Федор Бондарчук о своей работе

— Почему вы решили принять участие в кинопроекте ГИБДД?

— Мне позвонили со студии и говорят: «У нас такая социальная история, альманах». Я спрашиваю: «А кто принимает участие?» «Боря Хлебников, Петя Буслов…» Я говорю: «Не перечисляйте дальше, а что за тема?» «Скорость. Все что хотите на эту тему». — «Отлично, я согласен».

Я не встречался с чиновниками, не разговаривал ни с кем из ГИБДД. У меня была небольшая сумма, 100 тысяч долларов, и мне надо было снять короткометраж­ное кино. Больше никаких вводных. И я его снял.

— А идея в чем? Агитка-предостережение? «Не превышай»?

— Нет никакого предостережения. Мне кажется, что так лучше, возможно, хоть какой-то эффект от этого будет. В обществе есть острая неприязнь к ГИБДД и к власти вообще. Плохо, что мы не уважаем их, но они сами виноваты, что образ гаишника не ассоциируется у нас ни с чем хорошим. У нас не пропускают детские реанимобили и пожарных, эмчеэсников, просто потому, что срабатывает рефлекс: звук сирены — это мигалки власти, которые вызывают в нас чувство несправедливости и раздражения. Эти мигалки достали уже всех! Как-то на съез­де «Единой ­России» я зацепился на эту тему с начальником Федерации автовладельцев. Он говорит: «Нет такой проблемы, эти сложности есть только в Москве, и все». Я говорю: «А ничего, что Москва — это 22 миллиона человек с приезжими? Это, считай, целая страна!»

Альманах «Некуда спешить» заканчивается новеллой «Потише, мам» Федора Бондарчука

— Ругаюсь. Я говорю: «Cними мигалку!» Я бы ведро себе нацепил на машину. С удовольствием поддержу «Общество синих ведерок».

— А вы сами какую бы выбрали социальную тему?

— Я бы выбрал тему наркотиков. Героин, «крокодил» и другие страшные вещи — это то, что может убить нашу страну. Мы не говорим о том реальном состоянии дел, в котором находимся. Сейчас появились наркотики, которые мешаются в одну се­кунду из веществ, продающихся в аптеках, а слезть с них вообще невозможно.

— Вы сказали, что бюджет этого ролика был 100 тысяч долларов. Обычно вы работаете с дорогими спецэффектами и компьютерной графикой. Не тяжело было в таких финансовых рамках?

— Нет. Я бы и в кино с удовольствием снял что-то камерное на двух актеров, вроде «По­следнего танго в Париже», но подходящий сценарий мне не попадался.

— То есть у вас нет такой внутренней потребности — снимать дорогие и сложные в производстве фильмы?

— Есть. Просто это не про дороговизну, а про большую аудиторию, сложнопостановочные проекты и про вызов. Мне ин­тересны 5 миллионов зрителей, 10, 20… У меня есть твердое убеждение, что мейнстримовские режиссеры могут снимать и «кино не для всех». А девяносто девять процентов артхаусных режиссеров даже одного кадра большого кино не ­снимут.

— Наша социальная реклама — кондовая и назидательная. Эта кондовость имеет обратный эффект — хочется все сделать наоборот. Чтобы социальная реклама работала, надо искать какие-то новые инструменты. К примеру, вся предвыборная реклама была страшно убогая. А реклама Спилберга «Не голосуй» имеет миллионы просмотров на ютьюбе, ее все гуглят и друг другу ссылки отправляют.

— Вы же могли снять некондовые ролики для Путина, вашего кандидата. Не было ­такого предложения?

— Было. Я не захотел.

— Почему?

— Я не буду снимать ролик со слоганом «Великой стране — достойное будущее», потому что это кондово. Мне это неин­тересно. Мне не нравится политика, не нравятся политики, мне кажется, что это глубоко лживое, отвратитель­ное занятие. Я не собираюсь занимать­ся политикой и политические ролики я не хочу снимать.

— Но вы в списке доверенных лиц Путина и член партии «Единая Россия».

— Я вступил в «Единую Россию», потому что рассматривал и рассматриваю ее не как ступеньку для политической карьеры, а как инструмент для продвижения собственных проектов. Проектов созидательных и, как мне кажется, нужных стране. Это партия правящая и, что бы ни говорили, действенная. При этом я пытаюсь с ними говорить о реконструкции культуры. О том, что невозможно тратить триллионы долларов на олимпийское строительство при отсутствии музеев и развале исторических усадеб. Надеюсь, что там есть люди, которые сопереживают мне как актеру и режиссеру и потому прислушиваются ко мне. Вот в этом я политик. А партийное строительство, пропаганда — я в этом не понимаю ничего и не хочу ­понимать.

трейлер альманаха «Некуда спешить»