Доллар/строчка

Иллюстрация: Захар Водянов

Когда Кэндес Бушнелл, автор колонки «Sex and the City», печатает на своем серебристом пауэрбуке, например, слово cat, каждая из этих букв делает ее состоятельней на один американский доллар. Заметьте, это лишь первый этап в столь сладостном и безоблачном процессе накопления капитала. Дальше, каждая из этих букв, и «с», и «a», и «t» принесет их создательнице еще многие, многие американские доллары. Колонка превратится в книгу. Книга превратится в сценарий, сценарий — в сериал, сериал — во что-нибудь еще. Что-нибудь еще обратно в книгу. И вот уже так близка мировая гармония. Можно просто сидеть у своей волшебной макинтошевской клавиатуры и печатать, печатать, печатать.

Смена декораций. Теперь давайте перенесемся из Нью-Йорка в Москву. Когда Алена Лыбченко на своем серебристом пауэрбуке, например, набирает слово «пот», каждая из напечатанных букв делает ее состоятельней на 0,0347628 американского доллара. Заметьте, что после того как эти буквы будут отпущены Аленой на свободу, они больше никогда не вернутся к ней хотя бы еще несколькими самими крошечными центами. И колонка эта вряд ли превратится во что-нибудь более вразумительное, чем перепечатка на сайте compromat.ru.

Только, пожалуйста, не подумайте, что дальше я заведу профсоюзное собрание о том, какие гроши платят российскому колумнисту. Конечно, если бы я сказала, что меня невероятно радует то, что Кэндес Бушнелл получает за букву всего лишь в тридцать раз больше Алены Лыбченко, — это было бы неправдой. Меня это совсем не радует. Хотя я прекрасно понимаю, что могло быть гораздо хуже. Еще я понимаю, кто такая Бушнелл, кем ей приходится Лыбченко и где вообще находится Нью-Йорк. Пропасть, разделяющая нас, могла быть куда печальней. Обнадеживает лишь то, что эта пропасть постепенно сокращается.

Прожить на одни гонорары в России могут лишь только беспринципные мастера скоропечатания, извергающие из себя по 15 тысяч знаков в день и стремящиеся продать их в три места одновременно. Еще года три назад ситуация на рынке была примерно следующая. Восемьдесят процентов авторов жили по тарифу доллар за строчку (или около 0,1666 доллара за букву). Даже такие золотые перья, как Валерий Панюшкин или Григорий Ревзин, бывало, не гнушались работать по такому тарифу. Начинающие же дарования были рады и 60 центам, а бывало даже и 40 (примерно полцента за букву). Небожителям вроде Владимира Сорокина или Татьяны Толстой было совершенно не в падлу написать текст по полтора доллара за строчку. Короче, торговать цветами куда выгоднее. В результате автор, пришедший в эту увлекательную профессию, чтобы творить и рассказывать удивительные истории, лишь иногда возвращаться из командировок с заветренным лицом, раз в полгода приходить в редакцию с тортиком, пить чай с редакторами и рассказывать им о своих приключениях, так вот этот автор очень быстро понимал, что как можно скорее надо превращаться в редактора. А из редактора в заместителя главного редактора, ну а из заместителя, если повезет, в главного. И вместо долгих командировок, расследований и бестселлеров получалась административная работа и координация проектов с рекламным отделом. Вот именно поэтому очень хочется подорвать гонорарный рынок. Потому что автором быть куда менее выгодно, чем младшим редактором моды. И поэтому авторов в России нет. А нет авторов, нет и журналистики, а нет журналистики, кому тогда нужна эта колонка.

Сейчас ситуация немного меняется. Поскольку авторов не осталось, а все авторы работают редакторами, то чтобы попросить редактора стать ненадолго автором, приходится поднимать тариф. Доллар за строку — это программный минимум. Два доллара — это уже конструктивный диалог. Три доллара — это начало хорошей дружбы.

За четыре доллара редактор вправе требовать от капризного автора два раза переписать заметку от начала до конца.

Пять долларов за строчку не существует, потому что так можно запутаться. Редактор договаривается, что вот тебе 700 долларов за колонку, и, собственно, вот.

А шесть долларов — это уже всего в десять раз меньше, чем получает Бушнелл.

Главные подрывники тарифов это, конечно, конденастовские Vogue и GQ. Именитому колумнисту там могут запросто заплатить 1000 или даже 1200. Завистники, объясняя невероятный успех журнала Esquire, не преминут заметить, что главный редактор Филипп Бахтин патронов не жалеет и 700—800 долларов за колонку там вполне себе проза жизни. С другой стороны, может задрать тарифы и какой-нибудь совсем деморализованный глянец вроде «Атмосферы» или NRG. Писать в них как-то совсем неловко, поэтому им иногда приходится быть неоправданно щедрыми. Следующая степень падения — это рекламно-информационные журналы типа издания «Крокус Сити Молла», в таких могут и полторы тысячи заплатить, но к журналистике это уже совсем косвенное отношение имеет. Впрочем, как на самом деле и все вышеперечисленное. Все эти тарифы для колумнистов, а не для журналистов. Чтобы написать такую колонку, им совершенно незачем поднимать свой зад от кресла и отправляться в длительную командировку. Это, конечно, разврат и несправедливость. Но, возможно, благодаря этому разврату года через два, может быть, можно будет уволиться к чертям из редакторов и вернуться в авторы.