Долгожданная

«Десять лет я ждала, чтобы появилась актриса, способная сыграть Катерину», - сказала в одном интервью Генриетта Яновская, главный режиссер Московского ТЮЗа, о Юле Свежаковой, блистательно сыгравшей главную роль в нашумевшей «Грозе». Смею предположить, что Яновская имела все основания выдать такой аванс совсем еще юной актрисе. И все-таки она рисковала: у неокрепшего таланта от таких признаний легко могло начаться кружение головы.

-Да нет, не бойтесь, не могло,- смеется Юля. - Моя мама - актриса, в Кирово-Чепецке, где мы жили, она руководила любительским театром. И я с младенчества знаю, что судьба артиста - гонки на американских горках. Сегодня - вверх, а завтра - вниз. Ну, и что? Я все равно готовилась к ней сызмальства. С четырех лет играла спектакли, крутила сальто, садилась на шпагаты. «Любовь к трем апельсинам», «Ящерица», «Завтра была война» - все и не вспомнишь. Это было всерьез, не игра, а часть жизни.

Мы сидим в занесенном тополиным пухом тюзовском дворике, Юле здесь хорошо, она дома.

Первый раз Юля приехала в Москву на каникулы в конце десятого класса. Мама чудом достала билеты в ТЮЗ, на премьеру «Собачьего сердца» - звездного спектакля Яновской. В зале бомонд: Табаков, Ефремов, на сцене обжигающие булгаковские превращения, и вряд ли девушке из Кирово-Чепецка могло прийти в голову, что именно здесь, в ТЮЗе, именно ее так долго и нетерпеливо ждет один из самых ярких режиссеров Москвы.

Она вернулась в Москву поступать в институт, во всех театральных вузах дошла до третьего тура и срезалась. Назад, домой, с разбитым носом. Снова пошла в мамин театр, собрала по дворам местную шпану и поставила с ними «Остров сокровищ». Ребятам нравилось. Они называли ее Юлия Юрьевна, костюмы, декорации делали сами - спектакль получился. На это и ушел год. В восемьдесят девятом Юля поступила в ГИТИС к великолепному педагогу Левертову.

- Он научил меня главному - отношению к профессии, привил вкус к мелочам, деталям поведения человека - как смотрит, как сморкается, плачет, щурит глаза. Он был уникальный человек, тонкий, умный - он открывал индивидуальность. На курсе все чувствовали себя личностями.

A потом Юля влюбилась, и не просто влюбилась, а по самые уши, и когда до окончания института оставался какой-нибудь год - родила. Что, в принципе, на дальнейшей карьере студентки ставило большой вопросительный знак.

- Меня спасла мама. Решив, что моя карьера важней, она все бросила и приехала в Москву, чтобы сидеть с Димкой. Через год я вернулась в ГИТИС, к тому же педагогу, доучилась, сыграла главную роль в дипломном спектакле «Чудесный сплав». И меня позвали в ТЮЗ.

Тюзовский артист увидел ее в спектакле и посоветовал показаться. Яновская в тот момент срочно искала замену беременной актрисе на роль Шурочки в «Иванове». Посмотрев Юлю, Яновская решила рискнуть. И завертелось! Срочный ввод, многочасовые репетиции с самим Шакуровым, глыбы текста. И все было прекрасно, только Шурочку Юля не сыграла: благополучно родившая актриса вновь вернулась в строй. Но вскоре на доске приказов появилось распределение актеров на роли в «Грозе»: Катерина - Свежакова. Юля не поверила глазам.

-Я думала, что Катерина - высокая, брюнетка и с косой, а я рыжая, маленькая... Репетировали почти год! Было трудно - я не понимала Яновскую, ее языка, способа мыслить, репетировать, а думать некогда - вечерами надо играть спектакли. Она продиралась к моему подсознанию, я закрывалась, как могла, потому что это больно, когда душа нараспашку. От непонимания я просто сходила с ума, заговаривалась, даже во сне мне снилось, что я репетирую. От волнения перед самой премьерой сорвала голос. Звук пропал. На генеральной я играла, а говорила Яновская, но так точно, что мне казалось, будто это говорю я сама.

«Гроза» стала событием, а исполнительница главной трагической роли русского репертуара - настоящим открытием. За блестящий дебют и получила Юля свою первую «Хрустальную Турандот».

В том же самом ТЮЗе сочинял свои гениальные спектакли непредсказуемый Кама Гинкас. Он долго присматривался к новой актрисе, но оттого ли, что побаивается новых людей, оттого ли, что пока мало доверял ей, Гинкас не взял Юлю в «Черного монаха», и только после того, как выбранная им актриса оказалась на сносях (прямо традиция какая-то!), пригласил Свежакову в готовый спектакль. Юля, имея за плечами опыт срочного ввода, быстро вошла в работу, и теперь играла «Монаха» с Кашпуром, Ясуловичем и Маковецким, ничуть не уступая мастерам. Может быть поэтому, прежде чем вывесить распределение следующего шедевра, «Дамы с собачкой», осторожный Гинкас вызвал Свежакову на разговор. Он хотел сделать пробу, как в кино, а заодно и поглядеть ей в глаза, чтобы понять, не сорвало ли от успехов крышу. Видимо, остался доволен. «Дама с собачкой» выстрелила как добрый пороховой заряд. Повесть о курортном романе превратилась в гимн любви и стоическому терпению. И в этом не было никакой натяжки, как не было сомнений в актерском ансамбле, где Юлия Свежакова чисто и страстно выводила теперь свое собственное, неповторимое соло.

- Мне страшно, потому что все мои мечты сбываются, - улыбается Юля. - Все, кроме одной. Я хочу сыграть Шекспира. Что угодно.

Юля любит своих героинь, может говорить о них часами, называет их «мои девочки» и свою актерскую судьбу слишком удачной не считает. Ее рабочий день, как и любого артиста, начинается с репетиции в одиннадцать утра, а заканчивается после спектакля, около одиннадцати вечера, с перерывом в два-три суматошных часа в середине дня. Суматошных оттого, что в это время нужно успеть переделать кучу самых обычных, повседневных дел, которые есть у каждого.

И все это за 3500 рублей в месяц. Правда, в последнее время театр доплачивает ей на съем квартиры, что существенно облегчает жизнь, но, увы, не делает ее слаще. Однако Юля не отчаивается, во всем ищет промысел Божий, снимается в кино, брезгует рекламой и видит сны, в которых ходит по сцене босиком.