть положение, в котором говорится, что за гомофобию студенты будут отчислены.

Европа сильно отличается от России. В Европе есть гомофобы, но они вынуждены существовать в рамках закона: они просто не могут напасть, потому что знают, что им не удастся уйти от правосудия. В России же полиция даже не станет рассматривать заявление на нападение на гомосексуалиста.

—

Дмитрий Толкачев
студент 4 курса факультета политологии НИУ ВШЭ

Самая главная проблема ЛГБТ — это необразованность населения в вопросах, связанных с сексуальностью. При этом я считаю, что лично с гомофобией не сталкивался. Гомофобия — это когда вы боитесь застрять с геем в лифте, боитесь, что он может вас убить, уничтожить. Плюс есть еще латентные гомофобы, которые на самом деле являются скрытыми геями. Им почему-то очень важно показать, что они не геи, и, соответственно, они очень негативно высказываются. Всё остальное — от незнания, и я в этом не вижу ничего плохого. Если мы будем рассказывать про геев, то эта проблема исчезнет.

Многие считают, что гомосексуальность — это болезнь. Если какой-то гей пойдет и чихнет — то рядом проходящий волшебным образом тоже станет от этого геем. Такое мы наблюдаем со стороны не только общества, но и власти — они тоже не желают разбираться в данном вопросе.

Если вспомнить протестное движение в 2011–13 году, в которых ЛГБТ-сообщества также принимали участие, то закон о запрете пропаганды гомосексуализма — один из способов репрессий. Основная суть закона направлена против каких-либо публичных массовых мероприятий. Они искали врага народа, на которого можно свалить все беды. Правда, Запад «победил» геев — он стал основным врагом, а геи — врагом, пришедшим с Запада. Гомосексуальность считается западным веянием, хотя это не так. Если бы люди немножко изучали историю своей страны, то они бы прекрасно знали, что гомосексуальность в России была всегда, и раньше она не так наказывалась. Я считаю, что именно этот закон создал гея в России. До этого о гомосексуальности столько не говорили. Благодаря закону о пропаганде пропаганда и появилась.

Что касается закона о публичном выражении «нетрадиционных отношений», как гей, этого закона я боюсь. Если его всё-таки примут, то ждать можно будет всего. Исходя из здравого смысла, я надеюсь, что закон не примут.

Если закон примут, я надеюсь, что это вызовет волну негодований, протестов. Лично я ходил бы спокойно за руку с тем, кто на это согласится, и провоцировал бы общество, чтобы актуализировать эту проблему еще больше.

К сожалению, у нас нет своего вузовского сообщества, чтобы обсуждать проблемы ЛГБТ в России. Однако есть мероприятия, которые связаны с ЛГБТ, ребята организовали семинары, где изучают феминистские тексты.

Я тоже раз в месяц пытаюсь организовать кинопросмотр. Разумеется, это фильмы, которые стали лауреатами и номинантами престижных премий, но они так или иначе рассказывают о проблеме о проблеме дискриминации, в том числе и гомосексуалов. Например, «Обыкновенное сердце», «Харви Милк», «Вопль», «Весельчаки».

Однако не стоит зацикливаться исключительно на ЛГБТ-сообществах, на дружбе геев исключительно с геями. Каждому представителю ЛГБТ нужно совершить каминг-аут — в первую очередь перед друзьями и родственниками. Ведь очень мало россиян лично знакомы с геями или знают, кто в их окружении — гей. Когда ты начинаешь с представителями ЛГБТ общаться, меняется и отношение к ним. Гей не такой страшный, когда он уже родной.

—

Георгий Чичерин
студент МГИМО, администратор паблика «Антигомофобия в МГИМО»

В первую очередь попрошу использовать мой псевдоним — Георгий Чичерин. Так звали первого наркома иностранных дел СССР, про гомосексуальность которого было известно родственникам, коллегам и современникам. Если я раскрою свое настоящее имя, то это принесет мне больше вреда, чем пользы.

Цель моей группы «ВКонтакте» — не столько дать ответ гомофобам нашего университета, сколько понятным и спокойным языком разъяснять и опровергать наиболее абсурдные утверждения об ЛГБТ, которые попадаются нам на глаза. Публичная страница на то и публичная страница, что подписаться на неё может кто угодно.

Кстати, самих студентов МГИМО не так уж и много, многие читают, но не подписываются. Это в общем-то и понятно: не каждый готов, чтобы у него в профиле был паблик, который открыто выступает против гомофобии. Это вызывает слишком много недоуменных взглядов от друзей и претензии от гомофобных родственников.

