Если у вас нету дома

Зимний подмосковный пансионат — особый жанр: постояльцев совсем мало, бамбуковые беседки и пластиковые пальмы запорошены снегом, сотрудники после расчистки дорожек катаются на снегоуборочных машинах вдоль пустующих корпусов. В гостиничных коридорах безлюдно, и только в одном из дальних номеров — шуршание, визг и топот. Возле кровати у окна сгрудились подростки, на вид — лет по 13–15. Рыжая девочка обдирает этикетки с трех пластиковых бутылок из-под минералки. Высокий парень тащит кусок фольги: «Ну чего, кому синяк сделать?» Обычный пионерлагерный раскардаш.

На самом деле это в подмосковной гостинице с куртуазным названием «Фореста тропикана» снимают кино воспитанники четырех детских домов. В двухместном номере 217 — фильм про отца-алкоголика: для этого на пустые бутылки наклеивают бумажки с надписями «водка» и «пиво». А высокий мальчик готовит грим: комкает фольгу, взбирается на подоконник и сосредоточенно скребет ею по потолку. Оказывается, если поскрести фольгой по побелке, а потом растереть круговыми движениями по коже, на лице останется натуральный сине-голубой фингал. По сю­жету отца увозят в больницу, а сына забирают в детский дом. Но в больнице отец переосмысляет всю свою жизнь, исправляется, перестает пить и забирает мальчика домой. Душещипательный сценарий детдомовцы написали сами. Режиссеры, актеры, операторы и съемочная группа — они же.

Все это придумал благотворительный фонд «Крылья» — дело рук выпускников РГГУ, которые еще в университете состояли в студенческом благотворительном объединении. Некоторые из них и сами выходцы из детдома. «Летом мы их вывозим в лагерь, а в остальное время придумываем образовательные программы, — объясняет мне на ходу блондинка Даша, один из кураторов фонда. — В прошлом году была «Школа журналистики», в этом — «Школа кино». Кино снимают пять дней подряд. В плане еще значится бассейн и боулинг, но это в свободное время, в основном же — учеба и съемки. В первый день детдомовцев поделили на съемочные группы, выдали ручные камеры и штативы, объяснили, что такое раскадровка, как писать сценарий, показали на лэптопах основы монтажа и под присмотром кураторов отправили в поле.

***

Пару игровых короткометражек сняли уже на второй день проекта. Одна называется «Дом». Сюжет такой: мальчик рисует на бумаге макет дома, его высмеивают друзья, и он впадает в отчаяние — комкает листок и швыряет его в мусорную корзину. Но тут в комнату заходит женщина, закутанная в платок. Как объясняют дети, мать героя. Гладит по голове, достает из мусора листок с чертежом, расправляет. Мальчик приободряется, берет молоток — и вот огромный бревенчатый дом готов. Поодаль стоит счастливый архитектор вместе с мамой.

Второй фильм называется «Право или лево». Там герой никак не может выбрать, с кем ему остаться — с любимой девушкой или с друзьями. Он мучается, ругается с подругой, ему снится тревожный сон, и, наконец, он все-таки выбирает девушку. Режиссер «Право или лево», 13-летний Ваня, сидит у себя в номере и монтирует на ноутбуке отснятый материал. Заметив гостей, тут же вскакивает из-за стола: «По­годите, у меня не убрано, бардак». Быстро застилает постель, одергивает тюль. Вдруг на секунду задумывается и еле заметным движением выравнивает краешек шторы — так сделал бы стилист на интерьерной съемке или особо старательная хозяйка. Ваня — из тех мальчишек, что лет до 17 выглядят совсем по-детски: невысокий, худенький, в трениках с двумя белыми полосками по бокам. Он садится на край кровати и утыкается взглядом в колени. «Вообще, мне хотелось бы стать дизайнером интерьера. У меня рисовать всегда получалось лучше, чем у всех. Сестра тоже хорошо рисует. И я все думал, чего с этим делать. Я такого слова — «дизайнер» — не знал. А просто, когда мы ездили в цирки, во всякие поездки, услышал фразу «дизайнерская задумка» — так и понял, что есть такая профессия. Еще я компьютерами увлекаюсь — чиню их, собираю».

***

Накануне был волнительный день — ждали заезжих артистов. К вечеру приехали Артур Смольянинов, Аня Руднева из группы «Ра­нетки» и артист Павел Сердюк, известный по сериалу «Моя прекрасная няня». Каждый снялся в небольшом эпизоде, потом все долго раздавали автографы. Работа встала. «Это который из «Девятой роты»!» — возбужденно перешептывались пацаны. Сегодня гостей нет, зато вовсю работают съемочные площадки. По коридору бегут девочки в зеленых медицинских шапочках и белых халатах. «Откуда они это все взяли, вообще не представляю, — удивляется Даша. — Мы им с самого начала сказали: реквизит ищите сами, понадобится по­мощь — обращайтесь к кураторам. Но они ни разу не обратились. Вот где-то в пустом пансионате умудрились найти молоток для съемок «Дома», медицинскую форму, зеленку, лекарства, фольгу откуда-то притащили».

