Дешевое удовольствие из девяти букв

Иллюстрация: Сергей Максимов © Студия Лебедева

Кроссворд по аудиту унитарных предприятий (обнаружен в интернете) решить мне не удалось. Если честно, я даже не стала пробовать, не слишком доверяя своим познаниям в аудите. А может, и напрасно. Ведь аудиторы тоже люди, живут не хлебом единым, и, возможно, их профессиональный кроссворд включает в себя такую, например, позицию: «каркает» из шести букв, первая В, последняя А. С этим я бы, пожалуй, справилась.

А если бы и не справилась, то теперь кроссворды строят так, что известна оказывается не только первая, но и вторая, третья, четвертая и так далее буквы. Слова там расположены в виде сплошной квадратной сетки, а не в виде сложного кристалла с выпирающими во все стороны концами. В прошлом составители газетных кроссвордов обязаны были сначала нарисовать такую фигуру, обязательно симметричную и обязательно оригинальную, а уж потом заполнить ее различными словами. Это было непросто, оттого-то эти составители и стали именовать себя гордо «кроссмейстерами». У кроссмейстеров есть амбиции проникать в глубины человеческой души. Один из них, например, утверждает, что нам «гораздо интереснее разгадывать кроссворды в форме цветов, овощей, деревьев и животных». Не стану спорить, тем более что кроссворда в форме овоща я не видела никогда. А хотелось бы.

Теперь искусство кроссмейстеров, как и любой ручной труд, в опасности. Кроссворды в наши дни составляют «авторским коллективом», то есть на компьютере. В результате в них сам собой выскакивает, например, «прыщ» из пяти букв, первая Н, запрещенный правилами старых кроссвордов куда более категорически, чем, допустим, Троцкий — этот «кровавый убийца и наемник мирового империализма» из семи букв. Запрещалось все, что связано с болезнями, а также — негласно — все, имеющее отношение к частной жизни. Трусы, например. Теперь с ними нет проблем.

Хотя маньяки кроссвордов существуют в любой стране, где есть алфавитное письмо, пожалуй, нигде, кроме Москвы, я не встречала людей, интенсивно занятых решением кроссвордов в метро. Все-таки большинство кроссвордоманов погружается в свою излюбленную отключку в приватной обстановке, в тапочках и под торшером. Кроссворд — дело интимное, и, как справедливо написано в одном руководстве на эту тему, «начинает каждый по-своему, как кому нравится: одни предпочитают по горизонтали, другие по вертикали».

Кто же эти москвичи, что так исступленно решают кроссворды публично, иногда даже стоя? Они отличаются как от тех, кто публично читает Дарью Донцову, так и от тех, кто сосредоточен, допустим, на Мишеле Уэльбеке, причем на французском языке. И тем и другим, по большому счету, наплевать, что о них думают окружающие. Мирное сосуществование разных интеллектуальных запросов в нашей стране, к счастью, достигнуто, в том числе и в рамках одного гражданина, который также волен поменять Донцову на Уэльбека и обратно на одном перегоне.

Но люди, решающие в метро кроссворды, делают это, как мне кажется, с некоторым вызовом. Они демонстративно задумываются, поднимая взор к малопривлекательному потолку, — желая, может быть, показать, что сейчас они далеко, где-то около «созвездия в Северном полушарии». Или же они заполняют клеточки лихо и не задумываясь, с легким чувством превосходства поглядывая на окружающих.

Утверждается, что «решение кроссворда тренирует память, оттачивает сообразительность, повышает грамотность, учит работать со справочной литературой, вырабатывает умение довести начатое дело до конца и, что особенно важно, способствует активизации общения людей». Все верно, за исключением, конечно, последнего. Кроссворд служит прежде всего эффективным средством изоляции. Любители кроссвордов — наркоманы языка, оторванного от общения; можно сказать, любители абстракции. Неслучайно мировое кроссвордное безумие пришлось в основном на 1920—1940-е годы, когда абстрактное искусство как раз вышло в массы и превратилось в дизайн ар-деко.

У кроссвордистов особенный тип ума — быстрый, но не оригинальный. От них требуется умение отгадать именно то, что имел в виду загадавший. Кроссвордист — отличный подчиненный и прирожденный конформист. При этом ощущающий себя избранным: школьное образование в нашей стране всегда готовило именно к решению кроссвордов — оно давало широчайшую эрудицию, не отягощенную пониманием того, что выходит за рамки фактов.

Не то чтобы на конформизм в современной жизни не было спроса. Но эрудиция точно перестала быть синонимом общественной значимости. В результате и кроссворды стали ориентироваться не на изолированные от жизни знания, а как раз таки на общение, на понимание чужой шуточки, в основном застольного характера. Например, «фу-ты ну-ты, какая девица» из четырех букв (я отгадала, но не скажу). И вот несчастные обладатели хорошей памяти и богатого словарного запаса, не приученные находить им применение, канализуют свои способности в клеточках кроссворда, поглядывая по сторонам и гадая, что такое «кретин, идиот, дегенерат» из пяти букв.