Конечно, у нас вуз, где готовят дипломатов, и я пока не слышал о случаях открытой травли или открытого проявления гомофобии за гомосексуальную ориентацию. С другой стороны, очень небольшое количество ЛГБТ-студентов решается на каминг-аут перед преподавателями или одногруппниками. Если ты открытый гей, то путь на государственную службу или в дипломатический корпус для тебя закрыт.

В рамках университета также есть закрытое сообщество. Вступить в него могут все, кто имеет какое-либо отношение к МГИМО. Гетеросексуалам вступать не запрещено, но мы все-таки позиционируем себя как сообщество, объединяющее ЛГБТ. Сейчас в нашем клубе чуть больше двадцати человек, среди которых есть не только студенты, но и выпускники МГИМО. Так мало нас, в том числе и потому что просто так вступить нельзя — приём осуществляется только по рекомендации членов клуба. Был один студент, он вроде как просился к нам, но мы не смогли его принять, так как никто не смог за него поручиться. У нас есть встречи, на них мы обсуждаем вопросы прав ЛГБТ в России и проявления гомофобии в университете. В то же время, основная цель таких встреч — познакомиться друг с другом и наладить дружеские связи.

Кстати, если у тебя будут контакты других университетских сообществ, буду очень благодарен за наводку.

Что я думаю о законе Никитчука? У него изначально не было никаких шансов быть принятым, поэтому я лично не особо беспокоюсь по этому поводу. Вся эта травля ЛГБТ была затеяна с целью отвлечения общественного внимания от насущных проблем. Сейчас, когда есть Украина и Сирия, геи в качестве угрозы российской государственности выглядят как-то бледно. С другой стороны, этот законопроект обнажает глубину российской гомофобии. Депутаты на полном серьезе увязывают гомосексуальность с педофилией и ссылаются на специалистов из Российской ассоциации сексологов. То есть получается, что мы не можем рассчитывать даже на поддержку российской науки.

—

Эдгар Бакули
4 курс программы географического анализа факультета искусств Университета Райерсона (Торонто)

Как канадец, точнее филипинно-канадец, я сочувствую русским представителям ЛГБТ. Ваша ситуация с геями напоминает мне о привилегиях, которые я пользуюсь здесь — но также напоминает о том, что принципы уважения, достоинства и безопасности ЛБГТ распространены не во всех странах. Принятие закона, запрещающего целоваться геям в общественных местах, будет показателем слабости государства, недостатка образования и полной потери связи с собственным народом.

Мы все в Канаде относимся к другим так же, как хотим, чтобы относились к нам, даже если эти «другие» отличаются от нас. Законы о «пропаганде гомосексуализма» и прочие принимаются людьми, которые считают геев монстрами, живущими под кроватью или в подвале.

В нашей стране много разных религий, много культур, политических взглядов — и да, много сексуальных ориентаций и гендерных идентичностей. Из-за этого канадцы довольно быстро приняли тот факт, что к человеку можно применить разные ярлыки, что у идентичности много компонентов. Быть геем — это только часть идентичности человека, так же как быть женщиной, мужчиной, христианином, евреем, мусульманином, черным, белым или азиатом. Например, я филиппинно-канадец, гей, христианин, либерал, студент университета. Гомосесуальность — это только часть меня, и наказывать меня за это — не очень умно. Мы все разные, и наши различия следует уважать.

У нас есть свое ЛГБ-сообщество RyePride («Гордость Райерсона»). Мы проводим мероприятия: это либо вечеринки, походы в кино или в бары, либо образовательные события, семинары, в рамках которых обсуждаем социальные проблемы ЛГБТ. Это безопасное место для ЛБГТ-студентов Райерсона. Наша главная миссия — распространять голос ЛБГТ-сообщества в Университете.

Да, у нас нет особых проблем, связанных с ЛГБТ, но мы существуем не из-за проблем. В рамках организации мы можем найти общий язык с другими людьми, похожими на нас, как в любом клубе по интересам. В США это называется свобода собраний.

Конечно, многие организации возникают, чтобы бороться с нерешенными проблемами, но даже когда дела наладились, такие сообщества важно поддерживать в образовательных целях. Нельзя забывать о том, что проблемы с правами человека не имеют окончательного решения. Всегда будет предубеждение или дискриминация, которую нужно преодолеть.