Дважды герой

Иллюстрация: Miriam Ivanoff

Депутат бундестага Фолькер Бек пытался передать Юрию Лужкову письмо с просьбой разрешить в Москве гей-парад. Прямо на площади перед зданием мэрии его и нескольких активистов гей-движения избили православные радикалы и сотрудники милиции.

— Сильно вас стукнули?

— Да нет, не очень-то серьезно. Но все же невежливо со стороны милиции нападать на депутата бундестага, когда он идет по улице, чтобы передать петицию в мэрию.

— Вас ведь и год назад в Москве стукнули по такому же случаю?

— Да, и по сравнению с прошлым годом нынешнее нападение — это soft-версия, я был счастлив, что мне опять не разбили лицо, что все ограничилось несколькими синяками и ссадинами.

— Вы были готовы к этому, вы же с нравами московской милиции знакомы?

— Знаком. Что мы, сумасшедшие — в городе, где по физиономии могут заехать просто так, ходить на запрещенные демонстрации? Поэтому и решили не митинговать, а составить письмо и передать его в мэрию. Ну просто прийти всем вместе и передать письмо. Понимаете, все были такие напряженные по поводу этой демонстрации, все такие нервные — а мы решили снять напряжение, ну пусть все расслабятся, в том числе и милиция. Мы полагали, что, если мы не нарушаем закон, милиция, по крайней мере, не даст нарушать закон в отношении нас… А когда началась потасовка, они не то что не вмешались, а прямо-таки подталкивали этих налетчиков к драке с нами.

— Вы довольны результатом? С одной стороны, вас, конечно, побили, с другой — столько прессы, всемирный пиар московской гомофобии?

— Я был бы удовлетворен, если бы гей-парад состоялся и его никто не побил бы. Дело даже не в самом факте гей-парада, а в его смысле — что гомосексуалисты вышли и прошли бы по улицам, заявляя о своих политических правах, точно так же как все граждане имеют право заявлять о своих. Наша работа — не получать шквал сочувствующих заметок в газетах, а обеспечивать реализацию прав человека.

— Но по факту-то вы как раз пиар получили?

— Цель была не в этом. Драку, которая привлекла внимание прессы, спровоцировали не мы, а мэрия. Мы со своим парадом можем обойтись и без телекамер.

— Мэрия вам, кстати, своим отказом вообще крепко помогла…

— Мэрия вообще очень мудрая у вас. Если ты говоришь НЕТ по такому поводу, как гей-парад, — будь спок, массмедиа приедут. Если командуешь милиционеру «Фас!» на того, кто придет на гей-парад, — тем более. Если бы медиа знали, что мирные гомосексуалисты погуляют по Тверской, — им было бы скучно, никто бы не приехал.

— Скажите, а зачем вообще выходить на улицу?

— Как гомосексуалист я не говорю на улице о моей частной жизни. Но я как гражданин хочу иметь право высказывания, в частности, в отношении дискриминации по этому признаку. Я также считаю необходимым, чтобы мой союз с другим геем имел защиту закона в части семейного права. Это не нравственные, это политические споры, это не секс на улице — это права меньшинства, которые не уважаются, кстати, не только в России. Мое право как гражданина — выходить с вопросами к моим политикам, в том числе используя

демонстрации.

— Вы не думаете, что участие в акции нескольких европейских депутатов не поможет делу? Русские не любят, когда иностранцы им указывают, что демократично, что нет.

— Мы приглашали русские организации на гей-парад в Берлин, и вежливость требовала от них пригласить нас. Я приехал не потому, что приглашение пришло из Москвы, я бывал на гей-парадах в Париже, в Кельне, на праздновании 25-летия гей-парада в Нью-Йорке. И случившееся противостояние — это не немцы (или европейцы) против русских, а русские, которые разделяют европейские ценности, против русских. А вообще, я давний друг россиян, потому что я занимался вопросом выплаты компенсаций жертвам фашизма. Никто в России или Восточной Европе не требовал от меня этим заниматься, наоборот, в Германии меня спрашивают: «Зачем ты делаешь это для них, ведь нам это так дорого обходится?» Я защищаю права людей, которым нужна поддержка. Если это русские — поддерживаю русских, если гомосексуалисты — поддерживаю гомосексуалистов или любое другое меньшинство.

— А кроме России, где вы еще участвовали в таких демонстрациях?

— В Варшаве, например, где гей-парад был просто запрещен; не как в Москве — не одобрен, не разрешен, — а прямо запрещен. Европейский суд по правам человека, кстати, указал Варшаве на нарушение Европейской хартии, но им хоть бы хны. Вообще, запрещая такие демонстрации, власти — что в Москве, что в Варшаве — нарушают и собственные законы.

— А нелюбовь к геям от религии не зависит?

— Вот, например, в Стамбуле каждый год проходит гей-парад. А в Иране — вешалки, в прямом смысле этого слова: если ты заявишь, что ты гей, то тебя немедленно повесят. Я не знаю, может, Россия просто собралась посоревноваться с Ираном?

— Когда по городу маршируют геи, не все родители захотят объяснять детям, кто такие гомосексуалисты.

— Вы хотите сказать, что можно заразиться гомосексуализмом, как вирусом, распространяющимся через экран телевизора? Невозможно стать голубым, смотря в голубой экран. Ты либо родился таким, либо нет. Дальше это только решение: «выйти на свет» или спрятать это в душе.