«Чего снимаете? Больницу?» — останавливаю в коридоре глазастую девушку в модных сапожках и с аккуратно заплетенной толстой косой. «Да, героиня болеет, а потом приезжает любимый и оттуда ее забирает». Девушку зовут Таня, несколько лет назад она сама приезжала на похожие тренинги от своего детского дома, а теперь вернулась сюда куратором. Тогда с Таней познакомилась Даша: «Она была очень замкнутая, закрытая — слова не вытянешь. У меня остался отрывок из студенческого интервью — разговаривала с ней часа, наверное, три, никак не могла вывести на разговор. Только под конец получилось, смонтировали семь минут». Сейчас Таня замкнутой совсем не кажется: улыбается, на вопросы отвечает охотно и быстро.

«Я думаю, что у меня сейчас все хорошо с учебой именно благодаря тем ребятам, которые мной когда-то занялись. Я сейчас учусь в колледже и в вечерней школе, а по­том думаю поступить в институт на очное и продолжать заочно учиться в колледже. У меня юридическая специальность — скоро будем проходить судейскую практику, разбирать гражданские дела. Но я, честно говоря, не уверена, что смогу по-настоящему работать судьей. Тяжело очень решать чужие судьбы».

В интервью трехгодичной давности Таня говорила, что не хочет семьи, а хочет свободы: хочу, говорила, быть свободной как птица. Сейчас она запросто называет имена будущих детей: «Они у меня давно заготовлены: Лора, Ксюша, Арсений и За­хар или Яник. Не хочу жить в квартире — у меня обязательно будет собственный дом. Это про семью. А если о другом, то в 20 лет я точно поеду в Нью-Йорк и мне подарят кабриолет необычного цвета». Когда-то у Тани был неудачный опыт усыновления в России, но «закон Димы Яковлева» она все равно одобряет: «Есть же многие психически больные люди в Америке, которые над детьми издеваются, поэтому этот закон приняли правильно. Правда, тут тоже есть моменты. Я вот смотрела репортаж: раньше пенсия опекунам в России была 13 тысяч, сейчас президент сказал, что вроде как повысят до ста. Когда меня взяли из детского дома в первый раз, деньги получали, а относились как ни к кому. Так же наверняка и сейчас будет. И вот этот вопрос обязательно надо решать. А так — правильный закон».

***

«Школа кино», «Школа журналистики» — это просто форма социализации, — объясняет Даша. — Понятно, что не все станут журналистами или киношниками. Они это вообще серьезными профессиями не считают — там все дети очень прагматичные, выбирают то, что гарантированно приносит деньги. Просто основная проблема детей из детских домов заключается в том, что они выходят оттуда и ждут, что кто-то им будет дальше помогать. Они же привыкли к режиму, привыкли друг к другу и совсем не приспособлены к повседневной жизни в городе. Они даже простейший вопрос незнакомцу в торговом центре не всегда могут нормально задать».

Дашина соседка по комнате в пансионате, Вероника, тоже когда-то участвовала в программах «Крыльев». Сейчас ей 18, она учится в РГГУ на факультете управления и менеджмента и приехала сюда как куратор. Говорит, что сложнее всего детдомовцев замотивировать: им трудно на­рушить привычный режим, они не хотят ничего менять — просто не понимают зачем. Когда ее саму впервые позвали на выездную программу, она спряталась под кровать.

У Вероники выбриты виски, пирсинг в брови и в носу и яркая толстовка. Когда она поступила в РГГУ, ей предложили общежитие, но она все равно осталась в детском доме. «Меня там одевают, кормят, я там живу уже восьмой год, это ж мой дом родной. Хотя у меня безумно много родных. Бабушка живет в Люблино, и, когда нас с сестренкой забрали у родителей, оформила над ней опеку. А я осталась в детском доме. Но я даже рада — вряд ли я бы поступила в РГГУ без детдомовских льгот. У нас много лет было так: все учились до 9-го класса, а потом шли в ПТУ. Я тоже думала, что пойду на повара, но по­том поняла, что это не мое. И директриса мне сказала: оставайся, иди в 10-й класс. И теперь ребята смотрят, что такое может быть, и многие тоже стали в 10–11-е классы оставаться».

После университета Вероника собирается получить квартиру и пойти работать в ночной клуб администратором — «хочу ночную работу», а пока будет продолжать работать в «Крыльях». «У нас же все не за­канчивается этим выездом: на пятый день всем вручат награды в актовом зале и от­правят обратно в детдом, но к маю дети должны снять полноценные документальные фильмы о своей жизни. И в конце мая все отснятые фильмы покажут в кинотеатре «Художественный». Там дел полно еще».

В комнату заходит Даша: «Ты не знаешь, вторая группа в 228-й снимает?» — «228-я — это статья, Даш, а снимают они в 217-й», — отвечает та. «Интересно, откуда ты это знаешь?» — А я много чего знаю. Теперь вот знаю, как кино снимать».