Экс-директор Политеха Борис Салтыков: «Я сделал все, что обещал»

«Давайте вспомним 2010 год. Тогда были большие сложности с реализацией большого проекта по реконструкции музея. Проект по модернизации, разработанный при прежнем директоре Гургене Григоряне, получил отрицательное заключение госэкспертизы. Тогда же появился Фонд развития музея (созданный Роснано), который возглавила Юлия Шахновская. Правда, Григорян рассматривал фонд как еще один финансовый источник, которым он сможет распоряжаться, и тогда возник конфликт. Одновременно Медведев в служебной записке поручил создать на базе Политеха новый, инновационный музей современной науки. Ранним летом власти начали уговоры директора, но Григорян и бывший министр культуры Александр Авдеев не нашли компромисса, и министр директора уволил. Анатолий Чубайс (глава Роснано. — БГ) признавался, что даже для него решение стало неожиданностью, но министр может без согласования увольнять директоров музеев.

После увольнения Григоряна Чубайс пригласил меня и предложил возглавить музей. Я сказал: «Вы что, с ума сошли? Я пенсионер уже. Найдите лучше молодого, сорокалетнего». А Чубайс ответил: «Нет таких сорокалетних. Мне нужен настоящий ученый, который разбирается в науке, с опытом работы в правительстве. Можешь возглавить хотя бы на пару лет?» Я согласился, и так состоялось мое назначение.

При мне по реконструкции было проведено три конкурса. Первый, по созданию концепции музея, выиграла британская компания Event Communications, проект музея-сада предложил гениальный японец Джунья Шигами.

К тому моменту Фонд развития уже успешно работал. Одновременно в 2010 году было подписано постановление, согласно которому «было бы целесообразным создать попечительский совет во главе с Игорем Шуваловым». В совет вошли не только чиновники, но и очень состоятельные люди — 12–15 человек, которые платят спонсорские взносы. Эти деньги идут в том числе на реализацию программы.

После мы начали искать площадки для переезда экспозиции. Первой точкой стал АЗЛК, второй — 26-й павильон на ВВЦ. Этот павильон летний, но мы заказали и оплатили масштабные работы, чтобы он мог работать и зимой, провели отопление, кондиционирование. Третьим пристанищем стал Дом культуры ЗИЛа, архитектурный памятник 1937 года, там разместятся и наши детские лаборатории.

Если описывать коротко, что удалось мне сделать, то приведу один конкретный пример: когда я пришел, средний оклад в музее составлял 11 тысяч рублей, а теперь — 47 тысяч, причем зарплаты выплачиваются в том числе из попечительского фонда. Параллельно мы создали несколько новых отделов, дирекций, наняли управляющую компанию по строительству. Мой бывший заместитель Юлия Шахновская уже несколько лет работает директором по развитию. Так что, если подводить итоги, я могу сказать: я сделал все, что обещал.

Теперь касательно распределений постов. Неделю назад, когда мы были на совещании у Мединского и обсуждали предстоящую «рокировку», он верно заметил: «Должность президента музея — она как в Германии: он главный, но все дела решает канцлер». Так будет и в Политехе: я смогу участвовать в заседаниях коллегиальных органов, займусь разработкой стратегии, особенно в научной части, но всеми организационно-хозяйственными вопросами займется Юлия, она будет ставить подписи под документами.

Если говорить о музее моей мечты, то я думаю, что он должен содержать всю историю, технологию и людей. Хороший музей — это взгляд в историю плюс попытка поспеть за быстро меняющимися вещами. Музейщики не любят, когда интерактивность подменяет экспозицию, тогда музей лишается классической «магии вещей». В Политехе мы соединим предметы и интерактив, но экспонаты, конечно, важнее.

Сейчас мы тесно обсуждаем с британцами проект каждого зала нового музея, решаем, что будет стоять в каждом, и работа продвигается очень активно».

«Насколько я знаю, Салтыков был поставлен Роснано гендиректором музея с единственной целью — чтобы Политех освободил здание. Вся оперативная деятельность уже тогда велась Юлией Шахновской, а Салтыков, что называется, покрывал ее.

С Салтыковым был заключен контракт на три года, он заявленную задачу решил, а потому теперь может уйти. Как говорится, «мавр сделал свое дело — мавр может уходить».

Шахновская, как я знаю, доверенное лицо Чубайса. Она обладает динамичным характером, способна пробивать все что угодно, действовать на грани.

Теперь музей ждет следующее: он будет виртуально существовать в нескольких отчетных структурах, но для культуры России как историческое учреждение высокого музея он будет утерян. Его «активы» распределят в пространстве, а здание как бренд потеряется. Как можно судить по многим интервью, Политех станет неким развлекательным центром с ресторанами и кафе. Я уверен, что теперь автобусы со школьниками больше не будут приезжать в музей, чтобы прикоснуться к истории и науке, — вместо этого люди будут приезжать и развлекаться.

Я уверен, что серьезные преобразования требуют серьезных людей с серьезной перспективой, но сейчас я их не наблюдаю. Реформирование — это попытка использовать здание. В конечном счете те, кто принимает важные решения, окажутся вне зоны досягаемости и ответственности».

«Закончился непростой период в истории музея, три года назад было принято решение о его реконструкции и модернизации. Тогда создали специальный фонд, которому поручили возглавить это дело. И для этих целей пригласили Салтыкова.

Теперь этот этап реформирования вступает в принципиальный период: главное здание закрыто, музей существует на разных площадках, и теперь руководству предстоит развивать, менять и модернизировать бренд.

Новый комплекс задач Шахновская будет решать эффективно, а Салтыкову доверят работать над этим проектом стратегически, долговременно. Именно так решили перераспределить функции, и в целом эта смена ролей закономерна.

Я не согласен с мнением, что реконструкция — это попытка рейдерского захвата здания. Модернизация Политеха назрела давно, изменения были своевременными, ведь музей давно перестал отвечать основным требованиям и запросам времени. Теперь же он может стать заметным музеем на мировом уровне.

Ничего трагического в отставке Салтыкова нет: он не уходит из музея, он остается президентом и сможет и дальше действовать и развивать его».